Стивен Коен - Провал крестового похода. США и трагедия посткоммунистической России
Шоком для Кремля и его сторонников на Западе стал факт внушительной победы оппозиционных партий над проельцинскими силами на парламентских выборах в декабре 1993 г. Спустя два месяца новая Дума приняла закон об амнистии, на основании которого Руцкой и Хасбулатов были освобождены из тюрьмы. В 1996 г. Руцкой был избран губернатором Курской области и в политическом отношении стал более лоялен к Ельцину. В 2000 г. он поддержал ельцинского преемника Путина, но чуть позже, по сомнительным, с точки зрения закона, причинам и, вероятно, не без поддержки Кремля, кандидатура Руцкого оказалась снята с перевыборной кампании в Курске. Хасбулатов, учёный-экономист по образованию, вернулся к своей профессии, но не оставлял надежд проявить себя на политическом поприще, на сей раз — в его родной Чечне, истерзанной неутихающим военным конфликтом. В 2000 г. он предложил себя в качестве альтернативного промосковского лидера Чечни, и Путин, похоже, не исключил полностью такую возможность.
Кровавые события, произошедшие в центре Москвы 3–4 октября 1993 г., — впервые с 1917 г. — и, особенно их последствия ещё долго будут волновать историков. Для одних совершенно очевидно, что, освободившись от сдерживающих его парламентских пут, Ельцин пошёл по пути ещё более фатальных ошибок, среди которых программа приватизации, породившая олигархическую собственность, первая (1994–1996 гг.) и вторая (1999–2000 гг.) чеченские войны. Кроме того, использование Ельциным силы в октябре 1993 г. привело к тому, что в своей политике он стал всё больше опираться на силовые структуры, особенно бывшего КГБ. Другие историки будут продолжать настаивать, что, выступив против парламента, Ельцин тем самым спас посткоммунистическую Россию от «красно-коричневой» чумы.
Между тем, сами русские не имеют точного представления даже о количестве жертв октябрьских событий. Ельцинское окружение сообщило о 150 убитых и 800–1000 раненых. Сторонники поверженного парламента настаивают, что жертв было намного больше. Антиельцинские силы продолжают чтить память «расстрелянного Белого дома и его защитников». Предложив объявить в 1999 г. импичмент президенту (впрочем, несостоявшийся), они внесли разгром парламента в список преступлений Ельцина. Более иронического взгляда на события придерживается одна моя знакомая: она сохранила свой «бесценный» приватизационный чек, отпечатанный в 1992 г., так как на нем изображён тот самый Белый дом, вскоре расстрелянный.
Так же, как и весь Запад и, особенно, Соединённые Штаты, большинство российских демократов поддержало использование Ельциным силы в борьбе против парламента, но некоторые из них вскоре признали, что это была «жестокая ошибка»{150}. В США подобных публичных признаний не было.
В своё время российские демократы, вставшие на сторону парламента, провозгласили: «Мы не забудем и не простим того, что делал Запад в эти страшные дни». Возможно, если бы американская политика содержала хотя бы намёк на сожаление, США могли бы рассчитывать на прощение. Однако, когда в июне 2000 г. Клинтон, приехавший в Москву для встречи с президентом Путиным, выступил перед российским парламентом, он даже не упомянул о событиях 1993 г. Дума отреагировала на речь американского президента довольно прохладно; многие депутаты, явно в знак протеста, даже не почтили заседание своим присутствием.
Рассчитывать на то, что американская официальная позиция в отношении событий октября 1993 г. изменится в ближайшем будущем, по-видимому, не приходится, и на то есть, как минимум, две причины. Новой американской администрации пришлось бы полностью отказаться от политики своей предшественницы, администрации Клинтона, оказавшей «полную поддержку» Ельцину и поздравившей его с победой после того, как он приказал стрелять из танков по парламенту.
Во-вторых, влиятельные американские газеты до сих пор характеризуют тот парламент не иначе как «откровенно мятежный российский законодательный орган», который поднял «коммунистический мятеж», или «бунт против Кремля», и поэтому решение Ельцина применить танки «легко объяснимо».
В то же время, многие русские ещё долго будут помнить, как три недели спустя после беспрецедентного в новейшей европейской истории (не считая поджога германского рейхстага в 1933 г.) покушения на парламент американский госсекретарь приехал в Москву поздравить Россию с её «возрождением как демократической страны»{151}.
