Сергей Комков - Кремлевский Сурок
Впрочем, вернемся к тупым янки и их жирному сурку.
С некоторых пор янки очень полюбили стольный град Москву. После потепления отношений и разрушения «железного занавеса» эти самые янки в одиночку и целыми семьями ринулись на бескрайние просторы государства Российского. При этом каждый из них был не прочь притащить с собой всяческую дрянь, дабы очистить свою хваленую Америку от мусора и паразитов.
Вот и теперь, вытащив на свет Божий очередного жирного и неповоротливого от зимней спячки сурка, некая дебелая леди, замаскировав его под меховое манто, приперла сию злачную коробку прямым рейсом Нью-Йорк — Москва. Благо, что в отличие от Америки, наши таможенные власти багаж осматривают довольно поверхностно. А, если дать таможеннику «на лапу», то завезти можно хоть слона. Это в их «демократических» штатах любого, прибывшего из России, выворачивают наизнанку. Не щадят даже наших всенародно избранных депутатов. А что, в самом-то деле? Чем этот вшивый депутат отличается от простого занюханного русака? Они и своих-то чиновников не больно жалуют. Одним словом — демократия!
Так вот, прибыл наш Сурок в коробке из-под мехового манто. И прямым ходом — в Кремль. Хозяйка прихватила его с собой на прогулку по главной российской достопримечательности. А поскольку сурок толком так еще и не проснулся, она его просто вокруг шеи наподобие манто и водрузила. Да только одного не предусмотрела. Как только кремлевские куранты пару раз бабахнули, сурок от неожиданности очнулся и дал деру. Только его и видели. Хозяйка на виду у всей службы охраны Кремля некоторое время для приличия горевала. А потом решила, что так оно, наверное, лучше будет. Для укрепления российско-американских связей. И тут же при помощи новейшего спутникового телефона системы «Пентагон сикрет» отправила депешу в Белый Дом: «Агент внедрен». После чего спокойно приняла в гостинице «Националь» душ и легла спать. Потому что в Америке в это время еще было самое раннее утро.
Тем временем агент по кличке Сурок, которого в течение всей зимней спячки при помощи специальной методики активно обучали устной и письменной русской речи, быстро сориентировался на местности. Минуя казармы знаменитого кремлевского полка, откуда почему-то доносились вопли и то, что в программе обучения было заложено, как «специфические непечатные выражения», рванул прямо в подворотню главной президентской резиденции. Полусонный часовой, видимо приняв сурка за жирного комендантского кота, лениво махнул рукой: «Пшел вон, скотина!» Такой прием озадачил. Но не изменил настроя. Тем более что впереди замаячил длинный пустой коридор с массой огромных высоких дверей, за каждой из которых могло находиться что-то интересное.
Возле одной из них Сурок остановился и принюхался. Пахло чем-то очень знакомым. Что-то наподобие дорогих гаванских сигар и виски. Встал на задние лапы и в соответствии с отработанным годами инстинктом глянул на свою тень. Она была длинной и расплывчато серой. И ничего хорошего не предвещала. Задрал вверх голову и прочел на массивной табличке: «Сырков В.М.» «Видимо, здесь пункт раздачи сыра», — подумал Сурок и протиснулся внутрь. Но предчувствия его обманули. Тщательно обнюхав приемную, а затем все углы огромного кабинета, и так и не найдя желанного лакомства, зверек в изнеможении плюхнулся под креслом и уснул.
В далекой Америке на родной ферме в Алабаме в это время было всего лишь раннее утро…
1
Из путевых заметок профессора Воронцова
«Эта весна начала сводить с ума задолго до своего пришествия. Коты заорали уже в феврале. Причем, чем более невзрачным на вид был котяра, тем сильнее он оглашал окрестности. Многие эксперты напрямую связывали сей странный феномен с наступающим избирательным сезоном. Но делать выводы не спешили. Ибо соответствующей команды пока не поступало.
В этом странном государстве всегда и все делалось только по команде. По команде начинали активно бороться с очередными «врагами народа», по команде осваивали целинные земли, по команде возводили очередной уродливый индустриальный гигант, по команде стройными шеренгами вступали в «ряды строителей светлого будущего» и также по команде их покидали. Даже после развала всего и вся продолжали ожидать очередной команды. И долгое время недоумевали, что таковой не поступало. Просто многим невдомек было, что внутри сложного государственного механизма сломались пружинки, приводившие в движение подготовку командных кадров. Почти десять лет шел процесс интуитивной настройки. И в результате этого самого процесса механизм разладился окончательно.
