Роза Люксембург - Кризис социал-демократии
"Париж-центр и столица старой монархии и исторический центр французского рабочего класса. Париж поднял оружие против попытки г-на Тьера и поддерживающего его дворянства установить и увековечить старую правительственную власть, перешедшую к ним от империи. Париж мог лишь оказать сопротивление, так как, вследствие осады, армия была распущена и вместо нее была создана национальная гвардия, составленная, главным образом, из рабочих. Эта реформа сейчас же была закреплена оффициально. Первый декрет Коммуны был об упразднении постоянного войска и о замене его вооруженным народом… Если Коммуна была истинной защитницей всех здоровых элементов французского общества и к тому же действительно — национальным правительством, то одновременно она была, защитницей рабочего класса и смелым борцом за освобождение труда, а потому она была в полном смысле слова международна. На глазах прусской армии, аннексировавшей в интересах Германии две французские провинции, аннексировала Коммуна симпатии рабочих всего мира в интересах Франции". (Адрес Генерального Совета Интернационала).
А как думали наши старые учителя о роли социал-демократии в такой войне, как настоящая? Фридрих Энгельс так писал в 1892 году относительно основной линии политики, которую должны проводить пролетарские партии в большой войне:
"Война, при которой русские и французы могли бы вторгнуться в Германию, явилась бы для Германии войной на жизнь и смерть, и она могла бы обеспечить свое национальное существование лишь применением революционных методов.
Теперешнее правительство, если оно не будет к этому вынуждено, вряд-ли даст выход для революции, но мы имеем сильную партию, которая может его к этому принудить, или же в случае необходимости его низложить — социал — демократическую партию.
Мы не забыли великого примера, который нам дала Франция в 1793 г. Столетний юбилей 1793 г. приближается. Если завоевательный пыл царя и шовинистическое нетерпение французской буржуазии задержат победоносное, но миролюбивое шествие вперед немецких социалистов, то последние-будьте в этом уверены-готовы доказать миру, что современные немецкие пролетарии не уступят французским санкюлотам и что 1893 год может стать рядом с 1793 г., и если иноземные солдаты поставят ногу на немецкую землю, их встретят словами марсельезы:
Quoi, ces cohortes etrangeresFeraient la loi dans nos foy
Как эти чужие когортыБудут писать нам законы у наших очагов?
Коротко и ясно. Мир обеспечивает победу немецкой социал-демократии приблизительно в течение 10 лет. Война принесет ей или победу в течение 2–3 лет, или полное разрушение по крайней мере на 15–20 лет".
Энгельс, когда писал, представлял себе дело совсем иначе, чем оно сложилось сейчас. Перед его глазами еще стояла царская империя, тогда как мы пережили с тех пор большую русскую революцию. Он думал о действительной национальной оборонительной войне Германии, на которую нападают одновременно с востока и запада; он, наконец, переоценил зрелость общественных взаимоотношений Германии и возможность социальной революции, как вообще истинные бойцы имеют привычку переоценивать темп развития. Из всех его положений явствует, что Энгельс под национальной защитой, в смысле социал-демократической политики, понимал не поддержку прусско-юнкерского военного правительства и его генерального штаба, но революционные действия по примеру французских якобинцев.
Да, социал-демократы обязаны защищать свою страну в момент большого исторического кризиса. И тяжкая вина социал-демократической фракции рейхстага заключается в том, что, заявив торжественно в своей декларации от 4 августа 1914 г.: "мы не оставим под ударами наше отечество в час опасности", они тотчас же нарушили свое слово.
Они в час величайшей опасности оставили под ударами свое отечество. Первым их долгом по отношению к отечеству в тот час было: показать истинную подоплеку этой империалистической войны, разорвать сеть патриотической, империалистической лжи, при помощи которой опутывали обманом отечество; громко и внятно заявить, что для немецкого народа в этой войне равнозначущи и война и поражение; самым решительным образом противиться зажатию отечества в тиски осадного положения, провозгласить необходимость немедленного вооружения народа и участия народа в решении вопросов войны и мира; требовать со всей настойчивостью продления заседания народных представителей на время всей войны, чтобы обеспечить контроль народных представителей над правительством и контроль народа над народными представителями; требовать немедленного устранения всех ограничений политических прав, так как только свободный народ может защищать свою страну; наконец, противопоставить империалистической программе, направленной на сохранение Австрии и Турции, т. е. реакции в Европе и в Германии, старую действительно национальную программу патриотов и демократов 1848 года, программу Маркса, Энгельса и Лассаля — лозунг единой великой немецкой республики. Это знамя должно было быть выдвинуто впереди страны, действительно национальное, действительно свободное, отвечающее как лучшим традициям Германии, так и международной классовой политике пролетариата.
