Максим Любовский - Россия, которую мы сохранили
Почему же Михаил Горбачев, став Генеральным Секретарём ЦК КПСС, начал столь коренные перемены? Теория борьбы за власть в Азиатском обществе показывает неизбежность более или менее радикальных реформ на начальной фазе правления любого нового лидера системы. За годы правления Брежнева, позднее названные «застойными», в системе распределения власти происходило очень мало изменений. Люди, занявшие важные посты в партийной и государственной иерархии после смещения Никиты Хрущева в 1964 году, в основном продолжали оставаться на своих местах во все последующие годы. Новому поколению политиков, выросшему за 20 лет, с большим трудом удавалось подниматься к новым ступеням власти. В это же время, научно-техническая революция резко ускорила развитие производства, средств связи, транспорта и, тем самым, привела к быстрому изменению общества, создавая множество новых противоречий, которые не находили разрешения в старой системе властных отношений. Сложилась ситуация, когда общество было готово к переменам, возник слой молодых политиков, стремящихся продвинуться вверх и увеличить свою власть, но необходимые для этого изменения в системе сдерживались старой верхушкой. В Азиатском обществе (особенно в Советской его разновидности) какие бы то ни было преобразования могли быть начаты только сверху. Любая попытка ввести изменения, даже на уровне третьего-четвертого слоев партии, была бы неизбежно подавлена и инициаторы её полностью отстранены от власти. Поэтому новому поколению политиков необходим был новый лидер, и именно их поддержка привела на пост Генерального Секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева в марте 1985 года.
Позднее, в конце Перестройки, отвечая на обвинения в стремлении сосредоточить в своих руках слишком большую власть, Михаил Сергеевич не раз говорил, что в 85-м году у него в руках была вся власть, и что если бы он действовал лишь из стремления к личной власти, то он попросту вовсе не начал бы реформы. В действительности это было не совсем так. Формально власть Генерального Секретаря была, действительно, огромной и ничем не ограниченной. Но, в то же время, она не определялась никакими конкретными законами и соглашениями, а базировалась исключительно на его положении и связях в бюрократической Пирамиде. Была ли реально власть Генерального Секретаря КПСС в начале 80-х так велика, как это пытался представить Михаил Сергеевич? Очевидно, что последние несколько лет своей жизни, будучи серьёзно больным человеком, Брежнев, уже по состоянию своего здоровья, не мог уделять много внимания государственным делам и сколь-нибудь серьёзно контролировать бюрократическую Пирамиду. В плане принятия важных государственных решений аппарат был в основном предоставлен самому себе, вырабатывая собственные связи, группы интересов и методы решения возникающих конфликтов. Реальная власть Генерального Секретаря (и, видимо, всего официального Руководства, так же состоящего из людей преклонного возраста) к началу 80-х существенно сократилась. Попытка Андропова восстановить контроль была очень кратковременной и не могла существенно изменить положение дел. При Черненко тенденция к ослаблению поста Генерального Секретаря только усилилась. Именно этот сильно ослабленный пост унаследовал молодой и амбициозный политик — Михаил Сергеевич Горбачев.
Член Политбюро с 1982 года, Михаил Горбачев, будучи правой рукой Андропова в его попытках преобразования системы, сделал очень быструю карьеру до второго человека в партии. Но всё равно, к началу 85-го года он всё ещё оставался новичком среди людей, состоявших в высших эшелонах власти не одно десятилетие. У каждого из них были налажены обширные и устоявшиеся связи в более низких слоях партийной и государственной бюрократии. По существу, власть в государстве была поделена между старыми (в прямом и переносном смысле) членами Политбюро, и вряд ли они готовы были передать её новому молодому лидеру и ограничить тем самым своё влияние. В этом смысле, даже став Генеральным Секретарём, Горбачев оставался даже не первым, а младшим среди равных. В обществе, где все умеют читать между строк, слышать недосказанный смысл в официальных заявлениях и считать голоса в традиционном единогласном голосовании, слабость позиции нового Генерального Секретаря была прекрасно известна партийной и советской бюрократии. Михаил Сергеевич явно кривил душой, когда утверждал, что имел абсолютную власть в 1985 году. Поведение Горбачева на завершающем этапе Перестройки, когда до самого последнего момента он не хотел упускать власть из своих рук, пытался сохранять влияние КПСС и опираться на неё; его разрыв с соратниками, настаивавшими на более радикальных реформах; его речь о социалистическом выборе даже после возвращения из Фороса в августе 91 года — всё это говорит о том, что начиная реформы, Михаил Сергеевич не собирался разрушать доставшуюся ему в наследство систему «до основания», а только хотел приобрести контроль над ней. Видимо, желание сделать свою власть реальной верховной властью было одним из основных стимулов, руководивших его действиями на начальном этапе Перестройки.
