Владимр Ленин - Государство и революция
Это рассуждение ошибочно, представляя из себя шаг назад по сравнению с тем, что разъясняли в 70-х годах Маркс и Энгельс на примере уроков Коммуны.
Железные дороги решительно ничем не отличаются, с точки зрения необходимой будто бы "бюрократической" организации, от всех вообще предприятий крупной машинной индустрии, от любой фабрики, большого магазина, крупнокапиталистического сельскохозяйственного предприятия. Во всех таких предприятиях техника предписывает безусловно строжайшую дисциплину, величайшую аккуратность при соблюдении каждым указанной ему доли работы, под угрозой остановки всего дела или порчи механизма, порчи продукта. Во всех таких предприятиях рабочие будут, конечно, "выбирать делегатов, которые образуют нечто вроде парламента".
Но в том-то вся и соль, что это "нечто вроде парламента" не будет парламентом в смысле буржуазно-парламентарных учреждений. В том-то вся и соль, что это "нечто вроде парламента" не будет только "устанавливать распорядок и наблюдать за управлением бюрократического аппарата", как воображает Каутский, мысль которого не выходит за рамки буржуазного парламентаризма. В социалистическом обществе "нечто вроде парламента" из рабочих депутатов будет, конечно, "устанавливать распорядок и наблюдать за управлением" "аппарата", но аппарат-то этот не будет "бюрократическим". Рабочие, завоевав политическую власть, разобьют старый бюрократический аппарат, сломают его до основания, не оставят от него камня на камне, заменят его новым, состоящим из тех же самых рабочих и служащих, против превращения коих в бюрократов будут приняты тотчас меры, подробно разобранные Марксом и Энгельсом: 1) не только выборность, но и сменяемость в любое время; 2) плата не выше платы рабочего; 3) переход немедленный к тому, чтобы все исполняли функции контроля и надзора, чтобы все на время становились "бюрократами" и чтобы поэтому никто не мор стать "бюрократом".
Каутский совершенно не продумал слов Маркса: "Коммуна была не парламентарной, а работающей корпорацией, в одно и то же время издающей законы и исполняющей их".
Каутский совершенно не понял разницы между буржуазным парламентаризмом, соединяющим демократию (не для народа) с бюрократизмом (против народа), и пролетарским демократизмом, который сразу примет меры, чтобы в корне подрезать бюрократизм, и который в состоянии будет довести эти меры до конца, до полного уничтожения бюрократизма, до полного введения демократии для народа.
Каутский обнаружил здесь все то же "суеверное почтение" к государству, "суеверную веру" в бюрократизм.
Перейдем к последнему и лучшему произведению Каутского против оппортунистов, к его брошюре "Путь к власти" (кажется, неизданной по-русски, ибо она вышла в разгар реакции у нас, в 1909 году). Эта брошюра есть большой шаг вперед, поскольку в ней говорится не о революционной программе вообще, как в брошюре 1899 года против Бернштейна, не о задачах социальной революции безотносительно к времени ее наступления, как в брошюре "Социальная революция" 1902-го года, а о конкретных условиях, заставляющих нас признать, что "эра революций" наступает.
Автор определенно указывает на обострение классовых противоречий вообще и на империализм, играющий особенно большое значение в этом отношении. После "революционного периода 1789 — 1871 гг." для Западной Европы, начинается с 1905 года аналогичный период для Востока. Всемирная война надвигается с угрожающей быстротой. "Пролетариат не может уже больше говорить о преждевременной революции". "Мы вступили в революционный период". "Революционная эра начинается".
Эти заявления совершенно ясны. Эта брошюра Каутского должна служить мерилом для сравнения того, чем обещала быть германская социал-демократия перед империалистской войной и как низко она пала (в том числе и сам Каутский) при взрыве войны. "Теперешняя ситуация — писал Каутский в рассматриваемой брошюре — ведет за собой ту опасность, что нас (т. е. германскую социал-демократию) легко принять за более умеренных, чем мы есть на деле". Оказалось, что на деле германская социал-демократическая партия несравненно более умеренна и оппортунистична, чем она казалась!
