Боги денег. Уолл-стрит и смерть Американского века - Энгдаль Уильям Ф.
После смерти Моргана в марте 1913 года «Дж. П. Морган и К°» перешла в руки наследников из числа партнёров, включая Генри П. Дэвидсона, Уилларда Страйта (который умер во время мирных переговоров в Версале), Томаса В. Ламонта, а позже Дж. П. Моргана-младшего.
Банк продолжал связывать судьбу Уолл-Стрит и американскую экономику, в которой он господствовал, с будущим Англии после окончания войны. С помощью различных финансовых хитросплетений «Дж. П. Морган и К°» последовательно разрабатывал американскую финансовую империю, чтобы окончательно заменить Лондон в его довоенной роли как мировой финансовой сверхдержавы. «Дж. П. Морган и К°», финансовые группы Рокфеллера и крупные инвестиционные банки Уолл-Стрит, такие, как «Кун, Лёб и Диллон», «Рид», были ведущими игроками в этих событиях.
Запутанная деятельность «Дома Моргана», подкрепляемая только что созданной подконтрольной ему ФРС, несла в себе огромные проблемы для США и, в конечном итоге, всего мира.
Поразительно похоже на разворачивающийся в 2007-2008 годах глобальный финансовый кризис, после 1919 года мировое кредитование выстроилось на пирамиде весьма сомнительных долгов, на вершине которой восседали «Дом Моргана» и финансовые учреждения Уолл-Стрит. Почти вся Европа и все развивающиеся страны от Боливии до Польши были увязаны в эту кредитную пирамиду. В 1929–1931‑х годах эти инициированные Морганом кредитные связи с Европой и всем миром начали рассыпаться, как карточный домик, превращая управляемый крах американской фондовой биржи в худший в американской истории дефляционный кризис и ускоряя глобальную депрессию.
Центральную причину коллапса мировой экономики почти не понимали и не обсуждали ни тогда, ни десятилетиями позже. Истинные корни Великой депрессии 1931–1938 годов лежат не в переоцененном фондовом рынке Нью-Йорка и его последующем крахе. Скорее фундаментальной причиной глобальной депрессии и банковского кризиса начала 1930-х, а также движущей силой фондового пузыря, в первую очередь, была неверно понятая попытка «Дома Моргана» и банковского истеблишмента Уолл-Стрит заменить лондонский Сити Нью-Йорком в качестве центра мировых финансов. Золото сыграет решающую роль в этой попытке.
Внутри нью-йоркского Денежного треста имелись различные точки зрения о том, как довести до конца этот валютный мятеж. Однако существовало полное единство по поводу цели стать мировым финансовым центром, заменив в этом значении Лондон.
Фракция Моргана обрела большую часть своего огромного могущества в США с 1870‑х годов благодаря тесным связям с ведущими лондонскими финансовыми группами и прежде всего – с «Домом Ротшильдов». Поэтому в качестве оптимального пути к победе Американского века Морган отдавал предпочтение стратегии альянса (форма «особых отношений») между слабеющим лондонским Сити и набирающей силу Уолл-Стрит. Связи Дж. П. Моргана с лондонским Сити и британским Министерство финансов были столь крепки, что его банк оставался официальным финансовым агентом британского правительства в США с 1870‑х годов вплоть до сентября 1913 года, когда Англия отказалась от золотого стандарта несмотря на возражения «Дж. П. Морган и К°». Влиятельный управляющий ФРС Бенджамин Стронг был жёстко привязан к моргановской стратегии альянса с Лондоном.{197}
Прочие с Уолл-Стрит, в частности «Диллон, Рид и К°» и их влиятельный консультант Эдвин Кеммерер, имели свою точку зрения. В 1920‑х годах Кеммерер сыграл ключевую роль в реорганизации мира под новый золотой стандарт, правила в котором задавали США. Эта фракция соглашалась, что развивающаяся неформальная американская империя, основанная на превосходстве золотых резервов США и банков Уолл-Стрит, должна окончательно и бесповоротно вытеснить Британию и стать лидирующей глобальной силой. Однако Кеммерер и другие в его окружении не видели особой необходимости быть столь обходительными с лондонским Сити или Британией, как это делал «Дом Моргана». По мнению Кеммерера, Морган со своим влиятельным лондонским подразделением «Морган Гренфелл» и тесными связями в Банке Англии был, вероятно, слишком привязан к лондонскими интересам, чтобы проводить подлинно американскую стратегию. {198}
