Сергей Кремлев - Кремлевский визит Фюрера
Мог ли допустить это Золотой Интернационал?
Ответ очевиден. К тому же прямо в день подписания Дюссельдорфского соглашения Гитлер дал и повод — в Прагу вошел вермахт.
И вся «английская» пресса тут же завопила об «империализме» немцев. Мол, присоединение семи миллионов людей другой национальности к рейху— это акт не национального объединения, как раньше, а акт империалистический. На страницах прессы крупнейшей колониальной империалистической державы мира весь этот шум и гам выглядел, мягко говоря, странно.
Да, то, что проделали немцы с чехами, было не самым красивым поступком, но чехи давали к тому основания. И, во всяком случае, не англичанам было тут возмущаться…
А вот же…
Визит Стэнли и Хадсона отменили.
Впрочем, как писал позднее Дирксен, Чемберлен в Палате общин и Галифакс в Палате лордов сделали заявления, осуждающие акции Гитлера, но не продемонстрировали никаких фундаментальных изменений в проводимой ими политике по отношению к Германии.
«Вскоре, однако, — вздыхал далее Дирксен, — непреодолимая сила британского общественного мнения потащила за собой правительство…»
Что ж, источником «общественного мнения» в «демократических» странах является пресса. А прессой в Англии, как и в Штатах, управляли прежде всего или сами евреи, или их доброхоты. Так что именно эта пресса быстренько отбуксировала британское правительство на тот фарватер, который вел Англию в направлении США…
Гитлер к идее альянса с Англией относился тогда уже скептически, возможно потому, что уже мало сомневался в том, что англофранцузы планируемое вторжение в Польшу ему не простят. А на это Гитлер уже психологически почти решился, и если бы он обеспечил себе нейтралитет (как минимум) России, то колебаниям окончательно пришел бы конец.
Не мог он и оставить в боку рейха чешскую «занозу». Так что дюссельдорфские перспективы были опрокинуты и его действиями, но они-то не имели целью порвать с Англией. Секретные англо-германские переговоры о разделе мировых рынков шли с мая по август!
Нет, «Дюссельдорф» торпедировали «черчиллевцы». Недаром же их лидер в свое время был первым лордом адмиралтейства и своим странным бездействием фактически запрограммировал гибель «Лузитании». А уж эта гибель стала одним из поводов для вступления в Первую мировую войну ее подлинного творца — Соединенных Штатов Америки…
Экономика и политика в капиталистическом мире не то что взаимосвязаны, а скорее взаимно запутаны. Но запутаны они для взгляда лишь постороннего, поверхностного, непосвященного…
Вот, скажем, та же судетская проблема… Ведь на нее можно посмотреть и с нетрадиционной точки зрения…
На передаче националистической Германии Судетской области настаивала та часть французских финансистов и промышленников, которая была связана с банком еврея Лазара. Крупным акционером германского химического треста «Aussiger Verein» был один из главных чешских капитулянтов, чешский министр Беран, и этот трест был связан с химическим концерном, одним из главных акционеров которого был Чемберлен…
Таков вот мир Капитала, не имеющего национального отечества и принципиально занимающего позицию космополита. А как там было в мире рабоче-крестьянском?
31 МАЯ 1939 года Молотов на сессии Верховного Совета СССР сделал доклад «О международном положении и внешней политике СССР»…
Уже в начале своей речи он сообщил депутатам, что последние изменения в международной обстановке «с точки зрения миролюбивых держав значительно ухудшили» его.
В агрессивные державы была записана Италия, поскольку она аннексировала Албанию, но прежде всего — Германия, которой поставили в счет Судеты, Мемель и то, что она «пошла дальше, просто-напросто ликвидировав одно из больших славянских государств — Чехословакию».
Как на факты прискорбные Молотовым было указано на отказ Германии от морского соглашения с Англией и выход немцев из пакта о ненападении между Германией и Польшей.
Заключенный неделю назад итало-германский «Стальной пакт» Молотов оценил как наступательный и тоже агрессивный.
Англия и Франция (а мимоходом и США) были зачислены докладчиком в «неагрессивные демократические державы», и было много сказано о том, что с ними СССР ведет и намерен вести переговоры с целью организации сотрудничества «в деле противодействия агрессии».
Однако было сказано и так:
— Мы стоим за дело мира и за недопущение дальнейшего развертывания агрессии. Но мы должны помнить выдвинутое товарищем Сталиным положение: «Соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками».