Что же мог предпринять новый Генеральный Секретарь, чтобы отобрать власть у старого аппарата партии и сосредоточить её в своих руках? Видимо, у него был выбор одного из двух вариантов. Первый — прибегнуть к силовым методам и, оперевшись на аппарат КГБ (в котором тоже собралось много людей, желавших перемен), обвинить своих главных соперников в коррупции, отступлении от социалистических идеалов, предательстве Родины, провести серию показательных судебных процессов и начать быструю силовую замену людей во всех партийных и государственных структурах. Этот путь, естественно, должен сопровождаться ужесточением контроля за всем обществом. На этом пути достиг своей власти Сталин, и, видимо, этим путём начинал идти Андропов с его громкими процессами о коррупции и патрулями на улицах Москвы.
Второй способ избавиться от контроля верхушки аппарата — это подорвать его влияние на общество снизу, изменив идеологические установки, на которых основывалась старая власть. Для этого надо представить обществу все старое руководство как неэффективное, искажающее пути к социализму, не заботящееся о благе народа и начать реформы, в ходе которых передать больше власти своим людям. В отличие от первого пути, при котором власть аппарата над обществом усиливается, во втором варианте новый лидер сознательно расшатывает Пирамиду, ослабляет налаженные связи внутри аппарата, показывает обществу ошибки руководства, чем неизбежно ослабляет контроль аппарата над обществом. Хотя с самого начала Перестройки было распространено мнение, что Горбачев был ставленником Андропова и продолжил его политику, это, видимо, не так. Горбачев действительно продолжил борьбу Андропова за расширение власти Генерального Секретаря, но он пошёл по другому пути. Это, видимо, было следствием разницы в возрасте, образовании и жизненном опыте. Горбачев, как представитель поколения шестидесятников, имел другую шкалу ценностей, чем Андропов, выросший в годы революции. Кроме того, Андропов, будучи долгое время шефом КГБ, имел обширные связи в этом учреждении, которых не было у Горбачева.
О том, что реформы были борьбой нового лидера за контроль над государственным аппаратом, а не продуманным планом демократизации общества, свидетельствует то, что Перестройка сначала была не «перестройкой», а только «ускорением» и «гласностью». Горбачев и его окружение, тоже пришедшее в Политбюро при Андропове (Лигачёв, Рыжков), не выступили с планами глобальных изменений в государственной структуре, идеологии, политике. Они также не пошли на резкое обострение обстановки и на открытую борьбу за власть. Цель реформ они формулировали как преодоление «застоя» брежневского периода, ускорение развития экономики (естественно, на социалистической основе), повышение обороноспособности. Такая постановка задачи предполагала омоложение руководства общества, замену людей приведших к застою в прошлые годы и, в то же время, обещала поддержку реформам со стороны народа и его давление на старый аппарат. Важным орудием в борьбе с брежневской бюрократией явилась гласность. Приподнимая завесу секретности над действиями аппарата, Горбачев тем самым лишал систему одной из её основ — неподконтрольности чиновников на верхних ступенях Пирамиды обществу. Гласность внесла дополнительный дестабилизирующий фактор в работу аппарата власти. Таким образом, все начальные действия Перестройки были направлены, скорее, на обуздание аппарата его новой верхушкой, чем на реальную перестройку всей системы. В свете этого предположения «антиалкогольная компания» — самое первое дело реформаторов, вызывающее сейчас серьёзную критику за непродуманность и тяжёлые последствия для экономики — находит логическое объяснение. Зная распространённую среди всех слоев брежневской бюрократии традицию к коллективным застольям и поведшуюся ещё со сталинских времён привычку аппаратчиков снимать стресс с помощью алкоголя, было очень удобно использовать лозунги борьбы с пьянством для избавления от наиболее закостенелых приверженцев старой системы. Резкая смена отношения к алкоголю позволяла легко определить, насколько каждый конкретный аппаратчик готов подчиниться командам сверху, своеобразным тестом «свой — чужой». В этом смысле антиалкогольная компания попадает в один ряд с бритьём бород в петровские времена и с рабочими косоворотками времён диктатуры пролетариата.
