Николай Леонов - Закат или рассвет? Россия: 2000-2008
Вот вам и ответ, к которому я полностью присоединяюсь: нынешние нувориши, «владельцы заводов, газет, пароходов» плевать хотели на российские законы. Их съедает, как писал поэт, «одна, но пламенная страсть»
— выжать из попавшего в их руки вчерашнего государственного имущества все, что можно, а там… хоть трава не расти. Создается ощущение, что власть и бизнес едины в этом безумстве. Иначе чем объяснить столь мягкое, а временами и просто покровительственное отношение к виновникам этих бесконечных аварий и катастроф. В первый момент, когда сам факт очередной беды острой болью пронзает сердце общества, высокие представители властей пытаются изобразить свою опечаленность несчастьем, они иногда выезжают на место событий, надевают скорбные лица, выдают позорно скудные «компенсации» за жизни погибших, и на этом обычно кончается вся протокольная процедура. Создаваемые комиссии по расследованию причин катастрофы работают в основном по принципу белки, бегающей в колесе. Общество устает ждать результатов, а тут подоспевают другие громкие беды, внимание переключается на них, и так вьется бесконечная веревочка техногенной напасти.
В бытность депутатом Государственной думы я как-то получил по почте красноречивый документ, подтверждающий эту истину. Речь шла о резолюции, принятой в конце мая 2006 г. участниками Всероссийской научно-практической конференции по проблемам безопасности в угледобывающей промышленности, состоявшейся в Челябинске. Вот что писали горняки: «Демонстративное неучастие в нашей конференции представителей власти субъектов федерации и муниципальных образований (а всем губернаторам угольных районов и мэрам шахтерских городов были заблаговременно направлены соответствующие приглашения), директоров угольных компаний и шахт, еще раз подтверждает наплевательское с их стороны отношение к безопасным условиям труда, к здоровью и жизни горняков и членов их семей. Безудержным бумаготворчеством пытаются подменить реальную политику в сфере охраны труда чиновники Министерства здравоохранения и социального развития РФ во главе с М. Зурабовым»; «Причины аварий с многочисленными человеческими жертвами сегодня кроются не только в отсутствии надежной техники и технологии, но и в принципе «прибыль любой ценой», исповедуемом собственниками и руководством большинства шахт».
Пишу эти строки, а перед глазами торчат высоченные стрелы крупповских подъемных кранов, занятых разборкой завалов в только что сгоревшем в Москве музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко (почти напротив Совета Федерации), в барабанные перепонки бьют слова радиодиктора, вещающего о том, что в подмосковном Наро-Фоминске горит очередная нефтебаза, погибли люди, но что поезда, слава Богу, проходят без помех. Это сегодня, а что будет завтра, послезавтра? Ни один даже самый больной оптимизмом аналитик не скажет ничего утешительного. Сами руководители МЧС фиксируют прогрессирующее нашествие техногенных катастроф, если не по их числу, то по их более тяжким последствиям. Главную причину мы назвали, все остальные являются производными от главной. Нам будут много говорить об изношенном и устаревшем оборудовании, о том, что в системе РАО «ЕЭС» используются агрегаты, изготовленные еще в 20-х годах прошлого века, но при этом никогда не скажут, куда пошли колоссальные денежные доходы этой корпорации. Нам будут рассказывать о некачественных запчастях, о браке в оборудовании, забыв отметить, что они тоже являются следствием погони за прибылями, ликвидации системы контроля, безответственности новых хозяев промышленных предприятий и властей. Тотальная коррупция, пожаром охватившая Россию, ведет к тому, что чиновник за взятки закрывает глаза на вопиющее нарушение законов и норм безопасности. Власть стала прислужницей у «новых русских».
Отчаявшийся работяга, потерявший всякую веру в справедливость и закон, по своей слабости чаще, чем нужно, общается с «зеленым змием» и тем самым довершает картину всеобщего пофигизма и безответственности.
Сельское хозяйство в России в 2000–2008 гг
Производство продуктов питания и сельскохозяйственного сырья для промышленности приобретает в XXI веке стратегический и даже больше того, жизненно важный характер для судьбы государства и населяющих его народов. В мире идет повсеместное сокращение посевных площадей под напором так называемой цивилизации, и в то же время не прекращается рост численности населения. Уровень жизни во многих густонаселенных странах (таких, как Китай, Индия, Бразилия, Мексика и др.) становится все выше, в связи с чем потребление продуктов питания резко идет в гору. К тому же в мире увеличивается использование продовольственных продуктов для производства горючего для двигателей внутреннего сгорания взамен излишне дорогого бензина, получаемого из нефти. Устойчивый и быстрый рост цен на продовольствие на мировых рынках — самое убедительное доказательство нарастающего дефицита продуктов питания.
