Коллектив Авторов - Россия и «санитарный кордон»

На днях президент Армении Роберт Кочарян представил сравнительный анализ последних событий, стоивших президентского кресла Шеварднадзе и Аскару Акаеву и приведших к президентству Виктора Ющенко. В ряду общностей, помимо хронологического совпадения с выборными процессами или, как охарактеризовал Кочарян, «периодом максимальной наэлектризованности общества», во всех трех странах, по его мнению, наличествовал фактор «слабой власти» – слабой настолько, что она не могла справиться с текущими проблемами». Другая общность – «приход к власти молодых реформаторов, в свое время смещенных с ответственных постов за чересчур активные реформистские взгляды и действия». К числу таковых Кочарян отвел и своего грузинского коллегу Михаила Саакашвили. Данную тенденцию глава Армении охарактеризовал как смену поколений. Все указанные факторы – выборы, слабость власти и смена поколений – для Армении неактуальны, считает Кочарян, а посему и революция республике не грозит.

Между тем, фактор поствыборной наэлектризованности общества в Армении явно наличествовал в 2003 году, когда недовольные итогами президентских, а затем и парламентских выборов оппозиционные партии, объединившись в единый кулак, но так и не сумев выдвинуть лидера, подвели многотысячную толпу к президентской резиденции. Однако Роберт Кочарян мало того, что сохранил свой пост, но в прошедший период еще и заметно укрепил свои позиции, во многом благодаря недальновидности самой оппозиции.

Бойкотировав работу парламента, протестные силы вообще «ретировались» с политического поля страны, дав таким образом властям широкое поле для маневра.

Действительно, в оппозиционном стане отсутствовал лидер, и власть была сильна настолько, что четко контролировала работу силовых структур, однако побочную, но весьма серьезную роль в провале армянской оппозиции сыграл фактор, о котором президент Армении не упомянул, – карабахский фактор. Он отрезвляюще действует на умы людей, сигнализируя одну простую истину – внутриполитическая дестабилизация в Армении повышает риск непрогнозируемых событий в карабахском направлении. Не потерял этот фактор своей значимости в Армении и сегодня.

Что касается Азербайджана, то здесь этот фактор и вовсе доминирует. Президент этой страны Ильхам Алиев связал с проблемой Нагорного Карабаха не только все основные направления своей политики, но даже экономический рост Азербайджана и доходы от нефти, которые, по его словам, в конце концов позволят «вернуть Карабах». Но дело дальше пропаганды не идет – есть четкое понимание, что только крепкие позиции внутри страны, а именно большой вотум доверия общества, позволят Алиеву предпринять действительно конструктивные шаги в направлении решения конфликта. Даже такой маститый политик, как Гейдар Алиев, в свое время отказался от Ки-Уэстских договоренностей, поскольку не был уверен, что сможет «протолкнуть» их азербайджанской общественности. Неудивительно, что Ильхам Алиев сегодня избрал наиболее безопасную для себя тактику – говорить о Карабахе именно то, что от него желает услышать народ. Подпитка реваншистских настроений в настоящее время является для Ильхама Алиева своего рода сдерживающим фактором, создавая иллюзию сильной власти. Однако в такой политике есть и очевидные негативные, в данном случае для власти Алиева, элементы – чем больше он говорит о возможном силовом решении, тем сложнее будет впоследствии согласовать с народом неминуемые компромиссы.

Говоря о процессе урегулирования нагорно-карабахского конфликта, комментаторы прежде всего подразумевают консультации между министрами ИД Азербайджана и Армении под эгидой сопредседателей Минской группы (МГ) ОБСЕ, а также переговоры на уровне президентов двух стран – Роберта Кочаряна и Ильхама Алиева, которые используют для встреч различные международные форумы. Сопредседателями МГ ОБСЕ являются Россия, США и Франция. Последняя, кстати, представляет позицию Европейского союза. В переговорном процессе не участвуют представители Нагорного Карабаха, хотя Степанакерт является признанной стороной конфликта. До недавних пор стороны неоднократно заявляли, что проблема может быть урегулирована исключительно на компромиссной основе, в результате переговоров. Вместе с тем, в последний период азербайджанская сторона все чаще начала выдвигать требования ультимативного характера. Официальный Баку настаивает на выводе армянских подразделений с территорий, прилегающих к Нагорному Карабаху, в противном случае угрожая решить вопрос силовым путем. Отметим, что данные территории отошли армянской стороне в ходе активной фазы конфликта и в настоящее время выполняют для армян функцию своеобразного «пояса безопасности». Что касается посредников, то их позиция предельно проста – «мы приветствуем такое решение конфликта, которое удовлетворит все стороны», естественно, при этом каждый из них, по мере сил и возможностей, продвигает интересы собственного правительства.