Только две европейские страны привыкли на чужом горбу въезжать в рай — Англия на протяжении многих веков, а Франция — чуть менее. И последний раз эти «демократические» державы успешно загребали жар именно руками России — в Первой мировой войне…
Поэтому в докладе Молотова присутствовал и следующий пассаж:
— Ведя переговоры с Англией и Францией, мы вовсе не считаем необходимым отказываться от деловых связей с такими странами, как Германия и Италия…
Торговое соглашение на 1939 год с Италией ко времени произнесения речи было уже подписано… Соглашение с Германией задерживалось, ибо, как мы знаем, тот же Молотов заметил немцам, что вначале надо заложить политическую его базу…
И тут все еще было впереди, хотя на все развитие ситуации от сдержанной холодности до полного решения всех вопросов — как политических, так и экономических — оставалось всего-то три месяца.
ПОСЛЕДНЯЯ часть доклада Молотова касалась наших отношений с Японией… В то время уже давно истек срок японо-советской рыболовной конвенции 1928 года, заключенной на 8 лет. После 1936 года мы конвенцию год за годом краткосрочно продлевали. Однако японские районы промысла постепенно сокращались — ведь даже в 1938 году их было в наших водах ни много ни мало, а 384 участка.
А японцы настаивали на новой конвенции — для них еще более выгодной. И ссылались при этом на… Портсмутский русско-японский договор 1905 года.
Тут были фатально связаны экономика и политика, замешанные на наследии Русско-японской войны начала века. Тогда Россию и Японию — потенциально дружественные и взаимодополняющие дальневосточные державы — стравили по той же схеме, с теми же целями и те же силы, что стравливали и стравили в Европе Россию и Германию. Тогда много постарался и верный слуга врагов России Витте, проведя по территории Северной Маньчжурии злополучную КВЖД — Китайскую восточную железную дорогу.
С тех пор так оно и пошло — цари с «виттами» кашу заварили, а расхлебать ее никак не удавалось даже сталинскому Политбюро… Уж очень круто она была сварена, да еще и очень ядовито посыпана англосаксами, а также и еврейскими банкирами Америки во главе с Якобом Шиффом из финансовой группы «Кун, Леб и К°».
Не стоило, впрочем, все списывать только на кунов и лебов — в Японии хватало и собственных провокаторов. В 1931 году японский посол в Москве Хирота (будущий премьер «халхин-голской» поры) уверял свой генеральный штаб, что «нужно занять решительную позицию по отношению к Советскому Союзу, приняв решение воевать с СССР в любое время, когда это окажется нужным…»
При этом Хирота пояснял: «Однако целью должна быть не столько защита от коммунизма, сколько оккупация Дальнего Востока и Сибири».
У военных был такой же взгляд на вещи, и военный министр Араки в 1933 году на совещании губернаторов префектур заявил: «Япония должна неизбежно столкнуться с Советским Союзом. Поэтому для Японии необходимо обеспечить себе путем захвата территории Приморья, Забайкалья и Сибири».
В СССР тогда, после одного из дальних перелетов Владимира Коккинаки были популярны стихи:
Если надо, КоккинакиДолетит до НагасакиИ покажет всем араки,Где у нас зимуют раки.
Но кроме Араки и аракистов, в Японии всегда были влиятельные люди, мыслившие прямо противоположно. В двадцатые годы одним из них был граф Симпэй Гото. Скончавшись в 1929 году семидесяти двух лет от роду, он в ранге министра иностранных дел в 1918 году организовывал интервенцию в Россию, в начале 20-х был мэром Токио и ректором Университета Такусёку, а в 1923 году— министром внутренних дел.
Немало поспособствовав установлению с СССР дипломатических отношений, был с 1925 года президентом советско-японского общества культурной связи.
В 1923 году в Токио приезжал — официально для лечения — советский эмиссар Абрам Иоффе, и Гото передал с ним письмо Чичерину, где имелось много интересных мыслей, например:
«Сейчас пришло время, когда уже не только образованные круги, но и широкие слои населения вполне осознали… что добрые взаимоотношения между Японией и Россией… служат… основой мира на востоке Азии… Больше всего я желаю, чтобы наши дружественные взаимоотношения послужили основой для благополучия всего человечества. Именно японцы и русские должны питать полную уверенность в том, что они могут объединить восточную и западную культуру и тем самым устранить существовавшее до сих пор затруднение в жизни народов».
