Юркй Емельянов - Сталин перед судом пигмеев
Правда, устранению документов, свидетельствующих о его роли в репрессиях, помогло назначение в 1953 году Хрущева главой комиссии по архиву Сталина. Хотя комиссия ни разу не собиралась, ее председатель получил возможность разбирать архивные документы Сталина. Затем в 1955 году Н.С. Хрущев взял под свой контроль Общий отдел ЦК, в ведении которого находились наиболее секретные партийные архивы. В книге Р. Баландина и С. Миронова «Заговоры и борьба за власть» приведено высказывание историка В.П. Наумова: «В 1955 году По распоряжению Хрущева были уничтожены бумаги Берии, документы о Сталине и о других руководителях партии. Всего было уничтожено 11 бумажных мешков. Чем более надежно скрывались документы, тем более эмоционально осуждал Хрущев преступления, в которых сам принимал участие».
С осени 1955 года Хрущев стал повторять действия Берии, который в марте июне 1953 года пытался возложить всю вину за необоснованные репрессии на Сталина. Атакуя Сталина, Хрущев старался не только выгородить себя от возможных обвинений в причастности к репрессиям, но и дискредитировать Молотова, как ближайшего сподвижника Сталина. Одновременно Хрущев стремился убрать Сталина из перечня вождей мирового коммунизма, чтобы затем занять его место. Ведь в ходе посещения Югославии Хрущев увидел, что портрет Иосипа Броз Тито красуется всюду вместе с портретами Маркса, Энгельса и Ленина. Зная самомнение Хрущева, не исключено, что он не считал чрезмерным поставить себя рядом с великими вождями мирового коммунизма, коль скоро в небольшой Югославии это сделал ее президент. Хотя, наверное, Хрущев полагал, что сейчас ему еще рано ставить свой портрет рядом с изображениями основоположников марксизма-ленинизма, он, вероятно, решил для начала убрать Сталина из принятого у коммунистов всего мира с начала 30-х годов перечня четырех великих вождей.
Первый шаг по пути развенчания Сталина Хрущев сделал на заседании Президиума ЦК 5 ноября 1955 года, когда обсуждался вопрос о том, как отмечать очередной день рождения И.В. Сталина. Хрущев внес предложение: «Дату отмечать только в печати; собрания не проводить». Каганович возражал и предлагал провести ставшие обычными в этот день собрания по заводам. Его поддержал Ворошилов. Против них выступили Булганин и Микоян. Тогда Каганович сказал: «Расхождения у меня с тобой, т. Хрущев, не имею. Сталин меня критиковал… Я не мыслю, что Сталин выше Ленина… (И все же) я предлагаю отметить день рождения Сталина». В ответ Хрущев возражал Кагановичу. Протокольная запись гласит: «Т. Хрущев. Кадры перебили. Военные». В ответ Ворошилов заметил: «Все, что говорили —, правда… Есть еще сторона: меня выгнали, но я и это прощал». Однако Ворошилов настаивал на решении: «О Ленине — так-то, о Сталине — в печати, по радио». В итоге было принято решение: «В день рождения Сталина И.В. — 21 декабря осветить его жизнь и деятельность опубликованием статей в печати и в передачах по радио. Приурочить к 21 декабря присуждение Между народных Сталинских премий».
21 декабря 1955 года в центральных газетах страны была опубликована фотография И.В. Сталина (правда, несколько урезанная по сравнению с теми, которые до сих пор публиковались). Тут же было помещено постановление Комитета по международным Сталинским премиям. В «Правде» на второй странице публиковалась редакционная статья «Жизнеутверждающая сила идей Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. К 76-летию со дня рождения И.В. Сталина». Статья была составлена в общих словах о значении коммунистической идеологии и завершалась восхвалением итогов недавно завершившегося визита Н.С. Хрущева и H.A. Булганина в Индию, Бирму и Афганистан.
Через десять дней 31 декабря на заседании Президиума ЦК имя Сталина было вновь упомянуто в связи с обсуждением вопроса о реабилитации. В ходе дискуссии А.И. Микоян внес на рассмотрение переданное ему письмо от его знакомой по бакинскому подполью О. Шатуновской, которая долго пробыла в заключении, а в середине 50-х годов проходила лечение от тяжелого нервного расстройства. В своем письме Шатуновская, ссылаясь на факты вопиющего попустительства органов НКВД действиям Л. Николаева, убившего в 1934 году С.М. Кирова, и гибели важных свидетелей этого убийства, утверждала, что Сталин организовал убийство Кирова. (По сути, это была попытка реанимировать обвинение, выдвинутое Троцким в Мехико.) Комментируя это письмо, Хрущев заявил: «Если проследить, пахнет нехорошим. Товарищам вызвать врача, шофера, Куприянова» (то есть оставшихся в живых свидетелей). (Известно, что многочисленные правительственные комиссии, созданные в 1955–1989 годах для проверки версии Шатуновской, не смогли ее подтвердить.) Президиум ЦК принял решение о создании комиссии по реабилитации, которую возглавил секретарь ЦК КПСС П.Н. Поспелов.
