Владимир Кузнечевский - Путин. Кадровая политика. Не стреляйте в пианиста: он предлагает вам лучшее из возможного
Как отмечал наш выдающийся публицист и ученый Вадим Кожинов, «после официальных сообщений о «делах» «Промпартии» и академиков 6 апреля 1931 года Бухарин громогласно заявил, что «квалифицированная российская интеллигенция. заняла свое место по ту сторону Великой Октябрьской революции. Рабочие СССР. не могут просить «извинения» перед холопами капитала, великодержавности (это именно о монархических историках. – В. Кожинов). Речь идет о целом слое (выделено Бухариным. – В. Кожинов) нашей технической и научно-технической интеллигенции, который оказался в лагере наших самых отъявленных, самых кровавых, лишь для внешности надевающих в мирное время лайковую перчатку дипломатии и усердно орудующих по временам лакированным языком буржуазной христианской цивилизации. С врагом пришлось поступить как с врагом. На войне, как на войне: враг должен быть окружен, разбит, уничтожен»[95].
Количество жертв большевистских репрессий среди представителей, как говорил «любимец партии», «квалифицированной российской интеллигенции» еще и сегодня не поддается учету. Наверное, мы никогда так и не узнаем полные списки тех, кого большевики выслали за рубеж и кому удалось ситуировать себя в Европе и США[96]. Как никогда не узнаем и полные списки тех, кто погиб под пытками в стенах ОГПУ и НКВД и в советских концлагерях. А это не десятки и даже не сотни ученых и инженеров-организаторов производства, кто мог бы (и должен был) готовить в России управленческие кадры для эпохи XXI века, когда наша родина освободилась от большевистского управления.
Процесс уничтожения интеллектуальных слоев российского общества, запущенный в производство Лениным, со смертью вождя не прекратился. Верный ленинец Сталин этот процесс продолжил.
Расплачиваться за такую политику пришлось следующим поколениям. И нынешнему высшему руководству России в том числе.
Апофеоз войны с кадрами: от последней деревни до командира взвода РККА
Сталин, как хорошо известно, работе с управленческими кадрами придавал огромное значение и всегда подчеркивал, что любое большое дело нужно начинать с подбора кадров. Правда, сам он процесс подбора кадров начинал всегда с формулирования соответствующей идеологической платформы. Вначале он проводил либо съезд партии, либо пленум ЦК партии, либо же всесоюзное совещание, на которых он сам формулировал идеологическую и политическую задачу на определенный период времени, а уже потом начинал поиск и выдвижение людей для решения этой задачи.
Но сегодня, благодаря раскрытию ранее секретных документов советского периода, хорошо известно и другое: прежде чем приступать к созданию кадровой команды, или даже группы или кадрового слоя, Сталин проводил операцию по уничтожению прежних кадровых команд, групп, слоев. Генсек правящей в СССР партии большевиков не оставил историкам объяснений того, почему он поступал именно таким образом, но сегодня с большой долей вероятности можно предположить ход его мыслей на этот счет. Время, которое ему было отпущено Историей для строительства так называемого социалистического государства рабочих и крестьян, было катастрофически ограниченным, задачи – тоже катастрофически огромными, и потому эволюционный метод воспитания новых кадров, которые бы какое-то время сосуществовали с кадрами прежними, Сталину не подходил: нарушался принцип, так сказать, чистоты эксперимента. А от этого – и чистоты ожидаемого продукта. Поэтому Генсек с половины 1920-х годов действовал по изобретенному им лично методу: старые управленческие кадры одним движением руки смахивались с шахматной доски (сначала идеологически, потом политическими методами, а потом и физически). На освободившееся политическое поле одномоментно выдвигались новые кадры, которые должны были выполнять поставленную перед ними задачу, что называется, с чистого листа.
