Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №7 от 15.02.2011
В этой же связи стоит напомнить, что после французской оккупации Рура в январе 1923 года срочно начались военные приготовления и в Польше, где была проведена мобилизация 800 тысяч резервистов. В создавшихся условиях Варшава была не прочь погреть руки за счет фактически беспомощной Веймарской республики. Так, например, 20 января министр иностранных дел Польши Скшиньский заявил: «Если бы Франция призвала нас к совместным действиям, мы, несомненно, дали бы на это свое согласие». После чего в Варшаве еще долго горевали о том, что Париж так и не дал своего согласия на оккупацию поляками немецких земель.
В связи с усилением военной активности как Польши, так и ряда других восточноевропейских стран, 13 января Советский Союз обратился к правительствам Польши, Чехословакии, Эстонии, Литвы и Латвии с призывом сохранять нейтралитет в рурском конфликте и предупредил, что не потерпит военных действий, направленных против Германии:
«Промышленное сердце Германии захвачено иноземными поработителями. Германскому народу нанесен новый тягчайший удар, а Европа поставлена перед угрозой новой и жестокой международной бойни. В этот критический момент Рабоче-Крестьянская Россия не может молчать».
В связи с напряженностью в отношениях между Германией и Польшей в конце января в Берлин приехала советская делегация во главе с заместителем председателя РВС СССР Склянским. Со своей стороны, главнокомандующий рейхсвером генерал фон Сект пытался получить четкие гарантии в развитие заявления ВЦИК от 13 января о солидарности с Германией и в случае конфликта с Францией и Польшей выступить на ее стороне. Склянский, однако, дал понять, что обсуждение этого вопроса возможно лишь после гарантирования немцами военных поставок в СССР.
22-28 февраля переговоры между советскими и германскими представителями были продолжены в Москве, куда прибыла так называемая комиссия немецкого профессора-геодезиста Геллера (под этим псевдонимом выступал генерал Хассе).
При этом немецкая сторона пыталась увязать свои поставки вооружений с оперативным сотрудничеством, настаивая на фиксации размеров войск в случае проведения совместных военных действий против Польши с возможным использованием Литвы в качестве союзника.
Склянский же настаивал на решении вопроса о немецких военных поставках и о кредитах Москве, оставив вопрос договоренностей о военном союзе на усмотрение политиков. Кроме того, он предложил, чтобы немецкие специалисты взялись за восстановление имевшихся на территории СССР военных заводов, а оплата за поставленное оборудование и материалы осуществлялась бы путем поставки рейхсверу боеприпасов, произведенных на этих заводах.
В итоге всех этих переговоров, 14 мая в Москве состоялось подписание двух договоров: о строительстве в CCCР химзавода по производству отравляющих веществ, а так же договора о реконструкции ряда советских военных заводов и поставках артиллерийских снарядов рейхсверу в счет работ по реконструкции.
Однако Резун пытается уверить читателей, что в 20-х годах для СССР в Европе вообще не существовало военной угрозы:
«Кроме слабой в военном отношении Германии в Европе была бы Британия, не имеющая мощной сухопутной армии; Франция, которая почти весь свой военный бюджет тратила на сугубо оборонительные программы».
Такое впечатление, что Владимир Богданович никогда не слышал ни о поражении РСФСР в советско-польской войне, ни о заявках режима Пилсудского о создании Великой Польши от моря до моря, ни о десятках тысяч белых офицеров, эмигрировавших в Европу и в любой момент готовых двинуться в поход на Москву.
Ведь состояние советско-польских отношений, несмотря на подписанный 18 марта 1921 года Рижский мирный договор, оставалось весьма напряженным. В лагерях для интернированных белогвардейцев на территории Польши сохранялись военные структуры и велись военные занятия, то есть речь шла не столько об интернировании, сколько о временном разоружении белых отрядов. Если же учесть, что белые офицеры так и не были разоружены, а вооружение складировалось рядом с лагерями, то все это создавало для СССР реальную военную угрозу.
На протяжении 1922-1925 годов на советско-польской границе имели место неоднократные инциденты с участием воинских формирований белых, действовавших с территории Польши. Естественно, что в этих условиях Москва опасалась начала новой польской агрессии, которая, в случае военно-технической и политической поддержки ее со стороны Запада, имела бы немалые шансы на успех.
