Георгий Почепцов - Информационные войны. Новый инструмент политики
В статье 1996 г. в газете Washington Post А. Снайдер детально описывает совещание в госдепартаменте по подготовке этого видеоматериала[182]. При этом он подчеркивает, что госслужащих нельзя осуждать, ведь они выполняют волю начальства.
Если интерпретацию сбитого корейского самолета и звездные войны Снайдер относит к успехам американской пропаганды, то к числу успехов советской он причисляет привязку СПИДа к секретным разработкам Пентагона, а также антиамериканские демонстрации в Западной Европе по поводу размещения там ядерного оружия.
СССР также втянул США в строительство самолета-невидимки с помощью двойного агента А. Толкачева[183],[184]. Этот «Стелс» хоть и обошелся в 30 миллиардов долларов, но не оказался невидимкой для советской ПВО.
Описывая мир после холодной войны, Снайдер акцентирует то, что Голливуд может быть и союзником в продвижении американских идей, но он же может давать и невыгодную картинку американской действительности[185]. То есть и такой мощный канал также требует определенной коррекции, если не сказать управления со стороны власти.
Еще одной попыткой предложить для публичной дипломатии работающую матрицу является работа Н. Гринчевой о «психосиле» культурной дипломатии[186]. Она попытается приложить к данным прикладным задачам теорию французского философа Б. Стиглера (см. о нем[187], в его биографии есть даже тюремное заключение за вооруженное ограбление). Он философ техники, который считает, что современные электронные технологии пытаются свести знания к информации, хотя это разные вещи[188]. Информация — это «сырой материал» для знаний.
Процесс этих изменений касается всех. Происходит то, что Стиглер именует процессом грамматизации. Это массовый перенос психических, ментальных и социальных функций сквозь технику, меняющих психическое и коллективное сознание. Например, с его точки зрения сеть «убивает» прошлое глубокое чтение. Сеть организована так, чтобы затруднить полемическую и герменевтическую активность, являющуюся обязательной для эволюции знания.
Если перенести это на перестройку, то мы как раз имели близкую модель, хотя и без сети, когда огромный массив информации обрушился на граждан, которые не получили из-за этого возможности собственного осмысления предоставляемой им информации. Им пришлось взять знания, которые им предлагались без всякой проверки. И главной особенностью перестройки стало то, то новые информационные потоки с антисоветским содержанием порождались с помощью все еще советской пропагандистской машины. Условно говоря, если до этого ЦК был главным по насаждению ленинизма всеми методами, включая репрессивные, то теперь ЦК стал главным по порождению антиленинизма.
Б. Стиглер цитирует Ж. Делеза, подчеркивавшего, что сегодня мы живем в обществе контроля, созданного информационными технологиями[189]. Стиглер же видит все это как потерю «индивидуации» человека. Радио и телевидение, с его точки зрения, позволили «интимизировать управление индивидуальным поведением, трансформированным в массовое поведение, когда наблюдатель, изолированный перед своим экраном (в отличие от кинотеатра), сохраняет иллюзию уединенного развлечения».
Стиглер говорит о темпоральных объектах, которые существуют только в процессе своей реализации. Эру темпоральных объектов привнесли радио и телевидение. Этот феномен полностью повторяет процессы цветных революций. Вот, что пишет Стиглер: «программные индустрии начинают производство темпоральных объектов, которые совпадают временем своего прохождения с временем потока сознаний, объектом которых они являются. Это совпадение позволяет сознанию воспринять время этих темпоральных объектов. Современные культур-индустрии могут таким образом заставить массы зрителей присвоить (принять как свое, т. е. купить) время потребления зубной пасты, прохладительных напитков, обуви, автомобилей и т. д.»
В этот же список можно добавить и время потребления цветных революций. Например, оранжевая революция происходила в сильной степени под влиянием прямых телевизионных трансляций, которые проводил Пятый канал. Правда, до этого Пятый канал получил особый статус, поскольку основные официальные каналы были подвергнуты остракизму: Киев был обклеен стикерами, где перечисление этих каналов суммировалось фразой «Они лгут».
