Алексей Кузнецов - Тайная власть Британской короны. Англобализация
Однако на этот раз, помимо недружественных действий США, углублению кризиса способствовала и протекционистская политика Великобритании, которая в 1931 г. отменила золотой стандарт и провела девальвацию фунта стерлингов. Вслед за Британией политике девальвации последовали еще 20 стран так называемого стерлингового блока, на которые приходилась четверть мирового ВВП. Эта оказало давление на другие страны, в том числе и на США, высказавшие нежелание отказаться от золотого стандарта и провести девальвацию своих валют для улучшения условий торговли. Давление на эти страны было усилено политикой США, которые, с целью сохранения своих золотых резервов и доверия к доллару как резервной валюте, подняли процентные ставки, вынудив другие страны, сохранившие золотой стандарт, последовать данному решению, после чего спад мировой экономики принял уже необратимый характер.
Отменив золотой стандарт, страны стерлингового блока смогли снизить процентные савки, стимулируя тем самым потребительский спрос на внутреннем рынке. Проблема, однако, заключалась в том, что Великобритания не только девальвировала свою валюту, но и резко повысила импортные пошлины, усложнив тем самым положение своих главных торговых партнеров. В ноябре 1931 г. британский парламент принял закон (действовавший на протяжении шести месяцев), дающий право устанавливать таможенную пошлину в размере до 100 % от стоимости отдельных импортных товаров (Abnormal Importation Act). А в феврале 1932 г. был принят закон, устанавливающий единый 10 % тариф на все товары, импортируемые в Британию (Import Duties Act), что значительно усложнило положение британских колоний, особенно зависящих от рынка метрополии.
По мнению известного американского экономиста, профессора экономики в Калифорнийском университете (Беркли) Б. Эйхенгрина, страны стерлингового блока, девальвировав свои валюты, продемонстрировали более либеральный подход к мировой торговле, чем страны, сохранившие приверженность золотому стандарту.
Данное предположение, однако, не оправдывает односторонние действия США и Великобритании, в результате которых были окончательно сведены на нет перспективы стабильного экономического развития в других империалистических державах, в частности, в Германии, что стало, одной из причин развязывания Второй мировой войны.
Во время Второй мировой войны Великобритания прибегала к крупным заимствованиям у своих доминионов и колоний. Однако погашение ее задолженности было заблокировано, чтобы впоследствии найти форму этого погашения, отвечающую британским интересам. Так, большая часть британского долга Индии была направлена на закупку Индией промышленного оборудования в Великобритании[127].
Однако и после окончания войны США и Великобритания не утратили бдительности в сфере контроля над мировой торговлей. По этому поводу В.Соколов пишет: “Великобритания в послевоенный период входила в число наиболее протекционистских развитых стран. Несмотря на отказ от политической власти над колониями, она продолжала нуждаться в привилегированных отношениях с ними, используя для этого не только торговые преференции, но и валютные рычаги”[128].
В 1944 г. по инициативе США на американском горнолыжном курорте Бреттон-Вудс была проведена международная конференция с целью урегулирования международных валютных, финансовых и торговых отношений. На этой конференции наряду с созданием МВФ и МБРР планировалось также учреждение организации по регулированию международной торговли. Однако из-за несогласованности позиций участвовавших в конференции стран полноценной международной организации в сфере регулирования торговли создать не удалось. Вместо этого в 1947 г. было подписано Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ), основной целью которого стало снижение тарифных барьеров.
Значительно укрепив свои международные конкурентные позиции в результате двух мировых войн, США, наконец, смогли позволить себе выступить в качестве главного инициатора либерализации международной торговли. Под давлением США на протяжении последующих восьми раундов переговоров в рамках ГАТТ/ВТО происходило последовательное снижение тарифов. Однако со времени начала девятого раунда переговоров в 2001 г., движение вперед остановилось. Нежелание стран-членов договора связывать себя обязательствами по новому согласованному снижению тарифов было обусловлено все большей непредсказуемостью мировой экономической конъюнктуры в условиях эскалации глобального системного кризиса.