Впрочем, в 1924 году ситуация вокруг СССР несколько улучшилась, и 1 февраля Англия признала СССР де-юре, вслед за ней на официальное признание СССР пошли Италия и ряд других стран. В 1926 году СССР предложил Польше заключить договор о ненападении, но это советское предложение под надуманными предлогами неоднократно отвергалось Варшавой. В результате советско-польский договор о ненападении был подписан только 25 июля 1932 года.
Однако относительное улучшение международного положения Советского Союза было весьма непродолжительным. 7 октября 1926 года съезд Консервативной партии Великобри-тании принял резолюцию с требованием разрыва дипломатических отношений с СССР.
23 февраля 1927 года министр иностранных дел О. Чемберлен направил ноту-предупреждение правительству СССР с требованием прекратить антианглийскую пропаганду и военную поддержку Гоминдановского правительства в Китае под угрозой разрыва отношений. А 27 мая Великобритания разорвала дипломатические отношения с Москвой. В Кремле такой шаг Лондона был расценен как явный признак угрозы новой войны против Советской власти.
Англо-советским конфликтом не замедлили воспользоваться и белогвардейцы. В марте на территории Финляндии в Териоках генерал Кутепов провел совещание с членами террористической организации РОВС, на котором заявил о необходимости «немедленно приступить к террору» против Советов, а в апреле издал приказ об усилении террористических актов в СССР.
После этого значительно усилилась деятельность практически всех белогвардейских формирований. В результате, только во второй половине 1927 года РОВС провел более двадцати крупных террористических актов и пограничных столкновений на польской, финляндской и румынской границах. Всего же, согласно докладной записке Секретно-оперативного отдела ОГПУ, в течение 1927 года по СССР был зарегистрирован 901 террористический акт.
И хотя Франция и Польша на этот раз не поддержали Англию, а Совет Министров Франции даже принял решение: «В настоящее время ничто не оправдывает разрыва дипломатических отношений с СССР», тем не менее, положение СССР оставалось потенциально опасным. Суть этой опасности Сталин сформулировал еще на февральском 1924 года пленуме ЦК ВКП(б): «Если бы нам пришлось вступить в войну, нас распушили бы в пух и прах». А с тех пор обороноспособность страны изменилась очень незначительно.
Судите сами. Численность РККА на 1 января 1926 составляла 610 тысяч человек, что лишь немного превосходило численность польской армии. В Красной Армии было всего 60 танков, 100 бронеавтомобилей и около 1000 устаревших, в основном деревянных самолетов. С другой стороны, только Польша располагала приблизительно 200 танками, 60 бронеавтомобилями и 500 самолетами. Военно-воздушные силы Франции имели в своем составе 6 114 самолетов, США - 3800, Великобритании - 3460, Италии - 1700.
В случае если бы Лондону удалось сколотить антисоветский блок из Финляндии, Польши, Румынии и Японии, которые регулярно высказывали территориальные претензии к СССР, то нам бы противостоял противник, силы которого втрое превышали силы РККА как по численности, так и по техническому вооружению. Кроме того, Запад в любой момент мог поставить антисоветской коалиции значительное количество современных самолетов, танков и боеприпасов.
В этой ситуации Москва была вынуждена принять экстренные меры. 8 апреля Главное управление погранохраны и войск ОГПУ выпустило директиву, в которой говорилось: «Возросшее влияние Англии в Польше и Румынии, давление ее на Германию, ратификация Италией по настоянию Англии захвата Румынией Бессарабии является показателями подготовки войны против нас».
А 1 июня ЦК ВКП(б) выступило с обращением ко всем парторганизациям, рабочим и крестьянам в связи с угрозой военной опасности.
Военная тревога в СССР 1927 года сыграла громаднейшую роль в дальнейшей истории нашей страны. Прежде всего, для Кремля окончательно стала очевидной полная незащищенность страны от возможной внешней агрессии против нее. При этом Советскому Союзу не на кого было рассчитывать, он сам должен был производить вооружение в необходимом количестве. В этой связи на первое место вышла задача ускоренной коллективизации и индустриализации страны и построения на этой основе военно-промышленного комплекса. Кроме того, необходимо было обеспечить крепкий тыл, немедленно обуздав внутрипартийную оппозицию. Естественно, решение этих задач могло вестись только в рамках мобилизационной экономики, что исключало продолжение политики НЭПа.