ПРОВАЛ АМЕРИКАНСКОГО КРЕСТОВОГО ПОХОДА
Февраль 1994 г.
С посткоммунистической Россией связан самый крупный и, одновременно, самый предсказуемый провал внешней политики США конца XX века. Всё, чего мы желали для страны, имеющей столь большое значение для американской безопасности: демократия, процветающая экономика, прозападный политический истеблишмент, существенное сокращение ядерных вооружений и гарантия ядерной безопасности, — свелось на нет усилиями самого американского правительства.
Американские политики и учёные запоздало заговорили об этом провале, но и они ещё не имеют полного представления о его действительных масштабах и причинах. Вопрошая «Кто потерял Россию?» и тыча друг в друга пальцами, рьяные приверженцы глубоко ошибочной политики, начатой при Буше в 1992 г. и получившей дальнейшее развитие при Клинтоне в 1993 г., утверждают, что эта политика провалилась, потому что Запад не обеспечил российских реформаторов достаточной и своевременной финансовой помощью. В своём самооправдании они не учитывают тех уроков, которые нужно обязательно извлечь и усвоить, если мы не хотим, чтобы американская неудача в России обернулась крупномасштабной катастрофой.
Ошибочной, как я неоднократно повторял, была уже сама базовая посылка американской политики, начиная с 1991 г.: о том, что США могут и должны вмешаться во внутренние дела России, для того, чтобы превратить её в американскую копию и послушного партнёра. Эта безумная миссионерская идея почти полностью противоречила российским традициям, а также реалиям и возможностям сегодняшнего дня, и потому была контрпродуктивной.
Характерно, что Соединённые Штаты говорили российскому руководству во главе с Борисом Ельциным: если вы будете следовать нашим рецептам экономической реформы — «шоковой терапии», позволяющей сходу «прыгнуть» в капитализм, — и нашим советам в международных делах, мы дадим вам достаточную финансовую помощь, своих специалистов и место подле себя (или в нашей тени) на мировой арене. Руководствуясь своими причинами, Ельцин соглашался или делал вид, что согласился принять предложение, которое обе стороны тут же окрестили «дружбой и стратегическим партнёрством». Размахивая этим флагом, администрация Клинтона взялась за дело с ещё большим рвением, чем её предшественница, администрация Буша.
Подведём неутешительные итоги этой американской политики:
• Перспективы для мирного развития рынка и демократии в России сегодня хуже, чем они были два года назад, и гораздо хуже, чем они были всего лишь год назад, когда Клинтон пришёл к власти. Российская экономика находится сегодня в свободном падении, испытывая множественные кризисы производства, капиталовложений, потребления, рубля и др. Кроме того, с тех пор как прошлой осенью Ельцин уничтожил конституционный порядок в стране, у России нет реальной политической системы, если не считать попыток создать режим личной власти президента. В результате, антидемократические, военные и прочие силовые структуры играют сегодня гораздо большую роль во внутренних и внешних делах страны, чем это было год назад.
• Далека от американских предписаний оказалась и российская внешняя политика. Её противодействие как предполагаемому расширению НАТО на восток, так и западной кампании против Сербии, — это лишь последние примеры, подтверждающие тот факт, что российская политика делается в Москве, а не в Вашингтоне. Между тем, почти ничего не было сделано, чтобы уменьшить реальную угрозу, исходящую от всевозможных ядерных объектов на территории бывшего СССР, — более реальную, чем при советском режиме. Ряд разрекламированных договоров по сокращению вооружений, например, так и не был ратифицирован.
• Что касается ставки, сделанной американцами на Ельцина как на популярную фигуру, удобный инструмент для достижения американских целей, то 85% граждан России, принявших участие в выборах в Государственную Думу в декабре 1993 г., проголосовали против его политики и его партии. И это при том, что Ельцин определял правила, контролировал телевидение и щедро платил своим сторонникам. Особенно прискорбно то, что в значительной мере этот антиельцинизм вызван протестом против американского вмешательства в российские дела, что проявлялось, в том числе, в различных жестах, которые делал «друг Билл» в пользу «друга Бориса».