Следует отметить, что с начала XX в. важным инструментом внешнеэкономической политики США стало регулирование доступа иностранных компаний на внутренние финансовые рынки Америки. При этом речь шла о препятствовании иностранным компаниям проводить первичное размещение акций на американских фондовых биржах (IPO), запрете на продажу на национальном финансовом рынке их акций, облигаций или финансовых деривативов.
Как отмечает профессор российского «ГУ – Высшая школа экономики» М.В. Братерский, идея ограничения доступа иностранных компаний на финансовый рынок США возникла в контексте обеспечения национальной безопасности в отношении деятельности Китая на американской территории. Впоследствии на данной почве был принят закон, направленный на предотвращение сотрудничества иностранных компаний с режимом Судана[129].
В соответствие с данным законом США воспрепятствовали доступу ряда известных компаний на свои финансовые рынки, в том числе, российским компаниям «Газпром» и «Татнефть», а также китайской государственной нефтяной компании China National Petroleum Company. Последняя активно работала в Судане и для расширения своей деятельности пыталась привлечь капитал в размере 10 млрд. долл, путем размещения своих акций на Нью-Йоркской фондовой бирже. В результате политического давления со стороны американских законодателей и профсоюзов китайцам пришлось снизить объем IPO почти в четыре раза[130].
Как минимум одиннадцать крупнейших индустриальных стран, на которые вместе приходится 40,6 % от общего мирового притока ПИИ в 2006 г., приняли или рассматривали к принятию новые законы, направленные на ограничение притока иностранных инвестиций в так называемые стратегические отрасли экономики. Характерно, что после проведения полуторалетних дебатов в 2007 г. Конгресс США принял Закон об иностранных инвестициях и национальной безопасности, который усилил поправку Экзон-Флорио к Закону о защите производства. В соответствии с этой поправкой президент США обладает исключительным правом наложения вето на сделку по продаже иностранцам любой американской компании, если последняя угрожает национальной безопасности США. Новый закон формализовал основу для пересмотра сделок слияний и поглощений Комитетом по вопросам иностранных инвестиций США. Тем самым фактически были обеспечены легитимные рамки для инициирования бюрократической волокиты в сфере иностранного инвестирования в американскую экономику. В рамках имплементации нового законодательства в апреле 2008 г. министерство финансов США внесло предложения по ужесточению функций надзора за иностранными инвестициями даже в том случае, если зарубежный покупатель приобретает менее 10 % капитала американской компании – цифра, которая до сих пор в мировой практике считалась гораздо ниже допустимого предела беспокойства.
При этом главным объектом протекционистской политики США выступает Китай. В 2005 г. китайская государственная энергетическая компания China National Offshore Oil Corporation предприняла попытку купить американскую нефтяную компанию Unocal. Однако тогда, не выдержав политического напора, инициированного американским Конгрессом, китайская сторона была вынуждена отступить и отозвать свою заявку.
В свою очередь в 2010 г. британцы отказали китайской компании China Petroleum & Chemical (Sinopec) в покупке части акционерных активов британского нефтегазового концерна British Petroleum, который нуждался в средствах для покрытия убытков, вызванных огромными затратами компании в связи с ликвидацией последствий аварии на её нефтедобывающей платформе в Мексиканском заливе. По мнению российского экономиста, публициста и политолога М. Хазина, причиной игнорирования Китая британскими и американскими компаниями является специфическая черта англосаксонского мира – делить всех на «своих» и «чужих». В связи с этим в категорию «чужих» попадает также и Россия. М. Хазин пишет: «Все попытки России прикупить умирающий «Опель», несмотря на все попытки Германии пробить эту сделку, упирались в категорический отказ американской компании «GM». Абсолютно не мотивированный с коммерческой точки зрения и тем более яркий. Но решение о том, что «чужие» – в данном случае Россия – не должны получить доступ к (пусть даже относительно) передовым технологиям, пусть даже только в одной и не самой «острой» с точки зрения безопасности отрасли, оказалось сильнее любых денег и любых коммерческих интересов»[131].