Президент РФ Д. Медведев в январе 2008 года публично заявил о том, что Россия может и должна стать не только великой энергетической державой, но и великой продовольственной державой. До величия, правда, нам еще очень и очень далеко, но подумать о полном самообеспечении продукцией сельского хозяйства, как это сделали наши соседи белорусы, давно пора, после стольких лет преступного разорения нашей деревни.
XX век — самый жестокий в истории нашего Отечества — оказался наиболее разрушительным для российского крестьянства и русского села. Пожалуй, только реформы П.А. Столыпина были объективно направлены на процветание сельского сословия, внедрения товарно-денежных отношений в аграрный сектор страны, повышение роли сельского хозяйства в экономике России. А потом началась бесконечная череда десятилетий, на протяжении которых прежний становой хребет Отечества, российская деревня и крестьянство стали объектом непрерывных погромных посягательств со стороны государственной власти и первоочередной жертвой исторических обстоятельств. Гражданская война с ее «военным коммунизмом» и продразверсткой, затем коллективизация со свирепым раскулачиванием, Великая Отечественная война, унесшая жизни основной части мужского населения села, послевоенная конфискационная налоговая политика, добившая село, химерная идея создания агрогородов и ликвидации «неперспективных» деревень… И так вплоть до конца XX века, заставшего русскую деревню в распластанном состоянии в результате псевдодемократических, неолиберальных реформ.
Высосав до конца, казалось, неисчерпаемые людские и материальные ресурсы, власть бросила на произвол судьбы остатки крестьянства и сельского хозяйства. И не приходит в голову ни прежним, ни нынешним хозяевам России покаяться в содеянном и попросить прощения у наших пахарей и сеятелей-кормильцев земли русской.
Если посмотреть только на сухие цифры катастрофы, постигшей наше сельское хозяйство в последнем десятилетии XX века, то и тогда волосы встанут дыбом от масштабов беды. К 1999 г. (все цифры берутся по сравнению с 1990 г.) посевные площади зерновых культур сократились на 17 млн га, съежившись, как шагреневая кожа, до 46 млн га. Брошенные пашни стали зарастать кустарником, заболачиваться. Валовой сбор зерна упал с прежних 117 млн тонн в год до 70 млн Средняя урожайность съехала с 19 до 13 центнеров с гектара. Разумеется, здесь сказалось действие множественных причин (нехватка техники, удобрений, прекращение мелиоративных работ, примитивизация технологий обработки почвы и пр.), но в основе всего лежало бездумное скоропалительное разрушение всей системы организации сельскохозяйственного комплекса страны. Под самый корень было подкошено наше животноводство: поголовье молочных коров сократилось на 64 % (!), свиней на 48 %, птицы — на 53 %. Казалось бы все, каюк, пройдена точка, после которой нет возврата! Вроде бы мы навсегда сели на наркотическую иглу импортного продовольствия. Однако нет! Не бывает худа без добра, жизнь образумила нас, учинив в 1998 году жесточайший финансовый кризис, когда у нас не стало средств, чтобы платить за расточительный импорт продовольствия. Пришлось поворачиваться лицом к своему сельскому хозяйству.
Начиная с 2000 года произошла стабилизация производства в аграрном секторе страны, а вскоре сельское хозяйство мало-помалу вышло на скромную, но положительную динамику роста. За прошедшее пятилетие 2000–2005 гг. рост общего объема валовой продукции во всех категориях хозяйств составил 26 %. Не густо, прямо скажем, после такого затяжного падения, но все-таки мы полезли в гору. Из года в год стали прирастать посевные площади зерновых и зернобобовых культур. Один из моих избирателей рассказал мне о том, что кое-где в черноземных областях появился даже особый тип правонарушений, когда заново распахиваются прежние залежные земли, но новые пашни не декларируются в государственных органах, чтобы «оптимизировать» (надо же было изобрести такое подленькое слово) налоги. Нехорошо, конечно, но уж лучше производить, чем просто воровать.