Перестройка или цветная революция являются таким массовым действом, в котором жестко программируется и контролируется индивидуальное поведение. Все должны были повторять варианты массового поведения, в котором стало неприличным быть на стороне власти.
В своей книге Стиглер подчеркивает, что трансформация технической системы может дестабилизировать социальную, поскольку полностью изменяет ежедневную активность человека[190]. Частично это вытекает и из рассмотрения человека как обслуживающего персонала для машины. Вероятно, лучше всего этот тезис может проиллюстрировать смена жизни человека, возникшая в результате промышленной революции.
Мы можем реинтерпретировать эту ситуацию и для периода перестройки. Когда СССР стал обслуживать чужие машины — от ЭВМ до автомобилей, то это естественным образом привело к ментальной смене в головах у населения. Об этом же когда-то написал в своей диссертации историк В.О. Ключевский, когда говорил, что вместе с чужой вещью мы перенимаем мышление ее создателя.
Если информационные войны меняют фактаж, то смысловые войны — правила и иерархии. К примеру, перестройка поменяла правила, что такое успешный человек. Если до этого его карьера ассоциировалась с государством, то теперь этот тип карьеры рухнул. Партийный чиновник как цель становится изгоем нового общества. Иные люди, иные профессии, иные тексты стали во главу. Всех «потерявшихся» стал забирать рынок продаж.
Советский Союз породил миллионы читающих людей, например, инженерный класс, которые были отпущены за ненадобностью на базары. В постсоветской действительности они оказались не нужны, и инженерный класс был уничтожен. Однотипно прошло разрушение средней и высшей школы, хотя эти процессы параллельны падению уровня образования и на Западе. Мир как бы отказался от уровня знаний, вернувшись к уровню фактов и информации. И это объясняет то внимание к астрологии, магии и оккультизму, которое возникло на уровне массового сознания.
Новый мир и новые коммуникации
Новый мир, в котором мы живем, построили новые коммуникации. Они создают информационные контексты, в рамках которых затем начинает трансформироваться реальность. Важно только как можно интенсивнее удерживать эти контексты.
Новый мир — это новые коммуникации. Интернет и социальные сети заменили многим реальность. Для многих молодых людей жизнь — это интернет, поскольку там встает и садится их солнце. Причем это солнце встает и садится исключительно тогда, когда это требуется для потребителя.
Государства не любят таких свободных от их контроля зон. Поэтому они начали использовать новые формы контроля интернета. С одной стороны, государство платит людям за правильные месседжи в интернете, отбирая для этого или волонтеров, или создавая соответствующие воинские подразделения, или поддерживая нужные государства группы. С другой стороны, государство накладывает множественные ограничения на интернет, забрав себе право закрывать сайты, создав для этого соответствующее законодательство. И третье — государство всеми силами требует от интернет-провайдеров подавать ему личные данные о пользователях. Государство также все время пытается контролировать, что именно можно найти в поисковиках, а что находить нельзя.
В целом следует признать, что государственные структуры пытаются обуздать интернет. И хотя они делают это малыми шагами, но все равно движутся к своей цели, заходя на это пространство с разных сторон. Однотипно осваивают интернет-пространство и сильные игроки со стороны общества, например, Ю. Тимошенко приписывают наибольшее количество обслуживающих ее интернет-троллей[191]. Россия в ответ на подобного рода системные наступления заговорила о возможности закрыть Твиттер и Фейсбук, что вызвало понятное возмущение в обществе. Мнение же властей иное. Как говорит заместитель председателя Госкомнадзора М. Ксензов[192]: «У меня есть стойкое ощущение, что Twitter — это глобальный инструмент продвижения политической информации. Во взаимодействии с нами они используют свою аудиторию как средство достижения целей. При этом значимость пользователя как личности, его интересы для этой компании сведены к уровню плинтуса. Последовательно отказываясь выполнять наши требования, они специально создают условия, в которых блокировка этого ресурса на территории нашей страны становится практически неизбежной».
