Евгений Гильбо - ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА Лекции по введению в социологию и геополитику современности
Эти вопросы поставил перед собой и активно исследовал профессор В.И.Варшавский. Я рекомендую для прочтения популярную книжку В.И.Варшавского и Д.А.Поспелова «Оркестр играет без дирижёра», отражающую их взгляды на вещи 70–х годов прошлого века. Авторы описывают ситуации и подходы, в рамках которых автоматика самоорганизуется.
В центре исследований В.И.Варшавского находился процесс самоорганизации автоматики. Рядом с ним во весь рост вставал главный вопрос – где тут место человека? Во что превращается управленческий цикл, точнее сам бизнес–процесс, военный процесс, производственный процесс? Во что превращается процесс в мире, где автоматика нашла свое место?
Варшавский тогда никак не мог это всё вписать в те государственные программы, которые были в СССР. Маразма в СССР хватало. Глушкову нужно было внедрять американскую технику под АСУ, которые просто отражали советский бардак, который уже был, и не пытались ничего перестроить. В гражданский сектор было не вписаться, в Госплане к тому времени господствовал маразм в чистом виде. Косыгин уже был при смерти, и ни о каких нововведениях не мечтал. Варшавскому стало ясно, что если он и может где–то это внедрить, то только в военном ведомстве, и он стал разрабатывать концепцию современной войны. Дальше я расскажу, что из этого получилось.
«Красная звезда»
В основе теории войны В.И.Варшавского стоит так называемый пятичленный киберцикл Варшавского, который получил тогда кодовое название «Красная звезда». Графическое изображение процесса выглядело как пятиугольник, где есть некоторые дополнительные внутренние связи, там возникает некая пентаграмма. Это чисто графическое представление стало символом и дало рабочее имя процессу.
На Западе военное искусство предусматривает с одной стороны тактику (непосредственно бой в составе частей и соединений), а с другой — стратегию (общее управление театром военных действий). В советской военной школе есть еще третья составляющая – так называемое оперативное искусство. Тактика — это управление, описание процессов боя частей. Стратегия — это управление всем театром военных действий. Оперативное искусство описывает управление на уровне конкретной операции. Корпус, несколько корпусов, армия, группа армий, которая называлась фронтом – уровень оперативного искусства.
Эта схема возникла на опыте первой мировой войны, она была достаточно хорошо Шапошниковым развита. Для формального описания операции Варшавский и разработал этот самый цикл. Он начинался с некого сбора информации, и были прописаны, формализованы процессы сбора информации. Следующий этап – это выстраивание контекста, контекстуализация этих данных, анализ, осознание. То есть выстраивался образ войны, образ театра военных действий, образ оперативной обстановки на том уровне, на котором разрабатывается план.
Формирование образа оперативной обстановки было очень важно. Здесь формировалась диалектическое единство, взаимодействие между образом, идеей театра военных действий, и, с другой стороны, самим театром военных действий. Соответственно, через процесс этого сбора информации и оперативного установления адекватности, между ними поддерживалось диалектическое единство, но при этом они оставались некими противоположностями друг друга. На базе этого концепта, контекста осуществлялся процесс планирования. Как?
Допустим, есть некая достаточно сложная формальная модель театра военных действий. При помощи эвристик она оптимизировалась, и находились какие–то фундаментальные ходы, которые и составляли военный план. На базе этого плана и принималось решение. Роль человека была важна на втором этапе, где формировался образ театра военных действий, и на четвертом этапе, когда принималось решение. Пятый этап – это исполнение решений.
В процессе исполнения решений возникала новая информация. Это возвращает нас опять на первый этап; приходит информация, и этот цикл повторяется снова и снова. Происходило развертывание цикла по «красной звезде», возникала некая спираль, которая приводила в несколько итераций к решению боевой задачи.
