Кому служит солдат - Маханенко
Нам говорят, что такие вещи возможны только при самодержавии, что в свободных странах, где не царь, а народные представители управляют всеми делами государства, интересы отечества, это интересы не кучки грабителей, а всего народа.
Посмотрим.
Всякий скажет, нет такой страны, где депутаты имели бы больше власти, чем в Англии. И выбираются они там не кучкой богачей, как в России, а всеобщей, тайной, равной и прямой подачей голосов, как это требовали наши кадеты и социалисты.
Еще многие помнят ту войну, которую с благословения этих депутатов, вело английское правительство с бурами. Когда начиналась эта война, английским рабочим сулили золотые горы. Им рассказывали лживую басню о том, что бурские республики притесняют английских подданных, им говорили, что когда эти республики будут завоеваны, то множество английских рабочих сумеют там счастливо устроиться, в самой Англии ста-нет просторнее и настанет для бедняков не житье, а масленница. Верили английские бедняки своим попам и депутатам и спокойно смотрели они, как гибнут десятки тысяч молодых людей, как выбрасываются на ветер сотни миллионов народных рублей.
Победили английские солдаты буров. И что же? Горсточка английских богачей, успевшая захватить в свои руки тамошние заводы и шахты, не берет на работу ни бурских, ни английских бедняков. Они выписывают рабочие из Китая, потому что забитые китайцы довольствуются при горшней риса и парой грошей. Как скотину, держат их в грязных, сырых, загаженных землянках, за малейшую провинность, как собак бьют палкой. Как мухи осенью, мрут китайцы, а тер-пят, знать дома то еще хуже. И рядом с ними и в самой Англии мрет с голоду английский рабочий. А англичане-богачи подсчитывают свои доходы, да посмеиваются над своими земляками рабочими, у которых хватило глупости завоевать такой жирный кусок.
В Англо-Бурской войне подрядчики быть может не сильно воровали, как в Русско-Японской; пушки были хорошие, генералы с трусости кораблей и крепостей не сдавали. Но для кого все это делалось? Для кого проливал свою и бурскую кровь английский рабочий? Для кучки грабителей-богачей, для своих постоянных врагов. Какая же разница нам, кто нашей крови напьется: интендантский чиновник в мундире или богатый купец без мундира?
Из года в год ведут немецкое и французское правительства войны с народами Африки. Беднякам говорят, что, когда эти земли будут завоеваны, купцы повезут туда свои товары и у рабочая будет много работы. А купцы находят себе в завоеванных землях новых покупателей и дерут на родине седьмую шкуру, благо товар не залеживается.
Как ненасытные волки насели на нас бедняков богачи всех стран и всех народов. Что ни добудет бедняк кровавый нотой своим, — все в толстую мошну к богачу идет. И все мало им нашей работы, нашей крови. Сами жрут да кругом озираются, не сожрал бы французский или австрийский богач больше ихнего. И лапы загребущи, и очи завидущи. Из-за этой своей жадности и поют они нам песенку об отечестве, о внешней враге.
Правильно, немецкий богач русскому богачу враг, но нам беднякам какое дело до их вражды? Разве слаще немецкому рабочему у хозяина немца, чем у хозяина француза? Разве сделали нам что нибудь немецкие или японские бедняки, чтобы мы для своих заклятых врагов — богачей — шли их убивать и калечить?
И еще поют они нам песню о внутренней враге, потому что боятся нас бедняков и хотят они представить перед нами дело так, будто каждый бедняк, восстающий против гнета богатых и властных, — внутренний враг.
«Что русскому здорово», говорит пословица, «то немцу смерть». Правильно надо было бы сказать: «что бедняку здорово, то богатому смерть». Хорошо понимают это богачи, и изо всех сил стараются они изобразить перед нами дело так, чтобы их интересы казались и нашими. Трудно ведь убедить бедняка, что ему полезно, чтобы все фабрики, земли и мастерские принадлежали богачам, нельзя также убедить рабочего, что ему выгодно дольше работать и меньше получать, не уговоришь и крестьянина, что если закон карает за забастовку против помещика каторжными работами, то ему, крестьянину, станет лучше житься. Вот и стараются их убедить, что враги купцов и помещиков и им беднякам — враги. Каждую минуту через попов и газетчиков твердят народу, что его собирается кровно обидеть, то англичанин, то австриец, то японец. «Честь отечества в опасности!» вечно кричат нам беднякам. И ясное дело, когда какой нибудь бедняк подымается, чтобы защитить себя от кровопийцы-хозяина, чиновника или помещика, — то кругом подымается вопль: «это изменник! он хочет поднять смуту! иностранцы увидят, что мы промеж себя деремся, нападут на нашу страну и завоюет ее!»
— Война внутренняя, война между рабочим и хозяином, помещиком и крестьянином мешает войне внешней, войне с иностранными государствами. — Так говорят богачи и требуют от тебя, рекрут, чтобы ты бросил свое хозяйство, оставил на произвол судьбы свою семью и шел их защищать не только от богачей-иностранцев, но и от своего же брата бедняка. Тут то и должен был для всякого из нас открыться весь обман. Они зовут нас защищать отечество от нас самих, стало быть ясно, что отечеством они называют свои фабрики, свои земли, свои капиталы и проценты. Казалось бы, что ни один бедняк не согласится пойти в солдаты. Но не задумываемся мы бедняки над тем, что нам говорят ставленники богатых, и, как малые дети, повторяем мы вслед за ними: «отечество, враг внешний, враг внутренний»... И как дикие звери кидаются друг на друга бедняки разных стран, калечат и убивают себе подобных, чтобы, кончив войну, вернуться кразоренным семьям своим, каждый под прежнее ярмо к своим домашним кровопийцам. Убивают и калечат бедняки в мундирах своих братьев без мундиров, когда те восстают, чтобы защитить себя и детей своих от голодной смерти, от издевательства богачей.
Не утешайся рекрут тем, что внутренний враг это непонятный для тебя и таинственный бунтовщик. Бунтует он против помещика, против хозяина, против начальника, от которых и ты терпишь горькие обиды, против которых и ты когда нибудь взбунтуешься, если холод и голод, слезы и болезни не заставили еще тебя взбунтоваться до сих пор.
Не утешайся рекрут, и тем, что, когда поведут тебя против крестьян или рабочих, ты
