Юрий Мухин - Опасная тайна

Какова мирская основа еврейства? Практическая потребность, своекорыстие.

Каков мирской культ еврея? Торгашество. Кто его мирской бог? Деньги.

Но в таком случае эмансипация от торгашест­ва и денег — следовательно, от практического, реаль­ного еврейства — была бы самоэмансипацией наше­го времени.

Организация общества, которая упразднила бы предпосылки торгашества, а следовательно и воз­можность торгашества, — такая организация обще­ства сделала бы еврея невозможным. Его религиозное сознание рассеялось бы в действительном, животвор­ном воздухе общества, как унылый туман. С другой стороны, когда еврей признает эту свою практиче­скую сущность ничтожной, трудится над ее упраздне­нием, — тогда он высвобождается из рамок прежнего своего развития, трудится прямо для дела человече­ской эмансипации и борется против крайнего практи­ческого выражения человеческого самоотчуждения.

Итак, мы обнаруживаем в еврействе проявление об­щего современного антисоциального элемента, доведенно­го до нынешней своем ступени историческим развитием, в котором евреи приняли, в этом дурном направлении, рев­ностное участие; этот элемент достиг той высокой ступени развития, на которой он необходимо должен распасться.

Эмансипация евреев в ее конечном значении есть эмансипация человечества от еврейства. Еврей уже эмансипировал себя еврейским способом».

(Тут, надо сказать, использована игра слов, поскольку Маркс имеет в виду эмансипацию человечества не от ев­реев, как народа, а от торгашества, от власти денег. Упот­ребление слова «еврейство» («Judentum») в смысле тор­гашества связано здесь у Маркса с тем, что в немецком языке слово «Jude», кроме своего основного значения — «еврей», «иудей», употреблялось также и в смысле «рос­товщик», «торгаш».)

Бауэр утверждает очевидные вещи — то, что евре­ям это уравнение в правах с остальными европейски­ми народами не сильно и требуется, поскольку: «Еврей, который, например, в Вене только терпим, определяет своей денежной властью судьбы всей империи. Еврей, ко­торый может быть бесправным в самом мелком из гер­манских государств, решает судьбы Европы», — пишет он. А Маркс к этой цитате добавляет, что дело с еврея­ми значительно хуже, поскольку евреи еще и разврати­ли христиан:

«Мало того, практическое господство еврейства над христианским миром достигло в Северной Аме­рике своего недвусмысленного, законченного выра­жения в том, что сама проповедь Евангелия, сан хри­стианского вероучителя превращается в товар, что обанкротившийся купец начинает промышлять еван­гелием, а разбогатевший проповедник Евангелия бе­рется за торговые махинации».

Короче, по Марксу, евреи — это гнусный и алчный народец, но исправление его предлагается чисто Марксовым способом, при котором человек рассматривает­ся, как бездушная машина. Нужно, оказывается, уничто­жить деньги, после чего евреям не на чем будет прояв­лять свою алчность и им придется волей-неволей стать приличными людьми.

Я, конечно, видел евреев тупых и алчных — после того, как израильское лобби обосновалось в России с комфортом, только таким и дают слово в СМИ. Но я, кро­ме этих животных, знаком с множеством евреев, о кото­рых просто глупо говорить, что деньги — это их мирской бог. Мало этого, я знаю и массу лиц иной национально­сти, которые ведут себя хуже Марксовых евреев, но ут­верждать, что они заразились от евреев, было бы глупо.

В результате, этот «научный» анализ еврея Маркса характерной сущности евреев к науке не имеет отноше­ния. То, что для части евреев деньги являются богом, это не причина, а следствие другой особенности социальной жизни этого народа, о которой еврей Маркс даже не упо­минает. Придется этим вопросом заняться мне — гою.

НЕБРОСКАЯ ОСОБЕННОСТЬ СИОНИЗМА

Цель сионизма — создание для евреев своего собст­венного государства. Это цель официальная, и против нее возразить нечего, да и нет смысла возражать. Возникла эта идея почти 200 лет назад. К тому времени евреи, бла­годаря своей международной сплоченности, захватили главенствующие позиции в финансовом деле, т.е. стали главными мировыми ростовщиками, как видите, в немец­ком языке национальность еврея и профессия ростовщи­ка назывались одним словом. Не все евреи, разумеется, управляли финансовыми делами мира, а только опреде­ленная еврейская верхушка, но достижения ее были впе­чатляющи. Апологет сионизма пишет:

«В 1807 году в Берлине было больше еврейских банковских учреждений, чем нееврейских. Признава­лось, что без них ни одно европейское правительст­во не могло бы получать займы на протяжении всей первой половины XIX столетия. Приведем лишь один пример: только в первом десятилетии этого века более 80% правительственных займов Баварии было обес­печено еврейскими банкирами»[4].

