Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №24 от 12.06.2012
В семидесятилетний юбилей со дня рождения Бродского по телеканалу НТВ был показан о нём фильм «Точка невозврата», в котором его подруга, Людмила Штерн, начинает биографию Бродского с траурных дней смерти Сталина, с 1953 года. Вот что она говорит об этих днях: «В школе учительница заставила всех стать на колени и оплакивать вождя. Одноклассники всхлипывали, а Иосиф даже не понимал, почему должен грустить. Когда Йося вернулся домой, в кухне их коммунальной квартиры плакала мама. И вдруг самый близкий Йосе человек дал понять, что ничего страшного не произошло. Это был отец, Александр Иванович. Он подмигнул сыну. Жизнь продолжается. С этого дня Йося будет делать наперекор советским правилам». Мерзкое по своей наглой и глупой лжи высказывание. Оно рассчитано на незнание тех лет современным поколением, взращённым на помоях антисоветчины. В дореволюционной России стояние на коленях практиковалось в быту в двух случаях: в церковных обрядах, как форма преклонения перед богом, и в виде наказания человека, как форма физического насилия над ним. В обоих случаях это была форма унижения личности. Только в первом случае человек сам подвергал себя такому унижению, преклоняясь перед ликом божьим на иконе, а во втором это было прямое издевательство над ним окружающих. В советских школах стояния на коленях школьниками просто не могло быть. Во-первых, они были атеистичны, поэтому элементы церковных обрядов в них были невозможны. Во-вторых, любые физические наказания школьников, любые унизительные действия по отношению к ним в советских школах были категорически запрещены. Они были совершенно невозможны. Это не соответствовало советской идеологии, советской морали. Учителю советской школы даже в голову не могло прийти заставить учеников стать на колени. Безудержная лживость ради охаивания советского времени - естественное поведение еврейки Штерн.
Я хорошо помню те траурные дни похорон Сталина. Страну охватила не инициируемая властью, а реальная всеобщая скорбь. Даже взрослые мужчины плакали, не скрывая скупых мужских слёз. Такой неподдельной, всенародной скорби больше мне никогда не приходилось видеть. Да более её никогда и не будет с нынешними руководящими пигмеями. Что там сегодня ни говорят, но Сталин пользовался неподдельной всеобщей любовью народа. Как говорил Шолохов: «Был культ личности, но была и личность». Это факт. Но факт и то, что в малочисленной еврейской среде, составлявшей чуть более двух процентов населения Советского Союза, смерть Сталина не вызвала скорбь. Воспитанные в духе почтения только к своей, как они считают, богом избранной нации, любые события в стране для евреев – это всего лишь события в стране проживания. В лучшем случае, они не живут интересами страны, а в худшем, как говорил Каганович, мутят воду. В еврейской среде всегда действуют сионистские подпольные организации, которые в Советском Союзе насаждали в ней антисоветизм. После войны в еврейской среде широко действовало движение по созданию отдельной еврейской республики в Крыму. Сталин в категорической форме отверг домогательство евреев отдать им Крым, что не вызвало, мягко говоря, любви к нему среди евреев. Нет, евреи, в своей основной массе, не скорбели о смерти Сталина, а в тайне злорадствовали. Нет, не доступно богом избранному племени чувство благодарности. Очень быстро это племя забыло о том, что в годы Второй мировой войны Сталин осуществлял реальные, практические действия по спасению евреев от уничтожения фашистами. Моя мать, пережившая первую, девятидневную немецкую оккупацию Ростова-на-Дону, вспоминала о своём разговоре с сослуживцем по работе, евреем, который произошёл за считанные дни до оккупации. Она спросила его о том, почему он не эвакуируется с семьёй, не воспользуется данным евреям преимущественным правом выезда на восток, так как немцы их расстреливали, на что тот ответил, что это, мол, советская пропаганда, а немцы евреев не расстреливают. За свою недоверчивость советским властям еврей и его семья поплатились жизнью. Они не воспользовались помощью Советской власти, руководимой Сталиным, в спасении от расстрела евреев. Где, в какой стране в период Второй мировой войны власти так же заботились о спасении евреев? Только за одно это евреи должны были воздвигнуть Сталину памятник до небес. Если же учесть, что Советская Армия под командованием Сталина сломала фашистский хребет и спасла этим самым евреев от полного уничтожения, то признательности к нему у евреев не должно иметь границ. Это неблагодарное племя быстро забыло о том, что именно Сталин был одним из инициаторов по созданию государства Израиль. Но вернёмся к нашему герою, Йосе.