Что за время! Каждый день, включая тупой говорящий ящик, видишь в нем все более и более дебильные физиономии. Порой очень хочется плюнуть. Приглушаешь звук и начинаешь вглядываться в новоявленных «оракулов». Слушать их ни к чему. Итак видно, что каждое слово — сплошное вранье. Через месяц наступает депрессия, через два — назревает глухая злоба, через полгода становится совсем невмоготу и хочется заняться политической деятельностью.
Поезд Москва — Иваново прибыл в половине шестого утра. Вопреки здравому смыслу и всем законам природы из него вылезло огромное количество полусонного народа. Обезумевших от ночного марш-броска по железной дороге тут же подхватили такие же полусонные, но, тем не менее, довольно расторопные таксисты, для которых это чуть ли не единственная возможность подработать в напрочь обанкротившемся городе. Один из них услужливо распахнул передо мной дверцу машины и хриплым, осевшим на холодном февральском ветру, голосом просипел:
— Куда поедем, начальник?
— Какой я тебе начальник? Давай в Пустошь-Бор.
— Конк-р-р-етнее! — прорычал таксист, с треском заводя промерзший двигатель.
— Сколько за проезд берешь?
— По-божески (он назвал сумму).
— И это по твоему — по-божески?
— А что? Он поди там все видит. Только сделать ничего не хочет. Отвернулся он от нас. За грехи за наши. Так куда едем-то?
— Давай в Интердом.
— Так вы, значит, к нашим пацанам в гости? Ну, тогда с вас только половину.
— Это почему же такая скидка?
— Так я же сам бывший интердомовец. Меня Махмудом зовут.
Только теперь при свете качающегося под ветром фонаря я разглядел своего таксиста. Из-под шапки торчали кучерявые волосы, а лицо горело свежим негритянским румянцем.
— Тебя как сюда занесло?
— Э! — хлопнул ладонью по рулю Махмуд. — Я — коренной ивановец. Тут живу. Только работать теперь негде. Вот — гоняю по ночам эту тачку. Товарищ одолжил. Так с вас полцены. Меньше не могу. Это за бензин. Ну и накладные расходы.
Махмуд выскочил с привокзальной площади и рванул по опустевшей улице.
— Так чего же ты застрял здесь, в Иваново?
— А кому мы, на фиг, нужны? — вздохнул Махмуд. — Здесь хоть свои ребята есть. Немного друг другу помогаем. А в другом месте — совсем пропадешь. Да еще — расовая составляющая. Вы же знаете, как это теперь. Чуть что — сразу по роже. Это в лучшем случае. А то и прибьют вовсе. А я разве виноват, что меня сюда занесло? Мне семь лет было, когда нас в 85-м из Уганды по соглашению привезли. Мою семью там всю вырезали. Если помните, у нас тогда война шла. А Россия гуманность проявила — ребятишек забрала. Не знали, что через несколько лет и здесь бардак начнется. А нам теперь куда деваться? Раньше, нам учителя рассказывали, особых проблем и не было. Все как-то устраивались. А теперь и не знаешь, в какую сторону податься. Везде эти самые скинхеды. Жить негде. Мы тут все в одной общаге пристроились. Вот по ночам подрабатываю. Больше работать негде. Фабрики все стоят, а в коммерческие структуры из-за рожи не берут.
— Так у вас же здесь губернатор — коммунист. И он-то не позаботится о выполнении интернационального долга?
— Да вы что? — Махмуд аж подскочил на сиденье. — Этот Тихоненко еще тот жук! Я вам вот что скажу. — Махмуд резко остановил машину и хлопнул обеими руками по рулю. — Этот Тихоненко — никакой он не коммунист.
Я коммунистов видел. Они к нам в Интердом приезжали. Одна такая сердобольная бабулька до сих пор каждый месяц ребятишкам игрушки таскает. Интернационал их петь учит. — Махмуд достал пачку «Беломора», чиркнул зажигалкой и закурил. — А Тихоненко — жулик. Они с Бубичем хотели наш Интердом продать Ваське Рябчику.
— Рябчик — это кто такой?
— Да это здешний хозяин притонов. Рябенко его фамилия. Уж больно ему наш Интердом приглянулся. А что? — Махмуд начал отсчитывать, загибая пальцы. — Двенадцать корпусов, бассейн, гостиница, зрительный зал, да еще почти четыре га территории. Вот они и придумали: детей выгнать и все это хапнуть.
— А кто такой Бубич?
— Говорят, он сбежал из другой области. Там его за что-то прищучили, вот его Тихоненко и пригрел. Этот Бубич у него замом стал.
