План игры. Геополитическая борьба США с СССР - Збигнев Казимеж Бжезинский
Позиции Советского Союза в Восточной Европе стали, наоборот, гораздо прочнее. Сразу же после своего вступления в Восточную Европу в середине 40-х гг. Советский Союз организовал буквально физическую ликвидацию политической элиты этого региона. Несколько десятков тысяч поляков, чехов, венгров, румын и болгар были уничтожены за их несогласие – даже мирное – с навязыванием политической системы по образцу Советского Союза. Жестокость и кровопролитие сталинских чисток 1936–1938 гг. повторились в нескончаемых судебных процессах и в бесчисленных смертных казнях, о которых не сообщалось. Трижды возникали серьезные ситуации, когда Советский Союз прибегал к военной силе, чтобы поддержать пошатнувшийся авторитет восточноевропейских коммунистических режимов, – в Восточной Германии в 1953 г., Венгрии в 1956 г. и Чехословакии в 1968 г. Он угрожал также вмешательством в Польше в 1980 и 1981 гг., когда движение «Солидарность», казалось, брало верх.
Советская решимость контролировать восточную часть Центральной Европы узаконена «доктриной Брежнева», в которой было открыто объявлено в связи с подавлением советскими вооруженными силами «пражской весны» в 1968 г. «Доктрина Брежнева» постулировала право Советского Союза вмешиваться в дела любой коммунистической страны с целью не допустить эволюции ее режима в более подходящую для народа форму правления. Эта доктрина отражала первостепенное значение советских интересов в восточной части Центральной Европы – регионе, который Москва рассматривает как естественную сферу своего господства и необходимый плацдарм для оказания военно-политического давления на Западную Европу.
Однако «доктрина Брежнева» содержала и важное историческое признание. Она отразила ту истину, что по сей день большинство восточноевропейских режимов носит искусственный характер. Феномен органического неприятия чуждой политической традиции проявился в разной степени по всему региону, но острее всего – в Польше. Советская система, отражающая давнишнее подчинение русского общества государству, попросту несовместима с более плюралистской политической культурой восточной части Центральной Европы. Любой опрос общественного мнения в Восточной Европе показал бы, что подавляющее большинство населения предпочитает нынешнему коммунистическому правлению социал-демократическое или христианско-демократическое правительство.
Неспособность коммунистической идеологии завладеть умами людей, несмотря на 40 лет интенсивной идеологической обработки, ярко, с оттенком комизма проявилась в серии интервью, которые Будапештское радио взяло у прохожих на площади Маркса в Будапеште по случаю празднования 1 Мая 1985 г. Каждый раз задавался вопрос, кто такой Карл Маркс. Ответы, передававшиеся Будапештским радио прямо в эфир, были следующие. Первый прохожий: «О, не спрашивайте меня об этом». Будапештское радио: «Даже не хотите сказать всего несколько слов?» Ответ: «Не хотелось бы». БР: «А почему?» Ответ: «По правде говоря, мне некогда заниматься такими вещами». БР: «Но вы наверняка слышали о нем в школе». Ответ: «Я пропускал много занятий». Второй прохожий: «Это – советский философ, его другом был Энгельс. Ну что же сказать? Он умер в преклонном возрасте». Третий прохожий, женщина: «Конечно, политик. И он был, знаете, ну как его… Ленина… Ленин… сочинения Ленина… он же переводил их на венгерский язык». Четвертый прохожий, тоже женщина: «Нас заставляли изучать его работы, чтобы знать о нем». БР: «Тогда нельзя ли поподробнее, всего несколько слов?» Ответ: «Подумайте сами, зачем экзаменовать меня по тому, что я проходила в восьмом классе. Тогда это надо было знать. Он был немцем. Политиком и… я думаю, его казнили».
Несмотря на 40 лет насильственной идеологической обработки, все коммунистические режимы в Восточной Европе удерживаются у власти, опираясь в первую очередь на жесткий внутренний полицейский контроль, подкрепляемый потенциальной угрозой советского вторжения и присутствием советских войск, размещенных на территории Польши, Восточной Германии, Чехословакии и Венгрии. Ясно, что единственной доктриной, определяющей политическую действительность в этих странах, является не марксистское учение, а «доктрина Брежнева».
Идеологические и политические трудности усугубляются постоянными экономическими провалами. Созданные в значительной мере по советскому образцу и строго централизованные экономические структуры попросту не срабатывали в Восточной Европе. Хотя самым наглядным примером этого является Польша, но и сравнительно успешно действующая восточногерманская экономика оказалась не в состоянии предотвратить серьезное общественное недовольство, если 3 % населения ГДР официально желает эмигрировать и если в 1984 г. 30 тыс. человек получили разрешение на выезд из страны. Экономика всех восточноевропейских стран продолжает страдать от структурной закостенелости и неспособности удовлетворить спрос потребителей. Неудивительно, что эти страны жаждут расширения экономических связей с Западной Европой. Однако Советский Союз упорно настаивает на более тесной интеграции их с советской экономикой, что может привести лишь к ухудшению положения дел.
В то же время Москва решительно ограничивает степень независимости восточноевропейских стран во внешнеполитической сфере, если даже попытки расширить автономию предпринимаются весьма преданными коммунистическими странами, причем, по их утверждению, в интересах сотрудничества между Востоком и Западом. В 1983 и 1984 гг. Восточная Германия и Венгрия осторожно высказали мнение, что они могут помочь сближению между Востоком и Западом. Они получили резкий отпор. После прихода к власти Михаила Горбачева подобные точки зрения подверглись решительному осуждению. 21 июня 1985 г. «Правда» в большой статье задала вопрос: «Однако о каком посредничестве тех или иных социалистических стран в разрешении разногласий между СССР и США может идти речь, если по ключевым международным вопросам внешняя политика СССР и марксистско-ленинского ядра мирового социализма идентична?» На первом же заседании Организации Варшавского пакта под председательством Горбачева был подтвержден принцип тесной координации внешней политики под руководством Кремля.
Все эти усилия отражают понимание Москвой того, что ее контроль над Восточной Европой по-прежнему встречает широкое и самопроизвольное сопротивление. Присущая восточноевропейским странам неустойчивость усиливается уникальным в истории имперских режимов обстоятельством – отсутствием общественной или культурной притягательности господствующей державы.
Все империи прошлого основывались в какой-то мере на очевидном культурном превосходстве господствующей нации, которое обычно находило выражение в многочисленных интеллектуальных достижениях, сочетавшихся с более высокой грамотностью, большим развитием философской или религиозной мысли при более высоком уровне жизни и технических возможностях. В разной степени Римская и ряд европейских империй обладали этими преимуществами. И действительно, подчас предел мечты подданного состоял в том, чтобы его считали настоящим римским гражданином или полностью ассимилировавшимся в культурном отношении французом. Аналогичным образом многих жителей Центральной Америки влечет американский образ жизни, не говоря уже об экономических стимулах для эмиграции в Соединенные Штаты, которые по уровню доходов на душу населения в 10 раз, а по валовому национальному продукту в 20 раз превосходят страны Центральной Америки.
В условиях советского господства над Восточной Европой ничего подобного нет. Восточноевропейцы, особенно поляки, венгры и чехи, считают русских (верно это или нет) стоящими ниже их в культурном отношении
