Валерий Федотов - Исповедь единоросса. Как я проиграл выборы
В итоге опытные люди подыграли моему тщеславию, предоставив следующую аргументацию: якобы вся наша кампания была сфокусирована на людях среднего и невысокого достатка. Успешные и самодостаточные люди, живущие в собственном мире, остались не охваченными. Даже физически к ним сложно было добраться. Их типичная среда обитания «дом – машина – салон – спортклуб – дача» не предусматривала встреч со случайными и ненужными людьми. И журнал был как бы дорогой к их закрытым сердцам и душам. Так мы решили, что тираж будет распространяться по элитным домам, салонам, клубам и ресторанам. Обложка должна была привлечь внимание, а адаптированный под публику материал – вызвать уважение и признание «своего человека».
Дальше начался ад. Никто не понимал, о чем говорить с такими людьми и чем история Валерия Федотова может быть им интересна. Штаб состоял из «пролетариев», и во время подготовки текста это проявилось по полной программе. Люди с разных планет должны были придумывать, как друг другу понравиться – при начальном отсутствии интереса по умолчанию. Дело дополняли убогие фотографии, на которых я выглядел «зализанным пиджаком» – притом что медийщики, которые на этот раз отвечали еще и за фотографа, уверяли, что это лучшее фото в моей жизни. Уровень счета должен был подтверждать, что я участвовал в фотосессии лучшего специалиста всех времен и народов. Ситуацию спасли мои старые снимки, сделанные Сергеем Богомяко – классным мастером и отличным человеком, а интервью написали друзья.
Я помню момент, когда несколько тысяч номеров привезли к нам в штаб. Разглядывали эту диковинку с блестящей обложкой всем хором. Каждый пытался урвать себе номер на память, я закинул несколько коробок в машину и до сих пор периодически их раздаю своим партнерам и коллегам. Особенно сильно это действует на иностранных партнеров. Журнал, «Единая Россия», Путин – гремучая смесь, открывающая дорогу к сердцам самых скупых банкиров и производителей. Я фотографируюсь с ними в дорогом костюме со значком с медведем, кто-нибудь держит в руках журнал со мной на обложке.
Про открытые души и сердца жителей элитных домов с «Васьки» мне до сих пор неизвестно. Вы, случайно, не встречали людей, которые бы держали журнал с моим фото в руках? Вот и я тоже. Dum spiro spero.
Глава 20 День голосования
Чем ближе был день голосования, тем меньше мне хотелось, чтобы он наступил. Формально про него все было известно заранее: в восемь утра открываются 35 избирательных участков моего округа. Я передвигаюсь по заранее выработанному маршруту, который включает двойной обход каждого избирательного участка. Я появляюсь на точках, как ясно солнышко, жизнерадостно приветствую всех работников, морально поддерживаю своих наблюдателей и «своих» членов избирательных комиссий. В восемь часов вечера участки закрываются. Примерно с девяти вечера начинают поступать первые данные о результатах голосования. К полуночи все становится окончательно ясно. Это был план.
Накануне сотрудники штаба установили за мной слежку: считалось, что в любой момент «я могу пойти вразнос». Ко мне приставили шофера и жестко велели не ходить по улицам одному. За день до выборов ко мне вернулись отличный аппетит и сон. Я не переживал, с трудом заставлял себя думать о «завтра», шутил и заигрывал с дамами. Радость накапливалась постепенно – результаты последних социологических замеров показывали, что меня знают в округе и приличное количество приличных людей готовы отдать за меня свои голоса. Я уже чувствовал себя победителем и даже позволял себе несколько сверху смотреть на ситуацию с партией – «им»-то нужно было шевелиться и шуршать. А мне – нет. Все, что могло произойти, уже произошло. Мы честно отпахали округ. Сценарий дня голосования был проработан давно, я не вдавался в детали, веря, что каждый сыграет свою роль максимально профессионально.
Конечно, реальность сильно отличалась от той, в которую заставлял верить мой перестраховавшийся мозг. Все было плохо. К началу декабря я сильно вылез за первоначальный бюджет.
За три дня до выборов исчез мой начальник штаба, его работу по факту выполняли один полный и один наполовину пустой «чайники»: «полевик» Сергей и Света, посредник между штабом и медиагруппой.
Исчезновение главного вдохновителя полевых фокусов заставило людей собраться: в дни «обратного отсчета» штаб преобразился, телефоны работали не умолкая, народ работал, не останавливаясь, с просветленными лицами и паром из ушей. В редкие минуты пребывания в штабе мне даже не с кем было поболтать в коридоре. В итоге оставалось в миллионный раз разглядывать графики, записки, нераспространенные агитки и чужие фотографии.
