Сергей Кара-Мурза - Кремль. Отчет перед народом
Мы отвлекаемся от того факта, что на нынешней стадии развития информационных технологий легко организуются сговоры групп дилеров и брокеров для «атак» на подобные рынки с целью воздействовать на цены без реального изменения предложения. Последние два года это красноречиво показали — и тут же без всяких объяснений объявляется о намерении использовать цену квартир как «объективный показатель», прилагаемый практически ко всему населению России. Это странно.
Настаивая на объективности «рыночной цены» для оценки всего массива квартир, независимо от их присутствия на рынке, П. пишет: «Скажите, пряник на прилавке имеет цену до момента физической передачи покупателю?» На это его оппонент отвечает уже грубо: «Вы называете себя экономистом, а говорите такие глупости, что можно подумать, Адам Смит еще не родился. Пряник имеет цену только в контексте знания, что такое-то количество пряников ежедневно продается. Если завтра все перестанут покупать пряники или, наоборот, кинутся скупать все пряники подряд, их цена либо упадет до нуля, либо взлетит до небес.
Да что там пряники. Цены квартир в Казахстане и Средней Азии в первой половине 90-х годов упали до смешных. Новая двухкомнатная квартира в Целинограде (нынешняя Астана) стоила столько же, сколько подержанный «Москвич — 2141». Один знакомый кореец в Ташкенте скупил все квартиры на площадке, т.к. соседи уехали в Россию и Германию. А он был совсем не богач. Если хотя бы 1 процент квартиросъемщиков решит, что платить налог им невмоготу, и решит продать квартиры и купить поменьше-подешевле, цены на квартиры рухнут, как в Средней Азии в 90-х». Можно ли игнорировать эти доводы?
Я предложил, в свою очередь, в качестве мысленного эксперимента, ввести следующее ограничение, которое, может быть, заставит правительство задуматься: «Если налоговая служба утверждает, что «рыночная стоимость» моей квартиры равна 5 млн. руб., и требует с меня в качестве налога 1% этой суммы, она обязана, если я пожелаю, выкупить у меня эту квартиру именно за 5 млн. руб. Это и будет критерием достоверности ее оценки, за ошибочность которой должно платить государство.
В нынешнем виде налог будет отбрасывать от квартир массу людей, которые живут в бедности или в пограничном слое. Средняя величина дохода не показательна, поскольку система слишком гетерогенна. У 45% населения доход в 2008 г. составил менее 10 тыс. руб. 31% работающих получают на руки менее 8 тыс. руб. в месяц. После обязательных выплат у этой части граждан остается прожиточный минимум.У 6 млн. безработных не остается и этого! Что, если всю эту массу обяжут платить хотя бы по 3 тыс. руб. налога в месяц? Они будут съезжаться, а одну квартиру продавать государству. Вы установили цену моей квартиры — покупайте ее за эту цену и продавайте, за сколько хотите!»
Сторонники налога, которые участвовали в дискуссии, отвергли это мое предложение с возмущением. Это понятно, можно с уверенностью сказать, что государство этого условия не примет — покупателей квартир и сейчас меньше, чем предложений. Значит, цена при таком порядке упадет, и, следовательно, налог был сильно завышен.
«ПРОГРАММЫ РАЗВИТИЯ»
Для распознания методов, которыми пользуется нынешняя власть в постановке и решении важнейших вопросов, очень поучительно восьмое (2007 г.) Послание В.В. Путина Федеральному собранию. Так, важной темой политических деклараций стали программы развития. Лейтмотивом Послания служит формула: «Следует принять долгосрочную программу развития…» — а дальше обозначается какая-то сфера (дороги, судостроение и пр.).
Каждый раз эта вводная фраза противоречит описанию реальности, ибо вслед за ней речь идет о деградации или разрушении этой сферы или отрасли. Если так, то и цели программы должны соответствовать совсем иному процессу, нежели развитие.
Какой смысл принимать программу развития, если продолжает действовать механизм разрушения! Ведь очевидно, что прежде надо выполнить программу по остановке и демонтажу этого механизма.
Вот аналогия: в 1941-1945 гг. в нашей стране действовал механизм разрушения нашего хозяйства — нашествие фашизма. И приоритетной была программа по уничтожению этого механизма — «Все для фронта, все для победы!». Эта цель была всем понятна, и потому «долгосрочная программа развития», начатая сразу после победы, сплотила общество не меньше, чем война, и была замечательно эффективной.
