Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №40 от 01.10.2013

Женщины народ коварный,

Но – очаровательный.

А на обратной стороне фотографии с Твардовским – фотка, где известный немец Горбачёв вручает ему, Дементьеу, букет. Впрочем, там не совсем ясно, возможно, это он, Дементьев, только что вручил букет Иуде. А уж когда Иуде поставят памятник где-то за бугром, его друг непременно примчится и туда с букетом и речью сквозь слёзы и стихами:

Я ненавижу в людях ложь!..

А если бы мне дали слово, я прочитал бы всего четыре насущнейших строчки из «Василия Тёркина»:

Не зарвёмся, так прорвёмся.

Живы будем – не помрём.

Час придет – назад вернёмся,

Что отдали – всё вернём.

Перед церемонией открытия памятника дочерям Твардовского позвонили из министерства культуры: «Мы хотим пригласить Наталью Дмитриевну, вдову Солженицына. Вы не против?» Дочери, конечно, были решительно против. Действительно, это же было бы всё равно, что пригласить на открытие памятника Пушкину известную Екатерину Дантес. Правда, она к тому времени уже почила в Бозе, но всё-таки... Однако, представьте себе, мадам Солженицына припожаловала!

Поезд шёл, колёса терлись.

Нас не звали – мы приперлись.

Да ещё как! Родные дочери стояли в толпе, а её, как почетную гостью, Салуцкий пригласил на некое украшенное возвышение, подобие президиума. Она ещё и речь толкнула... Тут вспомнилось мне... Ведь покойный супруг её писал не только полубессмертную прозу, но ещё и вечно живые стихи. Однажды притащил их в «Новый мир»: надо, мол, напечатать. Твардовский взял. Потом Владимир Лакшин попросил тоже почитать. «Нет, - ответил главный, - не дам. Мне дорого ваше здоровье». Вот и я слишком хорошо отношусь к читателям и потому не буду пересказывать деревянную речь мадам Солженицыной, подобную деревянным виршам супруга.

А после открытия памятника мадам подошла к Валентине Александровне Твардовский с любезностями: «Какой прекрасный праздник! От души поздравляю вас!» И в ответ услышала: «Праздник был бы гораздо лучше, если бы вы украсили его своим отсутствием». Как! И это в лицо великой вдове бессмертного писателя, труды коего за счёт «Василия Тёркина» сейчас штудируют школьники?

- Бэ-бэ... мэ-мэ...

- Вы же до сих пор переиздаёте «Теленка».

- Но там Александр Трифонович показан таким живым, таким...

- Он там оболган, оклеветан, там грязная карикатура.

Мадам ретировалась за спину эссеиста Салуцкого... А, поди, когда ехала на Страстной или когда возвращалась в своё роскошное имение в Троице-Лыково, шевелилась мыслишка: «А когда же моему бодливому теленку памятник поставят? Он же Нобелевский лауреат, награждён орденом Андрея Первозванного. Кажется, он и знамя победы над рейхстагом водрузил. Когда же? Неужели тоже ждать 43 года?»

Ах, сударыня, это так опасно! Ведь на другой же день взорвут! И кто? Школьники, которым Путин приказал вбивать в голову «Архипелаг». Право...

Я не то ещё сказал бы -

Про себя поберегу.

Я не так ещё сыграл бы!

Жаль, что лучше не могу...

Владимир БУШИН

*С этим нельзя согласиться. Даже по западным данным потери гитлеровцев на Восточном фронте сравнимы с потерями Красной Армии. А если учесть, что в итоге вермахт, люфтваффе и кригсмарине была ликвидированы полностью, то получается, что людские военные потери Германии значительно превышают аналогичные потери Советского Союза.(Прим. ред.)

ИЗ ПОЭТИЧЕСКОГО ТВОРЧЕСТВА ЗАЩИТНИКОВ ДОМА СОВЕТОВ

Генерал–майору Борису Полякову, командиру 4 Кантемировской

гвардейской танковой дивизии

Как живется вам, герр генерал Поляков,

В вашей теплой, с охраной у входа, квартире?

Как жена? Как детишки? Достаток каков?

Что тревожит, что радует вас в этом мире?

Вы довольны ли суммой, отваленной вам

Из народной казны за народные жизни?

Или надо еще поднатужиться нам –

Всей слезами и кровью залитой Отчизне?

А довольны ли ими полученной мздой

Сослуживцы, что били по «Белому Дому» -

Офицеры Ермолин, Брулевич, Рудой?

Или надо накинуть хотя б фон – Рудому?

А повышен ли в звании Серебряков?

Неужели остался в погонах майора?

А его одногодок майор Петраков?

