Александр Дугин - Пути Абсолюта
Что же касается полюса времени (т. е. яйца брахмы), то он тождественен точке вечности или тому сакральному «месту», где «боги» вселенной пьют сок сомы, амриту, напиток бессмертия. Это — начало мира неба (свар), т. е. мира, основанного на субстанции гуны саттва. Сам мир свар — это сущностно мир вне пространства и вне времени (или других типов длительности). Но именно его символизируют в различных аспектах два низших мира: один — имитируя материально фиксированность духа, другой — психически — его быстроту.
Но и в мире свар есть символизирующее и символизируемое. Символизирующее здесь — это полнота духовного интеллектуального света, заполняющего небо, а символизируемое — это темный свет чистого бытия, полюс неба, которому поклоняются и которого славят небесные сущности: гандхарвы в индуизме, ангелы в христианстве, исламе и иудаизме и т. д.
Однако и чистое бытие (сат), будучи первым онтологическим принципом, есть не что иное, как символ, символ чисто трансцендентного, абсолютно иного. Причем здесь зазор между символизируемым и символизирующим метафизически является наибольшим, т. к. между чистым бытием и абсолютно иным, которое оно символизирует, лежит непроходимая, гигантская бездна небытия.
Таким образом, в конечном счете, весь многосложный символизм реальности прямо или косвенно указывает на абсолютно трансцендентное. В принципе, логика символизма может быть сформулирована следующим образом: никакая вещь, включая чистое бытие, не равна сама себе, т. к. она несет в себе, дополнительно к имманентному самотождеству, еще и указание на иное, нежели она, причем на просто на количественно другое (но принадлежащее к тому же уровню), но на качественно иное, превосходящее не только саму форму вещи, но и весь уровень ее онтологической подоплеки, весь бытийный фон, из которого она соткана. Идея символа проявляется в формуле: "вещь = вещь + нечто еще", т. е. в формуле нетождества реальности самой себе. Брахманическая традиция Индии выражает это во фразе: "я есть то" (имеется в виду "не-это"), фразе, фундаментальной и принципиальной для всего индуистского мировоззрения, более того, для метафизики в целом. Этот же принцип трансцендентности в христианстве запечатлен в евангельской истине: "Царство мое не от мира сего", а в греческой традиции — в знаменитых словах Пиндара: "Ни сушей, ни морем не сможешь ты найти дорогу к гиперборейцам".
Сфера символов столь же велика, как и вся реальность, однако, будучи лишь развертыванием символизма полюса, она однозначно центростремительна в отличие от реальности, которая в себе несет и центростремительные и центробежные тенденции. В символе реализуется переход от количества к качеству, от множественности к единству, от периферии к центру. Поэтому можно сказать, что, несмотря на всю необъятность возможного символизма в нем наличествует (и определяет его) логика упрощения реальности, сведения ее к ее единому полюсу. Это означает, что существуют такие символы, которые являются основополагающими, и именно к ним сводятся и из них проистекают все остальные более сложные и развернутые варианты.
Наиболее фундаментальными и изначальными символами являются символы центра, периферии и линии их соединяющей (т. е. луча или отрезка). Метафизически им соответствуют определения: иное, это и путь (от этого к иному и от иного к этому). Геометрически — точка, окружность и радиус. В сакральной лингвистике: гласные А — V(O) — I. В ряду чисел: 1, 2 и 3 или 0, 2 и 1 (в зависимости от ряда /I/ или /II/). Алхимический символизм определяет их как серу, ртуть и соль,[46] а индуистская традиция — как Вишну, Брахму и Шиву и т. д.
Геометрическое представление является наиболее наглядным из всех:
В сущности, все фигуры телесного мира состоят из модификаций этих трех составляющих. Однако их значение фундаментально и для всей структуры проявленности в целом.
Точка — основа пространства. Но она не дана сама в себе эмпирически. Ее развитием является континуальность окружности таким образом, что субстанция проявленности континуальна и округла. (Здесь уместно вспомнить о платоновском представлении вселенской души как сферы). Таким образом, телесное (а также тонкое) бытие дается существам, в нем пребывающим, всегда как континуальность и периферия, т. к. дисконтинуальность всепорождающей точки делает ее вынесенной за предел, отсутствующей в некотором смысле. Если бы имманентное бытие было самодостаточным и самотождественным (что является само по себе метафизически абсурдным допущением), его высшим и основным символом был бы круг без центра, а его геометрическим содержанием — совокупность самых разнообразных дуг. Но поскольку это не так, имманентная периферия континуальной окружности полагает в своем истоке нечто иное, нежели она сама, т. е. дисконтинуальную точку полюса. Но коль скоро эта точка «положена» (пусть идеально или теоретически), возникает совершенно новое геометрическое (и онтологическое) явление: радиус, отрезок прямой или луча, отмечающий ориентацию континуальной периферии к этой пред-"положенной" центральной точке. Без этого пред-положения о «несуществующем» имманентным образом центре прямая или радиус просто не могут появиться. С другой стороны, радиус, проведенный от центра на какое-то расстояние, образует другую точку, вращение которой вокруг полюса, порождает саму окружность.
