Марин Пен - Равняться на Путина!

Я возглавляю движение, которое с двадцатью процентами голосов представлено всего двумя депутатами из 577 членов парламента. Если бы у нас была пропорциональная система, то у нас было бы в парламенте 100 мест. Вот небольшой пример, чтобы проиллюстрировать эту разницу между демократией и отсутствием демократии. Законы принимаются парламентом, который отнюдь не представляет всё французское общество, и это имеет очень многозначительные последствия для нашей жизни. Я чуть было не стала кандидатом на президентских выборах, учитывая те принципы, которые были применены и моими политическими противниками. Вот так должна функционировать правильно устроенная демократическая система. Мне бы хотелось, чтобы французский народ сам решал свою судьбу. Не господин Баррозу, не господин Рон Пол, не госпожа Эштон, или кто угодно, может быть госпожа Меркель, например. Мне бы хотелось, чтобы Франция была суверенным государством, чтобы она сама определяла какие законы принимать, и чтобы европейские директивы не имели верховенства над нашими собственными законами. Я бы хотела, чтобы мы контролировали свою валюту. Мы не должны жить в экономической зоне, которая определяется валютой, которая абсолютно переоценена. Мне бы хотелось, чтобы мы контролировали наши дипломатические отношения, стратегические альянсы, наш бюджет. А сегодня Франция будет предлагать свой бюджет комиссии: «Скажите, пожалуйста, все правильно? Пойдет? Я получаю разрешение?» В то время как на самом деле все должно зависеть от суверенного желания народа. Я хотела бы, чтобы Франция защищала свои стратегические отрасли. В то время как сегодня Европейский союз запрещает нам делать это.

Я бы хотела, чтобы Франция была справедливой страной. Франция вынуждена сегодня подчиняться условиям свободного рынка, диктату крупных предприятий. Но во всем должна быть мера, во всем должны быть ограничения для того чтобы избежать чрезмерных каких-то отклонений. Мы должны перестать сами себя порицать, хулить себя. Мы должны гордиться своей историей, своим культурным наследием, своей идентичностью. И мы должны сделать так, чтобы французские дети знали историю. На самом деле сейчас обучение истории имеет очень такой кусочковый характер. Есть какие-то периоды, которые исключаются из образования. Например, Шарль Мартель исчезает из программ, Людовик XIV исчезает, Генрих IV исчезает, Наполеон исчезает. Крупные посты истории исчезают из школьных программ. История Наполеона тоже значительно облегчена. И это ужасная ситуация. Поскольку если гражданин не знает своего прошлого, откуда он, не знает кто он такой, то, соответственно, он не знает куда идет. И все это делается во имя политкорректности. Детей больше не водят в соборы, церкви, потому что это может шокировать тех, кто исповедует другую религию. Но это совершенно бессмысленная вещь, потому что это скорее связано с культурой, с наследием. Теперь собственно видение человека, какой человек.

Сейчас в эпоху исламского фундаментализма все это вызывает обеспокоенность. Во Франции, и не только во Франции, но и в других странах, были террористические акты, как, например, в Лондоне недавно. И борьба, которую я веду, не чисто французская. Мне хотелось бы, чтобы вы это услышали и поняли. Потому что когда я защищаю свободу, идентичность, суверенитет Франции, то я сражаюсь также за то, чтобы все нации мира имели право защищать свою свободу, свою национальную идентичность, свой суверенитет.

Я убеждена, что Россия сегодня в определенном смысле стала жертвой, холодной войны со стороны Евросоюза. Это экономическая, политическая, немного дипломатическая холодная война. Россию держат слегка в стороне, потому что Евросоюз находится в зоне влияния Соединенных Штатов. Европа и Франция лишены своей свободы, своего отдельного свободно голоса. Но это также и потому, что Россия хочет защищать свою свободу, свой суверенитет. Россия не хочет подчиняться порядкам, которые исходят от той или иной точки на планете. И в определенном смысле такая позиция беспокоит. Вот почему я хочу любой ценой сделать так, чтобы Франция была способна поддерживать очень тесные связи с Россией. Потому что у нас есть общая история, потому что это в наших общих интересах, в наших интересах и в ваших интересах тоже. У нас есть общие стратегические интересы, у нас есть общие ценности. У нас общее видение человека, личности. У нас общие христианские корни. И абсолютно естественным образом это обусловливает наши очень тесные отношения, которые должны быть более тесными по сравнению с настоящей ситуацией. Мы братские народы.