А как вся остальная кровавая свора?

А Евневич, Таманской гвардейской комдив,

Навещает ли вас, боевого собрата?

Вспоминаете с ним, по стакану хватив,

Как в тот день вы громили

народ Сталинграда?

Говорят, горько запил майор Башмаков,

Повредился умом капитан фон – Баканов,

Или это лишь росказни для простаков,

Совесть ищущих даже в душе истуканов?

Сладко ль спится теперь по ночам, генерал,

С боевою подругой в двуспальной постели?

Или слышится голос, который орал:

В плен не брать! Если даже бы сдаться хотели!

Или видится вам, лишь глаза призакрыл,

С выражением смертного страха и боли

Девятнадцатилетний студентик Кирилл

И шестнадцатилетняя Оля?

Вы не стары сейчас, вы пока что нужны,

Но наступит пора – и отправят в отставку.

И захочется вам позабыть свои сны,

Тихо выйти во двор и присесть там на лавку.

А потом захотите и к тем старикам,

Что «козла» во дворе забивают часами, –

Это отдых уму и усталым рукам,

По которому вы стосковались и сами.

Подойдёте, приветливо вскинете бровь,

О желании сблизиться скажете взглядом,

Но на ваших руках вдруг увидят все кровь,

И никто не захочет сидеть с вами рядом.

Может быть, вам при этом не бросят в глаза

Возмущённого, резкого, гневного слова,

Но по лицам как будто метнется гроза,

И поспешно оставят вас, вроде чумного.

Вы возмездье страны заслужили давно,

Вам Иуда и Власов – достойная пара,

Но когда старика не берут в домино,

Это, может быть, самая страшная кара.

Хоть в глаза вас никто до сих пор не корил,

Но какая у вас проклятущая доля!

Ведь стемнеет –

и снова студентик Кирилл

И шестнадцатилетняя школьница Оля…

Вот и всё, что хотел я сказать, генерал.

Это ныло во мне, словно старая рана.

Ты гвардейской дивизии славу продал –

Так прими на прощанье плевок ветерана.

Владимир Бушин

Не день, не два он всё горел, как свечка.

И люди удивлялись: почему?

А там, браток, была… такая печка,

Что не постичь нормальному уму.

Снаружи лишь огонь багрово–красный,

Внутри же, отдавая Богу жизнь,

Горело человеческое мясо –

Живых людей кремировал фашизм.

И много дней стояло оцепленье,

Людского гнева сдерживая вал.

Фашизм скрывал громадность

преступленья –

Фашизм поспешно раненых сжигал!

Их было много. И на грани жизни,

В последний миг последнего пути

Они просили отомстить фашизму

Во что бы то ни стало отомстить!

Нет! Не просили! Требовали жёстко,

Как жёстко грудью приняли удар,

Как жёстко лег на пулемет Матросов,

Как жёстко в бой Панфилов поднимал!

И мы, браток, обязаны сегодня

Дать клятву в том, что выполним наказ,

Что снова станет Родина свободной

И никогда свободу не отдаст,

Что мы построим вновь страну Советов,

Но эта боль вовеки не пройдет,

Покуда не свершится месть. Об этом

Над нами чёрный пепел вопиет!

Борис ГУНЬКО

Я убит в Белом Доме –

Помяните меня.

Бэтээры и танки

Не жалели огня.

Вертолеты кружили

И горел Белый Дом.

Стал он братской могилой

Для укрывшихся в нем.

Стыд, позор, униженье –

Это участь живых,

Тех, кто милости просит

У сатрапов своих.

А предатель–таманец,

Растрелявший меня,

И Иуда–рязанец –

До последнего дня,

До конца они будут

Во бесчестии жить,

И от крови им руки

Никогда не отмыть.

Я убит в Белом Доме,

Видно, участь мне пасть,

Как бойцы умирали

За Советскую власть.

Лучше здесь с красным флагом

Стоя мне умирать,

Чем пред гадиной наглой

На коленях стоять.

Нина Кочубей

ИНФОРМАЦИЯ И РАЗМЫШЛЕНИЯ

ИТАР-ТАСС

…отношения в военной и военно-технической сферах /ВТС/ между Вьетнамом и Россией продолжат успешно развиваться в предстоящий период. Уверенность в этом высказал министр национальной обороны Социалистической Республики Вьетнам /СРВ/ генерал армии Фунг Куанг Тхань в преддверии его официального визита в РФ.

Касаясь судьбы бывшей базы военно-морского флота России Камрань в центральной вьетнамской провинции Кханьхоа, министр заявил, что она не будет использоваться в качестве военного объекта иностранных государств.