С последними была отдельная история. На самом видном месте в штабе еще летом мы поставили стенд, куда решили прилеплять рекламные фото наших основных конкурентов, их буклеты, листовки и прочую АПМ-шнягу. Мы должны были помнить, что политический враг не дремлет, но это не повод проигрывать. К концу кампании весь стенд был заклеен АПМ, произведенными СР-ами, материалы остальных сводились к жалким буклетам, сильно напоминающим стандартные разработки штатных партийных креативщиков. Непарламентская оппозиция брала непечатным словом, в том смысле что устным. Пущенные камни протеста давали отличные круги по воде, и в данном случае на качество полиграфии можно было положить жирный болт. Что все и сделали, лишний раз подтвердив сомнения в эффективности использования печатных АПМ как класса.
Я с черной завистью сравнивал газеты нашего регионального штаба и штаба «СР».
Перевес не в нашу пользу был настолько очевиден, что хотелось рычать от бессилия и злости. Установка на позитивную повестку лишала редакцию зубов, язвительности и содержания. В номер шли многократно одобренные отчетно-положительные мероприятия о проделанной партией работе, ее отеческой заботе об избирателе и о том, что «жить стало лучше, жить стало веселей». Каждая очередная газета, очередной перевод стрелок народного возмущения в телефонный пар (проект типа «горячей линии по ЖКХ») пробивал новую брешь в нашей истощенной обороне. Во время одной из последних дворовых встреч комок из мокрых газет пролетел в десятках сантиметрах от моей головы. Сшивка образа кандидата и партии состоялась.
С этого момента эффективность наших действий стала измеряться лишь скоростью, с которой мы сдавали наши позиции. Свист во время концерта «Рок против наркотиков» вкупе с демонстрируемой лидеру «тройки» фигурой из трех пальцев показали, насколько расслаблена была партия, насколько отвыкла бороться за место под политическим солнцем.
На улицах было несколько позитивнее. Выполняя последний пункт тактического плана, мы заклеили весь округ фотографиями жителей округа, которые на моем фоне призывали голосовать «за кандидата Федотова».
Это была наша последняя победа в поединке с партией. Мы сохранили весь тираж вопреки запретам и использовали его в начале декабря, когда меня уже нельзя было снять с выборов по закону. Там же на улицах я периодически замечал «ковалевских бабушек», фломастерами зачеркивающих мое изображение или тщательно выводящих «лжец», «врет» и т. д. Каждый занимался своим делом…
4 декабря началось в соответствии с планом. В восемь утра я выехал на первый избирательный участок. Здесь уже шла движуха – избиратели не могли найти себя в списках голосующих, что ожидаемо вносило радостный ажиотаж в ряды участников выборов. Стоял мат, проклятия сыпались на голову организаторов в частности и партии в целом. Внесение товарищей в дополнительные списки приводило к столпотворению и вызывало еще большее раздражение. Чем дольше шло голосование, тем большее недовольство и напряжение я встречал на участках. День явно шел не по плану. Праздничных и позитивно настроенных людей не было вообще.
После девяти утра на участках мне все чаще стали встречаться местные депутаты-единороссы, чиновники районной администрации, статусные члены партии. Они были похожи, но тогда я не понял, в чем именно. Через несколько дней после выборов, когда мозг вернул способность анализировать, я догадался, в чем было дело: отработанная схема дала сбой, процесс не пошел, и все его участники автоматически стали выглядеть гостями на чужом празднике жизни. Понимаете, они вообще не воспринимали всерьез все наши предвыборные стратегии, для них это были игры кандидатов, дань условностям под названием «выборы», которая обеспечивала легитимность результата. Победа делалась другими способами и другими руками, и они пришли посмотреть на то, о чем договаривались за пределами кандидатских штабов. И вдруг их швырнуло в реальность, где размазало по стенке. Они «обтекали», как последние лузеры в этом городе. Именно это состояние рыб, внезапной волной выброшенных на берег, объединяло в тот день всех местечковых «провластных демиургов». Почти никто из них не бросился на помощь тонущей партии. Разом перестали отвечать телефоны. Все «договоренности» и решения мгновенно обнулились. Реальная власть будто бы перешла в руки председателей и членов избирательных комиссий, которые перебрасывали ее как горячую картошку, не понимая, наладится ли завтра то, что оказалось сломанным сегодня. Ветер дул в сторону радикальных перемен, и оказаться крайним хотелось лишь редким идейным любителям.