Очевидно, что в течение следующего месяца члены Президиума ЦК получили от комиссии Поспелова доклады, в которых вина за беззакония возлагалась исключительно на Сталина и самых ближайших к нему руководителей. Это видно из того, что 1 февраля 1956 года на заседании Президиума ЦК Хрущев бросил реплику в адрес Молотова: «Расскажите в отношении тт. Постышева, Косиора, как вы их объявляли врагами. Полууголовные элементы привлекались к ведению таких дел». Однако, видимо, не решаясь прямо обвинить Молотова, Хрущев заключал: «Виноват Сталин… Ежов, наверное, не виноват, честный человек». Стремление выгородить Ежова было объяснимо: Хрущев и Ежов были соавторами многих сфабрикованных дел.
Хрущеву возражал Молотов: «Но Сталина как великого руководителя надо признать. Нельзя в докладе не сказать, что Сталин — великий продолжатель дела Ленина». Его поддерживал Каганович: «Нельзя в таксой обстановке решать вопрос. Много пересмотреть можно, но 30 лет Сталин стоял во главе». Ворошилов заявлял: «Страну вели мы по пути Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина». Молотов вновь выступил: «Присоединяюсь к Ворошилову. Правду восстановить. Правда и то, что под руководством Сталина победил социализм. И неправильности соразмерить. И позорные дела — тоже факт». Однако в поддержку Хрущева выступало большинство членов Президиума.
В заключение дискуссии Хрущев заявил: «Ягода, наверное, чистый человек. Ежов — наверное, чистый человек. Сталин — преданный делу социализма, но все варварскими способами. Он партию уничтожил. Не марксист он. Все своим капризам подчинял. На съезде не говорить о терроре. Надо наметить линию — отвести Сталину свое место (почистить плакаты, литературу). Усилить обстрел культа личности».
9 февраля Президиум рассмотрел итога работы комиссии П.Н. Поспелова. К этому времени Хрущев уже был готов низвергнуть авторитет Сталина. Он заявлял: «Несостоятельность Сталина как вождя раскрывается. Что за вождь, если всех уничтожает. Надо проявить мужество, сказать правду… Может быть т. Поспелову составить доклад и рассказать. Причины: культ личности, концентрация власти в одних руках. Нечистых руках. Где сказать: на заключительном заседании съезда. Завещание (так принято было называть «Письмо к съезду» Ленина. — Прим. авт.) напечатать и раздать делегатам. Письмо по национальному вопросу (опять же Ленина. — Прим. авт.) печатать и раздать делегатам съезда».
Молотов возражал: «На съезде надо сказать. Но при этом сказать не только это. Но по национальному вопросу Сталин — продолжатель дела Ленина. Но 30 лет мы жили под руководством Сталина — индустриализацию провели. После Сталина вышли великой партией. Культ личности, но мы о Ленине говорим, о Марксе говорим». Каганович поддержал Молотова, считая, что «редакцию доклада преподнести политически, чтобы 30-летний период не смазать, хладнокровно подойти». «Осторожность нужна», — призывал Ворошилов. Однако большинство членов, кандидатов в члены Президиума и секретарей ЦК поддерживали Хрущева без всяких оговорок.
В конце дискуссии Хрущев постарался успокоить сомневающихся: «Нет расхождений, что съезду надо сказать… Не бояться. Не быть обывателями, не смаковать. Развенчать до конца роль личности. Кто будет делать доклад — обдумать». Каганович в своих мемуарах писал, что после обсуждения материалов комиссии Поспелова на Президиуме было принято решение заслушать ее доклад на пленуме после съезда партии. Однако в черновых протокольных записях заседаний Президиума ЦК от 13 февраля говорилось: «На закрытом заседании съезда сделать доклад о культе личности». Вероятно, твердого решения о том, когда огласить доклад Поспелова, не было. К тому же Молотов, Каганович и Ворошилов, требовавшие от Хрущева уравновешенной оценки Сталина, успокоились, поскольку в текст отчетного доклада был включен абзац: «Вскоре после XIX съезда партии, смерть вырвала из наших рядов великого продолжателя дела Ленина — И.В. Сталина, под руководством которого партия на протяжении трех десятилетий осуществляла ленинские заветы».
Нарушив многолетнюю традицию (то есть не дав Молотову слова для вступительной речи), Хрущев сам открыл XX съезд партии 14 февраля 1956 года в 10 часов утра. В своей вступительной речи Хрущев заявил, что за период между съездами «мы потеряли виднейших деятелей коммунистического движения: Иосифа Виссарионовича Сталина, Клемента Готвальда и Кюици Токуда. Прошу почтить их память вставанием». То обстоятельство, что Хрущев не выделил особо Сталина и поставил его в один ряд с руководителями компартий Чехословакии и Японии, свидетельствовало о том, что Хрущев явно постарался снизить статус Сталина. Об этом же свидетельствовало и все содержание доклада Хрущева.