Вслед за банковским делом евреи стали энергично ос­ваивать тогда только нарождающиеся отрасли человече­ской деятельности — газетное дело и писательское ремес­ло, постепенно прибирая в свои руки общественное мне­ние стран пребывания. А это привело к тому, что уже во второй половине XIX века практически все страны Ев­ропы уравняли евреев в правах с коренным населением. (К Первой мировой войне не сделали этого формально только Россия и Испания.) Реально такое положение мог­ло бы привести к полной ассимиляции и исчезновению евреев через два-три поколения. Но этот процесс не по­шел благодаря религиозной части еврейства (с исчезнове­нием евреев исчезла бы необходимость и в раввинах), и эта часть еврейства начала выдвигать контридею — идею не ассимиляции евреев в странах пребывания, а создания евреями своего еврейского государства. Эта идея находи­лась в стадии обсуждения и даже частичной или подгото­вительной реализации начиная с начала XIX века, но орга­низационно оформилась в политическое движение евре­ев — сионизм — только к его концу. Это общеизвестные факты, которые свободно и легко обсуждаются.

Но есть у сионизма одна неброская особенность. Надо думать, что если не все, то, по меньшей мере, очень многие евреи не против того, чтобы в мире было еврей­ское государство, и даже готовы ссудить его строитель­ство деньгами, но основная масса даже самых искренних энтузиастов сионизма категорически отказывается в та­ком государстве жить. Заметьте, что даже сегодня, спус­тя 200 лет после возникновения идеи Израиля и через 60 лет после его образования, в Израиле живет едва ли пятая часть евреев мира и уж, во всяком случае, их там меньше, чем в одном Нью-Йорке.

Таким образом, перед романтиками сионизма, та­кими, как Теодор Герцль, перед людьми, положившими свою жизнь на алтарь создания еврейского государства, стояла задача огромной, неразрешимой трудности: в ев­рейском государстве должны жить евреи, а евреев, же­лающих жить в таком государстве, практически не было. (Очень мало желающих жить в Палестине было и среди самих романтиков сионизма, как говорится, «мы больше пользы принесем в тылу — в Париже».)

Вот эта неброская особенность сионизма, которая легко видна даже сегодня (достаточно включить телеви­зор), но которая особенно бросалась в глаза всем и в те времена, когда Израиля еще не было.

Подчеркнем эту мысль: главным препятствием соз­данию еврейского государства было отсутствие доста­точного количества евреев, которые бы согласились в нем жить.

Причина этому тоже легко определяется. Представь­те, возможно ли государство, в котором живут только банкиры, юристы, музыканты, журналисты, артисты и ко­мики-пародисты, но нет крестьян? Что будут кушать все вышеперечисленные?

А ведь за два тысячелетия существования еврей­ской диаспоры во всех странах мира евреи ни в одной из стран никогда не занимались производительным тру­дом, тем более — крестьянским. Множество стран пред­принимало огромные усилия к тому, чтобы окрестьянить евреев, но потерпели полное фиаско. В том числе и ог­ромная Российская империя, которая в свое время суме­ла справиться с Наполеоном, но заставить евреев зани­маться сельскохозяйственным трудом не смогла, несмот­ря на огромные денежные вливания в этот проект.

И вот эта особенность еврейского менталитета — ка­тегорический отказ от производительного труда, который обеспечивает жизнь нации и государства, — тоже хоро­шо всем видна, но обсуждается крайне редко, даже если обсуждается вскользь. Поэтому стоит остановиться на этой особенности несколько подробнее.

Несколько лет назад А. Солженицын, забытый и ЦРУ США, и «пятой колонной» России, написал книгу о евреях «200 лет вместе». Видимо, полагал, что подоб­ная тема приподнимет уважение к нему населения Рос­сии. В книге не забыта и затронутая нами тема, по кото­рой Солженицын делает вывод: евреи, дескать, сельским хозяйством могут заниматься только на родной земле — в Израиле. Книга широко рекламировалась, и еврейская диаспора на нее откликнулась. «Еврейская газета» (№ 38, 2001, с. 5) живо на этот вывод прореагировала, назвав солженицынский маразм мысли последствиями «магии еврейских мифов». И выдвинула свою версию, сославшись на фальшивку, состряпанную век назад от имени русско­го писателя Н. Лескова. Согласно ей, есть две причины того, что евреи не занимаются крестьянским трудом: они за тысячелетия отвыкли от такого труда — это, во-пер­вых, страх еврейских погромов не давал им прочно осе­дать на земле; это, во-вторых, при бегстве от погромов землю, в отличие от денег, с собой не возьмешь.