Я хотела бы обратить ваше внимание на наше сотрудничество в области авиастроения, медицинской промышленности. Здесь мы значительно более тесно могли бы сотрудничать, мы могли бы более тесно обмениваться студентами. Меня очень удивляет, что программа erasmus, которая дорого обходится Европе, больше направлена на турецких студентов, чем российских студентов. Но я считаю, что Россия это европейская нация. Я хотела бы, чтобы Европа, о которой я мечтаю, которая освободилась бы от Евросоюза, которая обрела бы свой суверенитет, простиралась бы на всю территорию России.

Мы также должны с вами вместе бороться против культурной деградации. Мы должны бороться против неототалитаризма. Вместе мы победили тоталитаризм 20-го века, коммунизм и нацизм. И вместе мы сегодня должны бороться с тоталитаризмом 21-го века. Глобализм, о котором я говорила, об этой идеологии коммерции, которые не признают ни ценности, ни суверенитет отдельных наций. Против исламизма, против религиозного тоталитаризма, который хочет навязать силой законы шариата. Которая хочет раздавить индивидуальные свободы, и прежде всего свободу женщины. Я бы хотела завершить тем, сказав следующее. Обращаюсь к вам, молодой российской элите. Вы, безусловно, будете способствовать экономическому процветанию вашей страны. Вы будете участвовать в этом, и не забывайте о том, что ваша судьба не может ограничиваться только желанием экономического успеха. Это конечно законное желание, но вам нужны ценности. Без ценностей, без суверенитета, без своеобразия идентичности, без культуры мы обречены быть пустыми народами. Мы, французский и российский народ, потерянными народами. Помните о том, что цивилизации не вечны. И наш долг вместе, сообща, обеспечить будущее европейской молодежи.

Да здравствует Россия! Да здравствует Франция! И да здравствует настоящая Европа!

Новая Европа — с Россией и Францией

(интервью Марин Ле Пен для ИТАР-ТАСС, 18 июня 2014 г.)

— В свете недавнего визита президента России на торжества в Нормандию могут ли наши отношения получить новый импульс?

— В любом случае я на это надеюсь. На протяжении многих лет я ратую за углубление отношений между Францией и Россией. Нас исторически связывала дружба, и со многих точек зрения — геополитически, стратегически, цивилизационно — у нас есть все основания поддерживать и развивать эти отношения. Франция не должна подчиняться логике холодной войны, которая была навязана Евросоюзом и привела к охлаждению взаимных связей без какой-либо веской причины.

Я убеждена, что Россия и Франция должны углублять отношения во всех сферах. Это касается, в том числе и культуры. Я была поражена, услышав от представителей Санкт-Петербурга, что наши отношения с российской Северной столицей сейчас менее насыщенные, чем в советские времена. Разумеется, следует развивать связи в экономике, энергетике. Как мне довелось узнать от российских руководителей, Россия уже несколько десятилетий предлагает свои энергетические услуги Европейскому союзу, но переговоры так и не дали результатов. Это контрпродуктивно, тем более на фоне подписанных Россией соглашений с Китаем, Южной Кореей. Что касается защиты наших ценностей, цивилизации, мы имеем все основания идти рука об руку. Экономика, культура, все должно подталкивать нас поддерживать отношения и их развивать.

— Франция продолжает испытывать давление со стороны США, которые возражают против поставок России вертолетоносцев Мистраль. Как вы относитесь к подобному нажиму со стороны Вашингтона?

— Я не могу не реагировать. Отказ от поставок Мистралей был бы абсолютной глупостью. Это было бы экономическим абсурдом и проявлением ненадежности в торговых связях. Это было бы крайне предосудительно для Франции. Она бы предстала как партнер, не соблюдающий своих обязательств и способный в одночасье отказаться от ранее данных обещаний. И это при том, что половина стоимости контракта по Мистралям уже оплачена Россией, а у нас — огромные экономические проблемы и полным ходом идет деиндустриализация. В таких условиях подобный отказ лишен всякого смысла.

Франция должна быть свободной, независимой страной, которая не принимает приказов ни от кого — ни от Вашингтона, ни от Берлина, ни от кого-либо еще. Я поэтому выступаю за то, чтобы этот контракт был реализован.