Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №34 от 20.08.2013

В обращении Вы выражаете несогласие с ответом аппарата Верховного Суда Российской Федерации на Ваше предыдущее обращение.

Разъясняем, что в целях обеспечения Вашего конституционного права на обращение в государственные органы и органы местного самоуправления, Вы вправе обжаловать полученный от государственных органов или органов местного самоуправления ответ в административном или судебном порядке в соответствии с законодательством Российской Федерации (пункт 4 статьи 5 Федерального закона от 2 мая 2006 года №59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации).

Консультант департамента аналитического и правового обеспечения Н. Стефанюк.

ИСТОРИЯ

ПОЛЬСКАЯ АРМИЯ ОБРАЗЦА 1939 г.

Еще один важный момент требует возврата к советско-польской войне 1920 года. Пока Егоров, Сталин и Буденный (двое русских и грузин) били войска Пилсудского на юге Польши, на севере Тухачевский, Уншлихт, Смигла и Дзержинский (четыре поляка) уперлись своими многочисленными войсками в польский фронт, расположившийся на оставшихся с Первой мировой войны укреплениях, шедших от Полесских болот до литовской границы. И Тухачевский гонял на эти польские укрепления пехоту своих армий в бесплодных атаках до тех пор, пока 3-й конный корпус Западного фронта Красной Армии под командованием Г. Гая не обошел польские укрепления по литовской территории и не ударил полякам в тыл. И тут началось то, что повторилось в войне 1939 года. Шляхта запаниковала, бросила укрепления и начала удирать в Варшаву. Это и есть тот очень важный момент, о котором я хотел сказать.

Между прочим, Пилсудский тех, кто был правителями Польши в 1939 и в последующих годах, уже в 1924 г. описывал как откровенных трусов. Он писал, что затратил огромные силы, планируя операцию против Буденного в расчете на заверения генерала Сикорского, что тот удержит Брест 10 дней, но Сикорский удрал из Бреста уже на следующий день после того, как дал обещание. Маршалу в 1939 г., а тогда еще генералу Рыдз-Смиглы Пилсудский дал приказ нанести «удар по главным силам Буденного около Житомира». Однако трусливый Рыдз-Смиглы «отвел свои войска в северо-западном направлении… как бы старательно избегая возможности столкновения с конницей Буденного». Пилсудский, так сяк приостановив продвижение Буденного, бросился в Варшаву. Там уже была полная паника – польские дивизии перемешались, высокопоставленная шляхта удирала из Варшавы в Краков, правительство подготовило делегацию для поездки в Москву просить мира. Пилсудский полагал, что Тухачевский умный человек и, преследуя бегущих поляков, ведет свой фронт к Варшаве. Поэтому Пилсудский повернул под Варшаву одну дивизию, отправляемую им на юг против Буденного, из удирающих в Варшаву польских войск остановил кого смог и решил нанести удар во фланг слабой Мозырской группе Западного фронта. Эта группа находилась на левом фланге войск Тухачевского, и Пилсудский ударил по ней, чтобы хоть как-то задержать наступление Красной Армии и дать возможность привести в порядок войска в Варшаве.

Пилсудский даже не подозревал, что «выдающийся полководец» Тухачевский перед Варшавой распылил силы, направив армии в расходящихся направлениях, в основном, на северо-запад, как бы в обход Варшавы. Таким образом, паникующие, но целые войска поляков в Варшаве, не подозревая об этом, оказались в тылу Западного фронта Красной Армии, который выполнял задачу Тухачевского обходить Варшаву с севера. И удар Пилсудского вызвал не просто поражение Мозырской группы, он привел к выводу оправившихся польских дивизий из Варшавы прямо в тылы армий Западного фронта и к практически полному разгрому войск Тухачевского. Не имея локтевой связи, армии Западного фронта не сумели самостоятельно помочь себе, ничего не сделал для этого и Тухачевский, поскольку сидел в Минске (спасибо, что не в Москве) и о полном разгроме вверенных ему войск узнал только через сутки. Поляки называют эту битву «чудом на Висле», а Пилсудский деликатно назвал ее «комедией ошибок».

Занятые разгромом Врангеля, большевики не сумели собрать новые силы и вынуждены были пойти на мир с Польшей, оставив под ее властью часть украинцев и белорусов.

Но вернемся к моменту, который никто не учел, – как мало надо шляхте, чтобы от наглого, надменного гонора перейти к безмозглой панике. Ведь как только началась Вторая мировая, поляки начали вырезать на своей территории мирное немецкое население – своих сограждан, следовательно, были уверены в безнаказанности. Но прошло пару дней, и они уже сломя голову удирают от немцев – 8 сентября представитель французской армии сообщил в Париж, что польской армии, как организованной силы, уже не существует.

Разумеется, не ожидали этого союзники Польши Англия и Франция.

