Валерий Соловей - Революtion!

Так или иначе, тысячи часов словопрений и десятки томов рассуждений о революции никогда не заменяли и не смогут заменить единственного шага вперед. Навстречу судьбе.

Вот коммунисты не решились летом 1996 г. сделать хотя бы полшажка. Причем когда ситуация складывалась для них как нельзя более благоприятно и все сулило им победу. Даже мировая буржуазия приняла бы ее благосклонно. А теперь им остается лишь заниматься мелкими гешефтами в Государственной думе и вспоминать о сражениях, в которые они так и не решились ввязаться. История не предоставляет второго шанса слабакам и трусам.

А то, что коммунисты не просто глупцы, а именно трусы и патологические предатели, ярко проявилось еще в одном забытом эпизоде политической истории 1990-х гг.

В ночь со 2 на 3 июля 1998 г. на своей подмосковной даче был убит генерал Лев Рохлин. За убийство была осуждена его жена Тамара. Однако есть более чем серьезные основания полагать, что Тамара была совершенно ни при чем, а убийство имело явную политическую подоплеку.

Дело в том, что генерал Рохлин, герой Первой чеченской кампании (именно его 8-й гвардейский армейский корпус штурмовал Грозный) и весьма популярный в армейских кругах командир, замыслил и готовил военный переворот.

Формальной «крышей» и базовой структурой заговора служило Движение в поддержку армии (ДПА). Оно было создано Рохлиным в сентябре 1997 г. До этого генерал был членом правительственной партии «Наш дом – Россия» (НДР), по спискам которой прошел в Государственную думу и был избран председателем важного комитета по обороне.

По психологическому профилю генерал был нонконформистом, что колоссальная редкость для высокопоставленных военных, особенно в России. Достаточно сказать, что он отказался от присвоения ему звания Героя России за взятие Грозного, заявив, согласно одному из пророхлинских апокрифов: «В гражданской войне полководцы не могут снискать славу. Война в Чечне – не слава России, а ее беда»[48]. Вне зависимости от того, произносил генерал эту фразу, как будто специально отлитую для страниц учебника истории, или же нет, то был поступок явно неординарный.

По своим же политическим взглядам генерал быстро превратился в оппозиционера. Он покинул НДР и создал собственное Движение в поддержку армии, в оргкомитет которого вошел ряд знаковых для силовой корпорации фигур: бывший глава КГБ СССР, вдохновитель провального августовского (1991 г.) путча Владимир Крючков, бывший министр обороны Игорь Родионов, бывший командующий ВДВ Владислав Ачалов.

ДПА было не просто оппозиционной организацией, но и самым опасным отрядом оппозиции, ведь оно объединяло военных и ВПК – те социальные группы, которые понесли колоссальные потери в ходе системной трансформации 1990-х гг., и обладали потенциалом для успешного выступления против слабеющей власти непопулярного Бориса Ельцина. Более того, в отличие от Компартии, тщетно ждавшей, пока «кровавый антинародный режим Ельцина» рухнет под тяжестью собственных ошибок и преступлений, ДПА намеревалось действовать, причем крайне решительным образом.

Претензии Рохлина и его движения на роль авангарда оппозиции оказались неприемлемыми для коммунистов. Когда в мае 1998 г. генерала лишили поста председателя думского комитета по обороне, то коммунисты проголосовали солидарно с проправительственными фракциями. Хотя буквально за два дня до этого, по словам близких к Рохлину людей, лидер КПРФ Зюганов публично пожал Рохлину руку и пообещал поддержку.

Думается, одного лишь этого факта более чем достаточно для характеристики морали и политического темперамента современных коммунистов.

Рохлина эта формальность не остановила, подготовка военного путча шла полным ходом и даже особо не скрывалась. Впрочем, скрыть подготовку выступления таких масштабов, где предполагались действия десятков тысяч человек, было просто невозможно. Выступление намечалось не то на последнюю декаду июля 1998 г., не то приурочивалось ко дню десантника, 2 августа. Его сценарий впоследствии описывался участниками тех событий, и описания эти в своих основных чертах и даже деталях совпадали[49].