Все основные фракции Уолл-Стрит тем не менее соглашались, что их будущее лежит в расширение высоко прибыльного кредитования Европы, Латинской Америки, Японии и остального мира, область деятельности, которая в почти весь XIX век была вотчиной банкиров лондонского Сити. Эти займы и особенно выписывание банками облигаций, так называемый андеррайтинг Уолл-Стрит, приносили нью-йоркским банкирам весьма привлекательные зарубежные проценты – 5% или иной раз даже выше 8%. Облигации или кредиты гарантировались национальными правительствами, которые согласились на «стабилизацию» своих послевоенных валют с помощью привязки их к новому золотому стандарту, заданному США. Эта система стабилизации была сырой специальной версией того, чему позже нью-йоркские банки придадут официальный статус в Международном валютном фонде (МВФ) и Всемирном банке (ВБ), которые станут центром послевоенной (после Второй мировой войны), основанной на американском долларе валютной системы.
В феврале 1922 года, на заре пузыря зарубежного кредитования, президент Уоррен Хардинг по настоянию своего министра торговли Герберта Гувера созвал специальную конференцию в Белом доме. Гувер был обеспокоен резким ростом рискованных иностранных кредитов, предоставляемых банками США. На встрече в Белом доме присутствовали президент Хардинг, министр финансов Эндрю Меллон, Государственный секретарь Чарльз Эванс Хьюз, министр торговли Гувер и ведущие представители финансовых домов Уолл-Стрит, выпускавших облигации, включая «Дж. П. Морган и К°», «Диллон, Рид и К°», «Кун, Лёб и К°» и других. Цель заключалась в обсуждении потенциальной опасности для здоровья американской экономики крупных иностранных кредитов, особенно там, где риски были неизвестны. Совещание пришло к выводу, что все предложения для новых иностранных кредитов будут представляться на рассмотрение Государственному департаменту, который, в свою очередь, будет представлять некоторые из них Министерству торговли и Министерству финансов для комментариев. Государственный департамент будет давать консультации по политическим последствиям для США предлагаемых новых кредитов.{199}
Не прошло и месяца, как могущественные нью-йоркские банкиры провели свою контратаку на правительство США, осмелившееся вмешаться в их дела. Они убедили управляющего Нью-йоркским федеральным резервным банком Бенджамина Стронга подать жёсткий протест в Госдепартамент с требованием, чтобы правительство США «убрало свои руки» от прибыльных иностранных кредитов Уолл-Стрит. Денежный трест выиграл, вынужденные отступить Хардинг и министр финансов Эндрю Меллон, могущественный банкир, чьё состояние не уступало Рокфеллеру, заняли сторону Уолл-Стрит, и соглашение стало беззубым. Зарубежное кредитование продолжалось с нарастающим размахом вплоть до краха 1929–1931 годов. {200}
Основные характерные черты пузыря зарубежных облигаций в 1920‑х годах были относительно эквивалентны с точки зрения риска и неотвратимости катастрофы пузырю «секьюритизации» той же Уолл-Стрит в XXI веке, который, лопнув в 2007 году, стал причиной величайшего в истории финансового бедствия.
Во время создания огромного финансового пузыря 1920‑х годов банкиры Уолл-Стрит действовали в тесном сотрудничестве министром финансов США Эндрю Меллоном. Меллон, который долгое время занимал свой пост, наблюдал весь процесс при нескольких администрациях: с самого зарождения пузыря в 1921 году вплоть до 1932 года, когда вновь избранный президент Гувер не снял его с поста. Эта тройка – Министерство финансов, нью-йоркский банк ФРС и Уолл-Стрит – останутся в центре американского финансового могущества весь последующий век.