Великий исторический час мировой войны решительно требовал политического руководства, дальновидной и широкой политики, превосходного ориентирования в стране, что способна была выполнить лишь одна социал- демократия. Вместо этого последовала печальная, беспримерная капитуляция парламентских представителей рабочего класса, имевших слово в этот момент. Благодаря своим руководителям социал-демократия не проводила даже дурной политики, она просто не проводила никакой политики, она просто вычеркнула себя, как классовую партию, имеющую собственные воззрения, предала без всякой критики страну на волю ужасающих случайностей империалистической войны извне и военной диктатуры внутри и, кроме того, взвалила на себя ответственность за войну. Декларация фракции рейхстага говорит, что она лишь согласилась отпустить средства для защиты страны, отклонив от себя ответственность за войну. Но это противоречит правде: средства для этой «защиты», т. е. для империалистической бойни, производимой войсками империалистической монархии, социал-демократия совсем не должна была вотировать, так как ассигнование этих средств ми в коем случае не зависело от согласия социал- демократии. Ей, как меньшинству, противостояло компактное большинство, составлявшее три четверти буржуазного парламента. Своим добровольным соглашением социал-демократическая фракция достигла лишь одного: демонстрации единства всего народа в войне, провозглашения буржуазного мира, т.- е. прекращения классовой борьбы, прекращения оппозиционной борьбы социал- демократии по отношению к войне, т.-е. участия в Моральной ответственности за войну. Своим добровольным вотированием средств она наложила на эти военные действия штемпель демократической защиты отечества и таким образом поддерживала обман и выдавала неправильное руководство массами за истинно необходимые условия и задачи отечественной самозащиты.
Таким образом, трудная дилемма между интересами отечества и между народной солидарностью, тот трагический конфликт, который наши парламентарии с "тяжелым сердцем" разрешили в пользу империалистической войны, был лишь простым воображением, буржуазной националистической фикцией. Отечественные и классовые интересы пролетарского Интернационала находятся как при войне, так и при мире в полной гармонии. Те и другие требуют энергичного развертывания классовой борьбы и упорной защиты социал-демократической программы.
Что же должна была сделать наша партия, чтобы выразить свою оппозицию против войны и свои требования? Должна ли она была провозгласить всеобщую стачку или же призвать солдат к отказу от службы? Так обыкновенно ставится вопрос. Утвердительный ответ на эти вопросы был бы так же забавен, как если бы партия решила: когда начнется война, мы сделаем «революцию». Революции не «делаются», и большие народные движения не вынимаются из кармана по техническим рецептам партийных инстанций. Маленькие кружки заговорщиков могут в определенный день и час «подготовить» выступление, могут дать сигнал двум дюжинам своих последователей «выступить» в определенный момент. Массовые движения в великие исторические моменты не могут быть руководимы подобными примитивными способами. Хорошо «подготовленная» массовая стачка может при известных обстоятельствах, когда партийные руководители дают ей сигнал, жалко провалиться или распасться при первой же попытке провести ее в жизнь. Наступление больших народных движений и массовых действий в той или другой форме может быть вызвано лишь совокупностью экономических, политических и психических факторов: существующим напряжением классовых противоречий, степенью сознательности, зрелостью боевого настроения масс, т.-е. факторами, которых невозможно перечислить, и которые ни одна партия не может вызвать искусственно. Здесь лежит разница между крупными кризисами истории и маленькими народными выступлениями, которые хорошо дисциплинированная партия может легко проводить в мирное время под дирижерскую палочку «инстанций». Исторический момент вызывает каждый раз соответствующую форму народного движения и сам создает себе новые, изобретает неизвестные до сих пор средства борьбы, определяет и обогащает арсенал народа, не заботясь о всевозможных предписаниях партий.