Но никак не ожидал этого и Гитлер! 7 сентября поляки предложили немцам перемирие. Начальник немецкого Генштаба сухопутных войск Ф. Гальдер записал в дневнике: «Поляки предлагают начать переговоры. Мы к ним готовы на следующих условиях: разрыв Польши с Англией и Францией; остаток Польши будет сохранен; районы от Нарева с Варшавой — Польше; промышленный район — нам; Краков — Польше; северная окраина Бескидов — нам; области (Западной) Украины — самостоятельны». То есть у немцев и мысли не было захватить всю Польшу и лишить ее государственности! Немцы всего лишь хотели максимально ее ослабить путем отъема части территорий, заселенных немцами, и создания независимого Украинского государства из украинцев Польши. Немцы, безусловно, хотели сделать Польшу зависимой от себя, но им и в голову не приходило, что правительство Польши сбежит из страны и Польша самоликвидируется.

Никак не ожидали этого в Москве и долго не могли в это поверить: только 10 сентября был отдан, наконец, приказ о мобилизации войск для вхождения в Польшу, причём с нереальными сроками провести мобилизацию всего за неделю. Только 17 сентября в Москве догадались, что от вхождения в Польшу должны же быть и пленные и их куда-то надо будет девать, и отдали приказ создать управление по делам военнопленных и интернированных (УПВИ). Которое, кстати, начало организовывать лагеря военнопленных в домах отдыха СССР, поскольку ничего иного не имело – даже метра колючей проволоки не было заготовлено.

Значит ли это, что польская армия была слаба?

Ни в коем случае! Вы же видели, как ее в 1938 году оценивали в СССР: «Боевая подготовка армии в техническом и тактическом отношении довольно тщательная». Большая численность польской армии, передовые военные идеи, достаточно современного оружия (поляки, к примеру, даже экспортировали истребители польской конструкции) и …неплохой человеческий материал.

Выше я привел обширные цитаты из Стученко о том, как дрались советские кавалеристы. А вот польские.

1 сентября около 5 утра 18-й уланский полк встретил немцев упорной обороной в пешем строю на самой границе – в предполье. На 18-й уланский наступал 76-й мотопехотный полк немцев из 20-й мотопехотной дивизии. Маневрируя, уклоняясь от артиллерийского огня и нанося немцам урон, полк улан потерял 20% состава эскадронов убитыми и ранеными, но дрался до 14.00. Между прочим, полк сбил немецкий самолет, разгромил колонну немецких броневиков. Отбивая атаку этих броневиков, командир противотанкового взвода подпоручик Чишельский лично подбил три броневика и погиб на огневой позиции своего взвода. К 14.00 полк потерял убитыми и подпоручиков Дембского и Московского, то есть потери офицеров полка были почти 10% только убитыми.

Однако после отхода улан выяснилось, что отступающей рядом польской пехоте немцы начали заходить в тыл, и полк получил приказ вернуться и нанести по немцам удар (имелось в виду в пешем строю). Но при подходе к рубежам, уже занятым немцами, головная застава 1-го дивизиона майора Малецкого «…обнаружила батальон немецкой пехоты, бивакировавший в 300-400 м от лесной опушки. Майор Малецкий решил атаковать этого противника в конном строю, используя эффект внезапности. Он построил свой дивизион в два эшелона: впереди 1-й эскадрон (ротмистра Щвещчака), развернутый в линию взводов, а за ним на дистанции 200 м 2-й эскадрон (ротмистра Ладося) в таком же боевом порядке. Численность обоих эскадронов составляла тогда примерно 200 всадников.

По старинной команде «szable dlon!» (сабли вон!) уланы быстро и слаженно обнажили клинки, заблиставшие в красных лучах заходящего солнца. В тот момент, когда эскадроны лихо развернулись на опушке леса, на их фланге появился со своим штабом полковник Масталеж (командир 18-го уланского полка). Догнав дивизион Малецкого, полковой командир захотел лично принять участие в конной атаке. Повинуясь сигналу трубы, уланы стремительно понеслись на врага, ошеломленного столь неожиданным нападением. Немецкий батальон, не принявший должных мер предосторожности, был застигнут врасплох и в панике рассыпался по полю. Кавалеристы, настигая бегущих, беспощадно рубили их саблями. Однако этот триумф кавалерии продолжался недолго. Увлеченные своей блестящей атакой, поляки не заметили несколько бронеавтомобилей противника, укрытых в лесу. Выехав из-за деревьев, эти бронемашины открыли во фланг скачущим эскадронам частый пулеметный огонь. Спрятанная в зарослях немецкая пушка также начала обстреливать улан. Десятки коней и людей пали от вражеских пуль и снарядов... Адъютант полка ротмистр Годлевский, рухнув на землю вместе с убитой под ним лошадью, видел, как в нескольких метрах от него погиб полковник Масталеж. Полковой командир и его верный конь были сражены наповал одной и той же очередью.