Тем характернее, что при такой определенности заявлений Каутского насчет начавшейся уже эры революций, он и в брошюре, посвященной, по его собственным словам, разбору вопроса именно о "политической революции", опять-таки совершенно обошел вопрос о государстве.
Из суммы этих обходов вопроса, умолчаний, уклончивостей и получился неизбежно тот полный переход к оппортунизму, о котором нам сейчас придется говорить.
Германская социал-демократия, в лице Каутского, как бы заявляла: я остаюсь при революционных воззрениях (1899 г.). Я признаю в особенности неизбежность социальной революции пролетариата (1902 г.). Я признаю наступление новой эры революций (1909 г.). Но я все же таки иду назад против того, что говорил Маркс уже в 1852 году, раз вопрос ставится о задачах пролетарской революции по отношению к государству (1912 г.).
Именно так был поставлен вопрос в упор в полемике Каутского с Паннекуком.
3. Полемика Каутского с Паннекуком
Паннекук выступил против Каутского, как один из представителей того "лево-радикального" течения, которое числило в своих рядах Розу Люксембург, Карла Радека и других и которое, отстаивая революционную тактику, объединялось убеждением, что Каутский переходит на позицию "центра", беспринципно колеблющегося между марксизмом и оппортунизмом. Правильность этого взгляда вполне доказала война, когда течение "центра" (неправильно называемого марксистским) или "каутскианства" вполне показало себя во всем своем отвратительном убожестве.
В затронувшей вопрос о государстве статье: "Массовые действия и революция" ("Neue Zeit", 1912, XXX, 2) Паннекук охарактеризовал позицию Каутского, как позицию "пассивного радикализма", "теорию бездеятельного ожидания". "Каутский не хочет видеть процесса революции" (стр. 616). Ставя вопрос таким образом, Паннекук подошел к интересующей нас теме о задачах пролетарской революции по отношению к государству.
"Борьба пролетариата — писал он — есть не просто борьба против буржуазии из-за государственной власти, а борьба против государственной власти… Содержание пролетарской революции есть уничтожение орудий силы государства и вытеснение их (буквально: распущение, Auflosung) орудиями силы пролетариата… Борьба прекращается лишь тогда, когда, как конечный результат ее, наступает полное разрушение государственной организации. Организация большинства доказывает свое превосходство тем, что уничтожает организацию господствующего меньшинства"
(стр. 548);Формулировка, в которую облек свои мысли Паннекук, страдает очень большими недостатками. Но мысль все же ясна, и интересно, как опровергал ее Каутский.
"До сих пор — писал он — противоположность между социал-демократами и анархистами состояла в том, что первые хотели завоевать государственную власть, вторые — ее разрушить. Паннекук хочет и того и другого"
(стр. 724).Если у Паннекука изложение страдает неотчетливостью и недостатком конкретности (не говоря здесь о других недостатках его статьи, не относящихся к разбираемой теме), то Каутский взял именно намеченную Паннекуком принципиальную суть дела, и по коренному принципиальному вопросу Каутский целиком покинул позицию марксизма, перешел вполне к оппортунизму. Различие между социал-демократами и анархистами определено у него совершенно неверно, марксизм искажен и опошлен окончательно.
Различие между марксистами и анархистами состоит в том, что (1) первые, ставя своей целью полное уничтожение государства, признают эту цель осуществимой лишь после уничтожения классов социалистической революцией, как результат установления социализма, ведущего к отмиранию государства; вторые хотят полного уничтожения государства с сегодня на завтра, не понимая условий осуществимости такого уничтожения. (2) Первые признают необходимым, чтобы пролетариат, завоевав политическую власть, разрушил полностью старую государственную машину, заменив ее новой, состоящей из организации вооруженных рабочих, по типу Коммуны; вторые, отстаивая разрушение государственной машины, представляют себе совершенно неясно, чем ее пролетариат заменит и как он будет пользоваться революционной властью; анархисты даже отрицают использование государственной власти революционным пролетариатом, его революционную диктатуру. (3) Первые требуют подготовки пролетариата к революции путем использования современного государства; анархисты это отрицают.