Современный этап карабахского урегулирования невозможно рассматривать в отрыве от общих региональных процессов, тенденций, связанных с появлением новых игроков, ускорением интеграционных и дезинтеграционных процессов. В числе таковых созданию качественно новой ситуации вокруг карабахского процесса способствовали смена власти и активное американское присутствие в Грузии, ближайший запуск нефтепровода Баку – Джейхан, рост региональной роли НАТО, стремление Турции стать членом ЕС, транспортная блокада Армении и т. д. В итоге сложился уникальный в своем роде момент, когда скорейшее решение проблемы исходит из интересов практически всех сторон, в том числе стран – участниц конфликта, региональных государств и стран-посредников.

Нагорно-карабахский конфликт препятствует развитию отношений России с Арменией и Азербайджаном без опасений вызвать недовольство одной из этих стран. Простаивающие коммуникации создают проблемы на пути реализации транспортных и энергетических проектов.

Скорейшее решение конфликта исходит и из интересов ЕС, который планирует создать в рамках программы нового соседства безопасный буфер на восточном приграничье – буфер «сытых и довольных соседей».

США видят в безопасности на Южном Кавказе необходимое предусловие успешной реализации нефтегазовых проектов на Каспии, а также снижения роли России как гаранта безопасности, в частности Армении. В свою очередь Грузия, во многом из-за карабахского конфликта, испытывает затруднения в плане железнодорожного сообщения с Турцией, а в последний период и с Азербайджаном. Бакинские власти время от времени прерывают пропуск составов в Грузию, мотивируя это тем, что они проходят транзитом в Армению. В этом плане грузино-турецкая инициатива о строительстве железнодорожной ветки Карс – Ахалкалаки – более психологическое давление на Армению, чем жизнеспособный проект. Возможное возобновление боевых действий в регионе создаст базу для вмешательства надрегиональных сил, что не исходит из интересов Ирана.

Что касается Армении и Азербайджана, то решение карабахского конфликта – историческая задача двух правительств, однако она приобрела новую актуальность именно из-за ускорения региональных процессов, появления на Южном Кавказе новых амбициозных игроков, а также наличия целого ряда перспективных, но трудно реализуемых коммуникационных проектов. Баку и Ереван, после изнуряющего переговорного марафона с практически нулевым результатом, оказались на финишной дистанции, требующей смелых и конструктивных решений. Пассивность на данном этапе может обернуться непредвиденными последствиями как для Кочаряна, так и для Алиева.

После событий в Грузии, на Украине и в Киргизии «революционный аромат» карабахского фактора лишь усилился. Он доносится и из Еревана, и из Баку, однако во втором случае с еще большей силой и настойчивостью. Причина в том, что если армянское население в принципе довольно существующей расстановкой и проявляет к карабахской тематике латентный интерес, то общественность, а главное – политические силы Азербайджана, подогретые воинственной пропагандой, требуют от Алиева действий. Сказанное вовсе не означает, что официальный Ереван может воздерживаться от реальных шагов по размораживанию ситуации сколь угодно долго – как было отмечено выше, такая политика уже не находит понимания международной общественности.

До недавних пор армянская сторона высвечивала следующую формулировку: «территории, доставшиеся как итог кровопролитной войны, не могут быть возвращены просто так, даром». При этом подразумевалось, что наилучшей компенсацией за территории может стать статус Нагорного Карабаха, естественно, независимый статус. Недавно же, министр обороны Армении Серж Саркисян, выступая на специальных слушаниях в парламенте Армении по проблеме Нагорного Карабаха, заявил примерно следующее: «Армянская сторона готова обсуждать вопрос пояса безопасности. Если нам будут даны большие гарантии безопасности, чем те, которые обеспечивает пояс, то необходимость в нем пропадает». Он же незадолго до слушаний заявил о целесообразности присутствия в регионе миротворческих сил, поскольку «даже если переговоры в верхах увенчаются успехом, осуществление договоренностей будет крайне болезненным процессом – как для армянской, так и для азербайджанской стороны».