Что здесь было нового, по сравнению с процессами управления во Второй Мировой? Во Вторую Мировую эти процессы были очень медленными, они не были автоматизированы. Всё делалось, грубо говоря, вручную: отработала разведка, сводные отделы сводят данные разведки, занимаются критикой, проверкой, как таковое формирование образа театра военных действий не происходит, возникает какой–то прото–образ, разрабатывается военный план без особого учета того, что делает противник. Иногда возникает какой–то действительно гениальный полководец, который чисто на интуитивном уровне просекает, а какой будет план у его противника. Поскольку уже есть опыт войны с этим противником, и он для себя, на уровне интуиции, сформировал, что будет делать тот главнокомандующий. Как Сталин умел интуитивно предсказать, что будет делать с той стороны немецкий фельдмаршал. Благодаря этому он срывает план, и идет выигрыш. Это всё было очень долго. Военный план был продуктом нескольких месяцев, его реализация — практически весь военный сезон. Чтобы пройти 5 циклов, надо пройти 5 лет.
Так разворачивалась война в середине прошлого века. Автоматизация резко ускорила этот процесс. Но количественный рост всегда означает качественный переход. В 70–е стало ясно, что если планирование раньше требовало нескольких месяцев, то теперь недели, даже дни — была бы информация нормальная. Разведка уже стала электронной, а не войсковой, и на порядок быстрее стала работать. Дальше идет анализ данных электронной разведки, выстраивание контекст–плана, контекст–образа, театра военных действий, и дальше уже можно переходить к планированию.
Тот, кто способен быстрее осуществить этот процесс, то есть у кого цикл «Красная звезда» был короче по времени, тот и выигрывал. У кого один виток этой спирали занимает меньше времени, тот успевает все время сорвать планы своего соперника. Если ты провернул один цикл быстро, и уже начал формировать другой, тополучается, что противник вначале отстает на уровне формирования плана. На следующем витке он отстает на этапе исполнения плана: когда ты уже приступил к исполнению, у него еще бездействие. Когда он уже начинает собирать информацию о той катастрофе, которая стала следствием удара и его бездействия, ты уже за это время еще раз обернулся и пускаешь в действие план добивания. Речь шла о том, что ускорение процессов позволит окончательно разгромить противника.
Это не нашло достаточно понимания в советских военных кругах, это оказалось слишком сложным для тогдашнего военного советского руководства. Единственное, что заставляло их хоть немного к этому прислушиваться, это доклады разведки, что американцы разрабатывают кибер–войну, у них все этим занимаются. Поэтому признавали, что типа и нам бы надо эту кибервойну, где–нибудь в XXIII веке там…Делайте, ладно, может пригодиться. Вот такая была позиция.
К концу 70–х возникла необходимость в военной реформе, и если бы эта военная реформа была проведена, то СССР получил бы в начале информационной эпохи современную, мощную кибер–армию ,которая была бы не просто непобедимой, но и способной решать любые задачи. Такая армия решила бы афганский вопрос за пару месяцев. Любые другие вопросы, которые возникали бы, она бы быстро решала скоростными кибер–операциями. Поскольку СССР такой армии не создал в связи с неповоротливостью политической и административной системы, афганская война показала неэффективность его военной организации, что сделало неизбежным распад также и гражданских структур.
Цикл Бойда
В США понимание необходимости построения автоматизированной армии в 80–е годы уже было. Потом произошел известный крах СССР. Произошел он без всякой войны. В процессе этого краха достаточно постаревшие сотрудники Варшавского начали разбегаться. Интересовал их прежде всего Бостон, Массачусетский технологический институт. Уж очень хотелось там получить кафедру.
И вот один из ближайших сотрудников Варшавского оказывается в 1990–м году в Бостоне. Поскольку ему нужно каким–то образом продвинуться и делать карьеру — человек уже немолодой, кафедра или сейчас, или никогда — он решил эту самую «красную звезду» продать Пентагону, и сделать себе на этом карьеру.
Он очень быстро нашел заинтересованных подельщиков в МТИ, у которых были те же самые соображения. На этом он хорошо вписался в профессорскую тусовку, умевшую разрабатывать золотую пентагоновскую жилу. Они и продали Пентагону концепцию кибервойны.
Пентагон оказался крайне восприимчив к этому потому, что там сами эти идеи кибер–управления просто витали в воздухе со времен Второй Мировой войны. Все понимали, что информационная эпоха уже началась, информационные войны уже шли, и нужна была реальная технология. Там сразу поняли, что предлагается, наконец, та самая технология.