Поделюсь личными воспоминаниями. Поздней весной 1998 г. глава союза десантников одной из центральных областей России, лежащей, что называется, в шаговой доступности от Москвы, в трезвом уме и здравой памяти рассказывал мне, как под водительством генерала Рохлина части действующей армии и отставные военные выступят против «кремлевской клики» и осуществят военный переворот.

Я был впечатлен его рассказом и счел задуманную операцию вполне осуществимой. Остаюсь при этом мнении и сейчас. В тогдашней России, с ненавидимым и презираемым президентом, высмеиваемым премьер-министром по прозвищу «киндер-сюрприз», с нелояльными президенту силовиками военный захват власти имел прекрасные шансы на успех. Причем страна бы приветствовала новых декабристов.

Наверняка легкость мероприятия преувеличивалась его планировщиками. Как точно подмечено русской поговоркой, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Однако генерал Рохлин, может быть, отличался некоторой наивностью, но дураком точно не был. Ему оказывали поддержку (причем отнюдь не только моральную) военные, администраторы ВПК и даже ряд представителей высшей российской элиты. В частности, как уверяют злые, но весьма осведомленные языки, московский мэр Юрий Лужков.

Даже если бы военный путч не привел к немедленному и бескровному свержению Ельцина, то при любом исходе вверг бы страну в острый политический кризис, который бы обрушил правящий режим.

Остановить эту медленно, но неумолимо надвигавшуюся угрозу можно было лишь одним-единственным способом – убить генерала. Рохлин был сердцем, головой и знаменем готовящегося выступления. Равновеликих ему по авторитету, связям и влиянию фигур среди заговорщиков просто не было.

Сразу же за убийством генерала последовали задержания среди офицеров дислоцированного в Волгограде 8-го корпуса, который должен был положить начало перевороту. Характерно, что офицеров уволили со службы, но уголовные дела против них не возбуждались. Вероятно, вести следствие по этому делу было слишком рискованно. Но «волгоградский» 8-й гвардейский армейский корпус был демонстративно расформирован, а его знамя из Музея Сталинградской битвы передали в московский архив. Чтобы вообще ничего не напоминало о существовании этого корпуса.

История с несостоявшимся военным переворотом очень важна для понимания революционной тематики в одном принципиальном моменте. Структурные факторы революции и вызванное ими неравновесное состояние сами по себе никогда не приводили и никогда не приведут к революции. Критически важна такая переменная, как решимость людей действовать в ситуации неопределенности. Политическое лидерство оказывается ключевым условием начала революции. Ульянов-Ленин чуть ли не пинками вынудил своих реалистически мыслящих партийных соратников пойти на революционный переворот.

Всегда, везде и во все времена действует правило: лев во главе стада баранов добьется гораздо большего, чем стая львов во главе с бараном.

И пусть вторая после декабристского выступления попытка военного мятежа в истории России была, что называется, сбита на взлете, генерал Лев Рохлин хотя бы попытался.

1996–1999 гг. вообще были временем упущенных возможностей и нереализованных шансов. Турбулентное состояние тогдашней России, в первую очередь слабость и непопулярность центральной власти, открывало окно возможностей для кардинального изменения ситуации. Среди этих возможностей была и идея государственного переворота.

Россия находилась буквально на волоске от него в 1999 г. Вкратце напомню, что происходило в то время. 17 августа 1998 г. на Россию обрушился дефолт. Экономический и социальный кризис усугублялся политическим: ограниченная дееспособность президента Ельцина привела к тому, что его властные полномочия были отчасти узурпированы кликой, называемой «семьей». Популярность президента после дефолта упала до исторического минимума. Дума призвала президента добровольно уйти в отставку, в поддержку Ельцина выступило лишь 32 законодателя. В то же самое время нижняя палата парламента категорически воспротивилась попытке назначить на пост премьер-министра проверенного политического «тяжеловеса», бывшего премьер-министра Виктора Черномырдина. Чтобы избежать роспуска Думы, депутаты намеревались инициировать процедуру импичмента Ельцина, подготовка к чему началась еще до дефолта.

Во избежание прямой политической конфронтации, Ельцин был вынужден предложить на пост премьера приемлемую для Думы и общества кандидатуру министра иностранных дел Евгения Примакова. 10 сентября 1998 г. Примаков стал премьер-министром.