Повествуя о юношеских годах Йоси, Людмила Штерн утверждает, что в 15 лет он бросил школу только потому, что «он совершенно не выносил ту советскую дребедень, которую в уши ему вкладывали». А «вкладывали» ему химию, физику, математику. Это что, советская дребедень? Чтобы признать юному Йосе «дребеденью» знания, которые давались на уроках русского языка, литературы и истории, ему необходимо было иметь представление об альтернативном преподавании этих предметов. Имел ли он такую возможность? Нет. Поэтому все разговоры о том, что юный Йося бросил школу, пойдя «наперекор советским правилам», являются чистейшей выдумкой. Но почему же он всё-таки бросил школу?
В Советском Союзе в те годы существовали семилетки. После окончания семи классов школьники получали свидетельства о семилетнем образовании. Они получали выбор: или продолжить учиться в школе до получения аттестата зрелости, или поступить учиться в техникум, или учиться в ремесленном училище и получить рабочую специальность, или пойти сразу работать. Было вполне обыденным явлением, когда выпускники семилеток выбирали последнее. Они шли работать, начиная свою трудовую деятельность учениками токарей, фрезеровщиков, электриков, слесарей. Я, например, бросив школу после восьмого класса, начал свою трудовую деятельность учеником электрика. Тысячи четырнадцатилетних подростков обоего пола составляли, как тогда говорилось, армию трудовых резервов и это не считалось чем-то необычным. Юный Йося поступил так же, как и многие окружающие его сверстники.
Но всё же решение Йоси бросить школу и пойти работать было крайне необычным. Необычность заключалась в том, что такое решение принял юноша из еврейской семьи. Если же учесть, что он бросил школу не после окончания семилетки, а уже учась в восьмом классе, т.е. после принятого ранее решения получить полное среднее образование, то его поступок становится ещё более необычным. В еврейских семьях по тем временам судьбу чад, как правило, решали только родители, опекая своих чад пока те, по их мнению, не выйдут в люди, т.е. окончат институт. В атмосфере насаждения в еврейских семьях морали, что все вокруг враждебные к ним антисемиты, еврейским родителям легче было держать в узде своих чад, заставляя их буквально корпеть над учебниками. В учебе чада участвовала вся семья. Как результат, евреи по окончании школы имели в среднем более прочные знания, им легче было поступить в ВУЗ. Решение юного Йоси бросить школу не соответствовало традиционному поведению еврейских юношей. Единственным объяснением этого является только то, что между ним и родителями существовал серьёзный конфликт. Юный Йося действовал наперекор своим родителям, откровенно не желая учиться вообще.
Но, может быть, не желая учиться, Йося пожелал работать? Ни в коей мере! Работать Йося тоже не желал, поменяв за короткое время множество работ. И это в то время, когда принятие подростка на работу было непростым делом. Необходимо было не только согласие родителей, но и местных исполнительных комитетов, а при увольнении подростка, даже по собственному желанию, в обязательном порядке участвовали социальные службы, отделы народного образования, общественные и партийные организации. Поэтому руководители предприятий с большой неохотой принимали подростков на работу. И при такой мороке юный Йося умудрялся менять места работы как перчатки. Так могло быть только в одном случае - когда подросток был неисправимым нарушителем трудовой дисциплины, не желал работать, прогуливал, не выполнял производственных заданий. Короче, был откровенным лоботрясом. Не Йося самостоятельно менял работу, а от него избавлялись. Не Йося выбирал очередную работу, а комиссия по делам несовершеннолетних, существовавшая при местных исполкомах, своим решением насильно навязывало лоботряса очередному предприятию. Это сегодня бесцельно шатающийся юнец никому не нужен – ни обществу, ни государству. В советское же время такие юнцы становились объектом пристального внимания и общественных организаций, и государственных органов, не давая им свихнуться и пополнить уголовный мир. Плотная опёка советской системой юного лоботряса Йоси не позволила ему свихнуться. Она сохранила его для еврейского кагала, сварганившего из него в последствии нобелиата. Казалось бы, мировой еврейский кагал должен быть благодарен советской педагогической системе, сохранившей для него это чудо.