Более того, программа развития и вырастает только из программы борьбы против сил разрушения. Но власть не говорит этой очевидной вещи — и это тревожно. Вдумаемся в слова В.В. Путина: «Я уже несколько лет говорю о необходимости развития морских портов. В то же время, ситуация практически не улучшается… Правительство, как будто специально, никаких мер не предпринимает». Заметьте, что В.В. Путин опять жалуется на Правительство, которое ему же и подчиняется — в то время как Президенту страны, сейчас как премьер-министру. Абсурдность заявлений Путина от этого только увеличивается.
Итак по всему кругу вопросов. «Существенным фактором… должно стать развитие речных перевозок». Какое развитие! Развитие было с 1970 по 1990 г. — объем речных перевозок вырос тогда в три раза. А за 90-е годы произошел спад в 6 раз, и никакого подъема не наблюдается. Но ведь созданный в 90-е годы механизм по уничтожению водного транспорта никуда не делся! Его надо демонтировать, чтобы стало можно вновь развить речной транспорт. Именно этой цели и этой программы общество ждет от государства, но о ней нет и речи.
Такая же абсурдность наблюдается в отношении процессов, идущих в социальной сфере. В Послании 2007 г. сказано: «разрыв между доходами граждан еще недопустимо большой» [выделено нами. — Авт.].
Слово «еще» искажает реальность — это типичный пример манипуляции общественным сознанием. «Еще» соответствует процессу сокращения разрыва между доходами, а в действительности после 2000 г. этот разрыв увеличивается,а не уменьшается. Если Послание имело целью дать верную картину динамики распределения доходов в России, то фраза должна была бы звучать примерно так: «Разрыв между доходами граждан уже недопустимо большой, но еще не достиг показателей Конго».
Так же и с характеристикой социального положения пенсионеров. Вчитаемся: «В тяжелые годы реформ многие, а если сказать по-честному — подавляющее большинство — пенсионеров фактически оказались за чертой бедности… Мы не вправе повторять ошибок прошлого и должны предпринять все усилия для гарантии достойной жизни пенсионеров в будущем».
Фраза косвенно дает понять, что «тяжелые годы реформ» остались в прошлом, большинство пенсионеров за чертой бедности — это «ошибки прошлого».
Но за год до этого на конференции выступил министр экономического развития Герман Греф и заявил, что из-за высоких цен на нефть «предстоящие реформы будут очень тяжелыми». Как сообщает РИА «Новости», Греф сказал буквально следующее: «На сегодняшний день легких и популярных реформ не осталось, они будут болезненными и будут нарушать привычный образ жизни».
Вдумаемся в рассуждение Грефа: до сих пор реформы были, по его мнению, «легкими и популярными» — люди, радовались и изъятию их сбережений, и росту тарифов на свет и газ, и монетизации льгот.
Но теперь эта благодать кончается. Греф сказал, что теперь «интересы государства будут противопоставлены интересам большой прослойки людей… И Маргарет Тэтчер сказала, по-моему, о том, что реформы, которые не задевают интересов большого количества людей, не дают больших результатов». Да мыслимо ли было в истории государство, интересы которого «противопоставлены интересам» такой большой «прослойки»? И мыслим ли был министр, который такие вещи заявляет?..
* * *Далее. В разгар кризиса В.В. Путин заявил на заседании Совета ЕврАзЭС (12 декабря 2008 года): «В последнее время мы, конечно, сталкиваемся с замедлением роста объемов экономики».
Но на деле речь шла не о замедлении роста, а о спаде, о сокращении объемов производства. В ряде важнейших отраслей спад уже был катастрофическим. Так, в ноябре 2008 г. производство минеральных удобрений составило 48,4% по отношению к ноябрю 2007 г., а производство грузовых автомобилей 41,9%.
Вообще, начиная с 1988 г. регулярно наблюдалось странное явление — при возникновении какой-то общественной проблемы власть предпринимала действия, которые явно вели к ухудшению положения. В обиход даже вошло уклончивое понятие «контролируемые катастрофы». Такое положение складывалось и при расчленении РАО ЕЭС, и реформе ЖКХ или «монетизации» льгот. В воздухе висит вопрос: «Зачем?!» — а в ответ мы слышим: «Что-то надо же делать!»
Попробуйте понять, например, зачем сломали присущую России министерскую систему управления, зачем переделывают выращенную за 300 лет систему высшего образования, зачем ликвидируют ту горстку научных учреждений, которую оставили на развод, как семенной фонд, для восстановления науки России после «переходного периода».
