Владимир Соловьев - Путин. Путеводитель для неравнодушных
И вид крови никогда не доставляет радость, если, конечно, у вас все в порядке с психикой.
Как только перестают эти марши жестко охранять, когда не получается столкновения и нет разбитых голов, выясняется, что нечего показывать по телевидению. И оказывается, что в следующий раз уже тяжелее собрать людей. Но вот что меня удивляет: когда проходит очередной марш несогласных, все средства массовой информации, в том числе и западные, кричат об этом событии. Если по той или иной причине этот марш несогласных провалится, во всем обвиняют власть. Наверное, зачастую обоснованно. Но когда при этом в Ставрополе попытались устроить вторую Кондопогу и провести марш националистов, с которым разобрались крайне жестко, гораздо более жестко, чем с маршем несогласных, никто из так называемых правозащитников ни в России, ни за рубежом даже не пикнул. Оказывается, что правда все-таки несет в себе специфический оттенок. Свои и чужие. Кто для кого свой или чужой? Каспаров, Касьянов, Лимонов. Они ведь тоже даже друг другу оказались не свои. Что может объединять этих людей? Деньги? Вряд ли. Скорее стремление их получить для революционной деятельности.
У кого получить? Березовский говорит: я давал. Каспаров говорит: я не брал. Касьянов, который вдруг стал оппозиционером, хотя до этого находился практически в одном шаге от президентского престола и потерял все, сейчас имеет, ну, скажем так, смелость критиковать ныне существующую систему. Почему же он вдруг только что прозрел? Что так повлияло? Более чем непонятная история с непонятно как появившейся дачей? Или невозможность объяснить, откуда поступают денежные средства, или хотя бы сформулировать собственные идеи? И, конечно, для россиян более чем странно выглядели крики Гарри Акимовича Каспарова, которого увозили с Марша несогласных в сторону отделения милиции на автобусе. Крики на английском языке, обращенные к журналистам.
Позволю себе смелую мысль. Если бы, не дай бог, что-то случилось с представителями политических кругов Соединенных Штатов Америки, не думаю, что они стали бы кричать иностранным журналистам на немецком, французском и русском языках. Скорее все-таки, уважая свой народ, людей, оказывающих им доверие, говорили бы на родном языке. Иначе это звучит как крики на языке заказчика. Что, конечно, унижает Гарри Акимовича.
Лимонов. Такие люди, как Лимонов, были всегда. Яркий, талантливый, неустроенный, прошедший путь от простого портного до выдающегося поэта, потом до зэка, теперь до ультрареволюционера. Но каждый раз, когда я смотрю на Лимонова, я думаю: а что на самом деле происходит в его голове? Откуда этот вечный буржуазный эпатаж, эта замечательная дорогая одежда, эта любовь к дорогим местам, путешествиям по заграницам? Откуда это все? Вот этот франтоватый усик, вот эти молоденькие мальчики и девочки, эти вечные сексуальные скандалы. А главное — почему в моей передаче он визжал: вы не дождетесь, чтобы я вам сказал эти слова, потому что я нахожусь на условно-досрочном освобождении, вы что, хотите, чтобы меня бросили в тюрьму? И это не мешает ему бросать в тюрьмы тех несчастных молоденьких людей, которые ему доверили свою жизнь. Он ведет себя, как стареющий сатир, повергающий в соблазн слабых духом.
Что он им предлагает? Быть вне системы. Но чем больше читаешь предложения лимоновской партии, тем более отчетливо вспоминаешь страницы истории Германии 1930-х годов. Не думают эти люди о народе, но самое интересное — они даже друг с другом не могут договориться. Ведь посмотрите: в последнее время пошел раскол и между ними самими. Борьба за сто с небольшим человек и за жалкие копейки, которые они получают из разных источников, привела к тому, что эти псевдолидеры уже и друг друга сожрали. То же самое происходит в националистическом лагере. То же самое происходит у юных фашистов, на которых, к сожалению, недостаточно внимания обращают правоохранительные органы. Не случайно среди так называемых патриотов с разной степенью шизофрении происходит все время одно и то же — появление новых лидеров. И тут же крик: назад! Кто кричит? Коллеги. ДПНИ[4].
Еще не так давно ко мне на передачу приходил некогда замечательный министр финансов, потом политик, бизнесмен Борис Федоров. Он приводил своего помощника, тогда еще господина Поткина, теперь ставшего Беловым. И посмотрите теперь на его окружение, вслушайтесь в их призывы. Они кричат: «Нет, мы близко к Рогозину, но не Рогозин. Нет, мы, наверное, близко к Бабурину, но не Бабурин. Нет, мы точно не такие». Сейчас немодно говорить о еврейской проблеме, потому что и сами говорящие не очень-то чисты по крови. Но — русские.
