Времена зверя. Новый мировой порядок. Архитекторы расчеловечивания - Дмитрий Борисович Рюриков
Обложка одного из первых изданий романа
«Дивный новый мир» читающая публика оценила не сразу — очень уж необычной вышла антиутопия. Британской и американской интеллигенции не понравилось ее первое издание в 1932 г. — поднялся шум, отзывы были резкими: такого быть не может, глупости, пустые выдумки, да и вообще написано плохо. Очевидно, свою лепту в негативные отклики на роман внесли и те, кто продвигал революционные проекты будущего. Читатели были не готовы к критико-реалистической антиутопии и не желали задуматься, о вроде бы, не страшной, без ужасов и жестокостей, но непривычной и неприятной картиной своего собственного будущего. Это понятно — подслеповатый Хаксли хорошо увидел опасности происходящего в западном мире и показал, что может получиться в дальнейшем, если уже существующие тенденции через какое-то время станут порядком вещей. Сильно напрягать воображение было не нужно — материалов для антиутопии в текущей действительности было хоть отбавляй, жизненные процессы развивалась быстро. В предисловии ко второму изданию «Дивного мира» (1946 г.) Хаксли признался — в 1932 г. он полагал, что пишет о том, как может выглядеть мир столетий через шесть, но после первого выпуска книги прошло лишь четырнадцать лет и ему показалось, что созданные в «Дивном мире» картины придвинулись ближе, чем он когда-либо мог вообразить и угаданные им образы нового мира могут стать реальностью через три-четыре поколения. К сожалению, писатель оказался прав — его провидческая сила, а также условия его жизни, окружение, его взгляды и, что немаловажно, материалы, на которых он строил свою работу, сыграли свою роль.
Образ нового мира складывался у Хаксли:
1) в результате проекции на будущее элементов американской действительности 20-х годов — промышленного и финансового бума, развития культа потребительства, рекламы, кино и технологий формирования сознания и промывки мозгов населения;
2) благодаря информации из семейного круга насчет идей и методов биогенетической революции;
3) знакомства с идеями и практикой разных стран, в частности, с кастовой системой индийского общества.
Работая над книгой, Хаксли знал о происходящем в Америке бурных 1920-х годов — спекуляциях на фондовых рынках, технологиях фордовского конвейера, развитии транспорта, строительства, связи, индустриализации и урбанизации жизни, культе потребительства. Отталкиваясь от этого, он дал картину материально-технической стороны будущего, но техническая сторона цивилизации вышла у писателя скромной и будничной, без особой фантастики — за 600 лет человечество наверняка достигло бы большего. Однако Хаксли и не был фанатом технической революции, материальная сторона жизни в Америке была нужна ему как фон: главным в американской действительности для него стало не развитие техники, а методы управления сознанием и поведением масс — проявившие себя в США технологии рекламы и пиар-консалтинга в сферах бизнеса и политики. В 1946 г. в предисловии ко второму изданию «Дивного мира» он писал, что центральной темой его книги «…является не сам по себе прогресс науки, а то, как этот прогресс влияет на личность человека. Победы физики, химии, техники молча принимаются … как нечто само собою разумеющееся», но «…революцию действительно революционную осуществить возможно не во внешнем мире, а лишь в душе и теле человека»[22]. Хаксли пытался разобраться, что же происходило в Америке в 20-е годы — революция в душе или что-то иное. Судя по его работам, он понял, что новаторам прикладной психологии людские души были не нужны, у них был другой интерес: в зависимости от коммерческих или политических целей, они искали методы воздействовать на сознание людей так, чтобы, когда придет нужный момент, была уверенность — человек сделает запланированный психологами «правильный» выбор и купит именно «тот самый» товар или, если речь зайдет о политике, проголосует на выборах за «того самого» кандидата — в президенты, губернаторы штата или на пост сенатора или конгрессмена. В 20-е годы в США на ниве воздействия на человеческое сознание трудились многие, немалую известность приобрел племянник З. Фрейда Эдвард Бернейс (1891–1995 гг.). Поработав в юности рекламным агентом, креативный племянник наложил теории знаменитого дяди на конкретные задачи практической деятельности и на примере своих пиар-успехов доказал, что при правильной постановке дела можно убедить кого угодно в чем угодно — как отдельных индивидуумов, так и широкие массы. Бернейса называли звездой и «отцом пиара» — его приглашали поработать на Белый дом американские президенты, звезды политики добивались его внимания, а такие корпорации, как General Motors, General Electric, American Tobacco, Procter&Gamble наперебой просили сделать рекламу для очередного бизнес-проекта, и все у него получалось. Журнал «Лайф» включил Бернейса в список 100 выдающихся американцев XX века: помогая важным клиентам в бизнесе или политике, он не просто делал себе деньги и славу, но и, фактически, работал на власть — разрабатывал и внедрял в обиход технологии влияния на сознание и поведение людей и утверждал психологию и философию потребительства как одного из устоев американского общества. «Отцу пиара» нельзя не отдать должное за смелость и откровенность — в 1928 г. он опубликовал книгу «Пропаганда», в которой сказал следующее: «Сознательное и умелое манипулирование упорядоченными привычками и вкусами масс является важной составляющей демократического общества. Этот невидимый общественный механизм приводит в движение невидимое правительство, которое является истинной правящей силой в нашей стране. Нами правят, наше сознание программируют, наши вкусы предопределяют, наши идеи нам предлагают — и все это делают в основном люди, о которых мы никогда и не слыхивали. Таков логичный результат организации нашего демократического общества. Именно такое взаимодействие необходимо для мирного сосуществования людей в эффективно функционирующем обществе. Очень часто наши невидимые правители ничего не знают о других членах собственного узкого круга… Как бы мы ни относились к этому, факт остается фактом — совершая практически любое действие в повседневной жизни, будь то в сфере политики или бизнеса, социального взаимодействия или этики, мы действуем по указке сравнительно небольшой группы людей,