Мы можем рассмотреть геометрический символизм точки, окружности и радиуса как со стороны периферии (радиус возникает из потребности окружности в центре), так и стороны центра (радиус возникает как инструмент центра для создания периферии). Таким образом эти три фигуры — точка, окружность и луч (радиус) — фактически заключают в себе архетип всякого онтологического явления как наличного, так и принципиального. В мире непроявленных принципов мы можем соотнести символ окружности (вместе с центром и радиусом) с самим чистым бытием или, точнее, с его изначальной троичностью — сат-чит-ананда. Здесь сат (само бытие) — это центр, чит (мысль) — радиус, а ананда (красота) — окружность.
В пракрити эти три символа соответствуют трем гунам: саттва — точка, раджас — прямая, тамас — окружность. В мире свар: точка — содержание буддхи (интеллекта), радиус — сам буддхи, окружность — совокупность интеллектуальных потенций (или "верхние воды" Библии). В мире бхувас, точка — яйцо Брахмы, луч (радиус) — дживатма или живая душа (живое "я"), а окружность — прана, энергия, являющаяся субстанцией тонкого мира. И, наконец, в мире бхур точка — это полюс, Вайшванара; радиус — тела или плотные формы (индивидуумы трех царств, «минерального», «растительного» и «животного», как называла их герметическая традиция), а окружность — материя телесного мира, количественная материя, materia signatae quantitae.
К этим трем принципиальным элементам всякого символизма можно свести всю совокупность возможных комбинаций — фигура круга с центром и радиусом или диаметром (как геометрическое выражение этой идеи) является самым универсальным и самым изначальным из символов. Все, связанное с прямой линией (радиус), таким образом, в символическом комплексе, приобретает характер связи, срединности, соединения. Все, связанное с кривой, напротив, символизирует удаленность от принципа, отъединенность, дальность. Что же касается точки, то чаще всего она не выступает в символизме самостоятельно и как бы скрывается за символом прямого луча, противостоящего кривой периферии. И это совершенно логично, т. к. полюс всегда трансцендентен и проявляется только косвенно, через нечто отличное от себя самого. В этой перспективе можно сказать, что в рамках проявленного бытия (трибхуваны) точке соответствует небо, сверхформальная манифестация (в буддистской доктрине это называется «арупа-лока», "бесформенный мир", что подчеркивает отсутствие формы — подобно тому, как точка полюса отсутствует в плоскости); радиус — атмосфере (бхувас), а окружность — земле (бхур). Здесь промежуточный мир соотносится с линией радиуса, который служит мостом между небом и землей. Промежуточный характер символа радиуса проявляется еще и в том, что взятый отдельно, он представляет собой отрезок прямой
или, т. е. часть линии, ограниченной с двух сторон: один конец соответствует центру, другой — периферии. Итак, окружность
, радиус и точка. описывают полноту метафизических возможностей на геометрическом уровне.
Следует заметить, однако, что, строго говоря, эти элементы действительно применимы лишь к описанию двух низших миров, бхувас и бхур, тогда как в интеллектуальном мире и в области непроявленных принципов мы можем говорить лишь об аналогии, и особенно по той причине, что периферия в этих высших метафизических регионах никогда не действительна, а это означает, что точнее всего было бы представить «фигуры» этих сфер как точки, содержащие в себе окружность и радиус лишь как возможность. Хотя, естественно, эти точки — чистого бытия, принципиальной природы и первоинтеллекта — качественно настолько различаются между собой, что онтологическое «расстояние», отделяющее их друг от друга, намного превышает «длину» символического радиуса какой угодно внутрионтологической окружности. Кроме того, фигура окружности, точки и радиуса — это форма даже в сверхгеометрическом смысле, поэтому она может быть применима лишь к миру форм (т. е. к атмосфере и земле, бхувас и бхур). И более того, эта форма тождественна самой форме форм, принципу всего формального проявления. И тем не менее, мы можем говорить, отталкиваясь от этого символизма, и о высших сверхформальных уровнях, при том условии, что мы отдаем себе отчет в ограниченности такого уподобления, в его «аналогии». Поэтому там, где ниже речь пойдет о перспективе «внутрипериферийной», свойственной взгляду, ограниченному только областью одной окружности, следует относить это, в первую очередь, именно к двум низшим мирам трибхуваны, где иллюзия отдельности периферии действительно может (и должна наличествовать), коль скоро радиальное расстояние здесь не только принципиально и потенциально, но и действительно.