Как отмечал еще Гегель в его «Философии истории», когда исторический герой формулирует какую-то общественно значимую задачу и переходит к ее осуществлению, то он видит только цель, которая представляется ему в чистом виде. Но в политике, отмечал немецкий философ, стерильных решений не бывает, потому что общество существует не в реторте. В процессе осуществления поставленной задачи возникают привходящие обстоятельства, зависящие не только от «силы вещей», но и характера людей, и на выходе историческая личность получает не только то, что она запланировала, но и то, что ей даже и присниться не могло. Правда, проявляется это не сразу. Иногда через жизнь поколения, и даже не одного поколения. Сегодня мы знаем, что вот именно это произошло и с деяниями Сталина. Сам ведя почти аскетический образ жизни, он, видимо, предполагал, что и выдвигаемые им управленческие кадры будут заниматься не политиканством, но политикой, отличаться нестяжательством, руководствоваться в своем поведении интересами трудящихся масс, а не личными корыстными интересами и т. д. Но уже при его жизни, в 40-х годах ХХ века каждодневно был принужден убеждаться в обратном. Оказалось, что постулируемые им благие намерения привели создаваемый им в СССР управленческий слой совсем не в рай, а спустя сорок лет после смерти, в 90-х годах, так часто даже и в нечто похожее на ад. Сегодня вполне можно сказать, что в конечном итоге сталинская кадровая политика изуродовала российские государственные и вообще управленческие слои. Десятки лет Сталин в этом плане шел от противного, утверждая, что управленческие слои советского общества должны коренным образом по своему характеру и стилю поведения отличаться от таковых в буржуазных обществах, быть качественно лучше этих последних в служении общественным интересам, а спустя семьдесят лет после смерти Сталина мы можем констатировать, что все произошло ровно наоборот.
А начинал генсек свой искусственно чистый социальный эксперимент с самого массового социального слоя – с русского крестьянства. На рубеже 20-х и 30-х годов генеральный секретарь большевистской партии нанес огромной силы удар по основному массиву русского народа, откуда российское общество веками выдвигало наверх, в верхние этажи социальных сословий способных людей, – физически уничтожил самую активную часть русского крестьянства и тем лишил социального фундамента процессы естественного формирования управленческого слоя в стране. Речь идет о сталинской коллективизации, которую сам генсек назвал Третьей социальной революцией в России.
«Это был глубочайший революционный переворот, – отмечал он в «Кратком курсе истории ВКП(б), – скачок из старого качественного состояния общества в новое качественное состояние, равнозначный по своим последствиям революционному перевороту в октябре 1917 года. Своеобразие этой революции состояло в том, что она была произведена сверху, по инициативе государственной власти, при прямой поддержке снизу со стороны миллионных масс крестьян, боровшихся против кулацкой кабалы, за свободную колхозную жизнь». И далее вывод: «Тем самым были уничтожены внутри страны последние источники реставрации капитализма и вместе с тем были созданы новые, решающие условия, необходимые для построения социалистического народного хозяйства»[97].
Известный современный исследователь проведенных Сталиным кровавых репрессий, кандидат исторических наук А. А. Наумов пишет, что в начале коллективизации было репрессировано 767 397 человек, из которых 386 798 человек было расстреляно»[98]. На самом-то деле под репрессии и физическое уничтожение попало много больше русских крестьян и представителей народов Русского Севера и Сибири. Наумов приводит данные только о тех жертвах режима, которым он нашел документальное подтверждение. Но далеко не все раскулаченные крестьяне попадали в сводки НКВД. И поэтому приведенную Наумовым цифру следует увеличить по меньшей мере в 2–2,5 раза[99].
Что касается общего числа русских людей, уничтожаемых таким образом, то в литературе до сих пор об этом идут дискуссии.
Начало этим спорам положил А. И. Солженицын, который считал, что «в тундру и тайгу сослано было миллионов пятнадцать мужиков». Д. Волкогонов, первым из историков получивший доступ к архивам ЦК КПСС в 1989 году, писал: «По моим подсчетам (вероятно неполным), – писал он, – под раскулачивание попали 8,5–9 миллионов российских мужиков, их жен, детей, стариков. Около четверти погибли в первые месяцы после раскулачивания, еще четверть – в течение года»[100].
Американский историк С. Коэн считает, что «в ходе сталинской революции пострадало 25 миллионов сельских семей». Это, пишет он, те, кто не хотел отдавать в колхоз свои бедные поля, средства производства и домашний скот, кто и сам не хотел идти в колхоз»[101].
Официальные цифры были, разумеется, другие. Так, Ягода 16 октября 1931 года докладывал лично Сталину, что в 1930 году было выселено 77 975 семей кулаков, а в 1931 году – 162 962 семьи (всего 1 158 986 человек, среди них 454 916 детей)[102]. В 1991 году В. Н. Земсков в статье «Кулацкая ссылка в 30-х годах» на основе изучения архивной документации подсчитал, что на спецпоселение было отправлено 381 026 семей общей численностью 1 803 392 человека[103].