Хорошо, что хотя бы большая часть руководства ДПНИ произносит слово «русские» отчетливо. Но всегда возникает вопрос, кого именно они имеют в виду. Савельев — бывший «родинец», теперь лидер «Великой России». И где-то рядом фигура Рогозина, который мог бы возглавить всю эту несистемную оппозицию, но никогда этого не сделает. Почему? Очень сладко дружить с властью. Единожды вкусив этот плод, ты и дальше хочешь с властью договариваться. И, конечно, гораздо приятнее клеймить НАТО в Брюсселе, чем давать показания в отделении милиции в какой-нибудь Кондопоге. Рогозин вытерпел, молчал долго, и награда нашла героя — назначение послом в НАТО. Ведь на самом деле вся несистемная оппозиция в том или ином виде пытается договариваться с властью. А как это сделать? Каким образом убедить власть, что они нужны?
Конечно, можно рассказывать сказки: мол, пусть весь мир видит, что вы настоящая демократическая власть, и таким образом, разрешая наше существование, вы подтверждаете, что в стране действительно нет тоталитарного правления. Да, можно сказать и так. Но здесь очень важно не заиграться. Очень важно понять, что каждый из неформальных оппозиционеров внутри себя — несостоявшийся политик, которому народ отказал в доверии. Отказал в любви. И как часто бывает с брошенными любовниками, они мстят тем, кто не осознал всего величия отвергнутого предложения. Не случайны и комплексы, которые проявляются в этих лицах, в этих людях. При всем том — они притягивают. Мы смотрим на них и не можем оторвать взгляд. И думаем — неужели это настоящие люди?
Но у меня всегда возникает вопрос: когда вы видите лица Савельева, Бориса Миронова, Белова-Поткина, Каспарова, Касьянова, вы хотите, чтобы ваши дети дружили с такими людьми? Вы доверили бы этим людям воспитание ваших детей? Людям, которые относятся к человеку, как к материалу? Никогда несистемная оппозиция не будет сидеть в Кремле, потому что они передерутся друг с другом. По природе эти оппозиционеры всегда сектанты. Пытаются урвать кусок для своей нынешней жизни. Живут в ожидании очередного ареста или задержания. Мучаются от неразделенности любви и от ненависти к своим коллегам. Посмотрите, в октябре прошла акция Касьянова. Ни Лимонов, ни Каспаров ее не поддержали. Посмотрите, как часто на Марше несогласных куда-то девался господин Лимонов. Потом говорит, что его не пустили, задержали. Смешно это слышать.
Но при этом они на всякий случай пытаются запустить своих людей в разнообразные структуры власти, надеясь, что вдруг они окажутся востребованы. Вдруг — как это уже было один раз в нашей истории, когда разразилась Первая мировая война и интересы немецкого Генштаба потребовали найти несистемную оппозицию внутри России. Тогда нашли. Сейчас войны не будет. Не захотят западные державы вкладывать существенные средства в этих людей, которые так мечтают о власти и, прикрываясь демократическими лозунгами, продолжают ненавидеть друг друга и людей, их окружающих. Именно поэтому у них нет друзей, нет консолидации и нет идеи. Ведь если в стране что-то происходит, люди возмущаются, они сами выходят на улицы. Они говорят: 122-й закон забыл о стариках и пенсионерах. И пожалуйста — дороги около Москвы были перекрыты. Кто-то этих людей выгонял? Нет, они вышли сами.
Но когда не знающие жизни в России люди начинают кричать, нервничать, переживать и выдвигать лозунги, которых нет, то и сторонников у них нет, и поддерживающих нет. И никогда не будет — не может быть. А теперь давайте посмотрим на несистемную оппозицию совсем с другой стороны. Деньги. Власть. Каждый раз, когда люди собираются вместе, очень важно, чтобы у них было ощущение единой команды. Красивая форма. Место, где можно встретиться, где можно выпить, погулять, спеть революционные песни. Пройти единым маршем. Сплотиться на крови. Совершить совместно преступление. Повязать всех. И не случайны многократные так и не расследованные драки на националистической почве. Не случайны захваты разнообразных абсолютно ненужных учреждений. В последнем случае, конечно, можно поспорить: то ли учреждения ненужные, то ли захваты. Но все-таки скажу, что иногда и учреждения не очень нужны, а захваты тем более.
Безумны по своей мысли акции, когда люди приковывают себя кандалами к чугунным решеткам. Зачем? Чтобы привязать к организации. Это секта. Несистемная оппозиция действует по психологическим законам секты: повязать кровью, повязать преступлением, дать денег, сказать, что ты один такой. Ты с нами, значит, ты другой. И вот появляются бритые головы, тяжелые ботинки, черные одежды. Появляются псевдосвастики, общие призывы. Конечно, это болезнь. Конечно, это не имеет никакого отношения к политике. И в то же самое время это политика в чистом виде. Это политика улиц. Это политика протеста. Это политика, не признающая ничего. Им не важно, под какими флагами бежать.
