Великая Российская трагедия. В 2-х т. - Хасбулатов Руслан Имранович
Однако, трудно отрицать определенную объективность регионального сепаратизма. Вот что пишет — и совершенно справедливо, на мой взгляд, — Президент Республики Саха (Якутия) Михаил Николаев: “...Побудительным мотивом такого центробежного движения служит не столько подспудное желание северных территорий выйти из состава Российской Федерации, сколько естественное чувство протеста против тех или иных форм дискриминационной политики по отношению к Северу”. И далее: “...в отношениях Москвы с северными окраинами по-прежнему звучит акцент унитарности”.
В условиях, когда экономическая политика государства не только не имеет положительных результатов, но и не приобрела видимой четкости, когда экономические проблемы решаются за счет мизерных средств местных бюджетов, когда серьезнейшей остается проблема государственного монополизма, на поддержание которого уходят ресурсы, скажем, сырьевых районов, естественно желание определенных регионов, способных по структуре продукции выйти и на международный рынок, обрести определенную независимость от пресловутого “диктата центра”. Население считает ответственными за социальные невзгоды федеральные власти, усматривая в них все зло, и это можно по-человечески понять.
Поэтому реальный федерализм, конечно же, может серьезно способствовать стабилизации региональной экономической системы. Регионы, получая механизм влияния на политику федеральных органов, способны более эффективно, не только с помощью забастовок, которые нередко ставят в критическое положение всю экономическую систему страны, противодействовать экономически неоправданной политике федеральных органов управления. Думается, что предоставление просто дополнительных экономических прав регионам без определения механизма реализации этих прав в условиях крайнего монополизма российской экономики не даст искомого результата. И в конфликте неокрепших местных экономических структур и структур прежде всего военно-промышленного и добывающих комплексов, “курируемых” федеральными органами управления, победа в конечном счете окажется на стороне последних. Правда, это будет пиррова победа. А права регионов, закрепленные как полномочия субъектов Федерации, в данном случае могут предоставить регионам дополнительные правовые механизмы разрешения коллизий с федеральными органами управления.
С этой точки зрения, федерализм в России, даже косвенным образом, может способствовать становлению рыночных отношений в экономике.
Правда, здесь также возникают определенные трудности. Во-первых, разграничение регионов не учитывает процессов формирования экономических районов, процессов экономической интеграции. Система экономической инфраструктуры не совпадает с территориальным делением страны, и это объективный процесс, так как экономическая система развивается более стремительно, чем государственно-правовая система. К тому же выпадают из анализа связи, жестко цементированные до сегодняшнего дня, на всю территорию экс-СССР, даже Прибалтику.
Подобное противоречие (между границами штатов и формированием рыночных районов) стало одной из важных проблем развития в экономической истории Федерации США, и разрешение этой коллизии привело к перераспределению компетенций в пользу Федерации (от Штатов — к Федерации). Вторым моментом является то, что региональные попытки местных властей выйти из кризиса самостоятельно не учитывают интересов всей целостности территории страны. Некоторые регионы России (если учитывать при этом как ведущий фактор выживания структуру потребностей международного рынка) могут остаться нищими со всеми вытекающими отсюда последствиями для населения. И для поддержки этих регионов требуются крупные средства, которые могут быть найдены с помощью известной уравнительной системы финансового “выравнивания”, предполагающей задействование финансовых механизмов перераспределения денежных средств в пользу попавших в сложную ситуацию регионов. Это требование мощно звучит в нашем Парламенте в форме “выравнивания стартовых возможностей регионов в условиях перехода к рынку”. Это — нелепость, которую не понимает даже Правительство. Но я тогда отчаялся убедить в этом парламентариев.
С другой стороны, такой подход предполагает усиление федеральных органов управления, но требует прежде всего отказаться от местного эгоизма. Далее, состояние экологии также потребует формирования мощных в финансовом отношении федеральных институтов. Наконец весьма часто встречаются факты того, что в некоторых регионах созданы условия, препятствующие становлению свободного предпринимательства. Причем такие условия создаются с помощью формально правовых средств, например, с помощью жесткой местной налоговой системы, “налагающейся” на федеральную. Такая ситуация также потребует усиления контрольных функций федерального Правительства. Здесь опять-таки речь идет о необходимости более высокого профессионализма.
Федерализм. Демократия и договорный процесс
Нередко высказывается мнение, что в период проведения реформ необходимо установление в стране авторитарного правления. Соответственно это означает формирование системы унитарного государства с очень сильной централизацией власти. К тому действительно имеются определенные предпосылки. Но известно, что жесткая система, управляемая из единого центра, обладает повышенной хрупкостью, и пример СССР показал возможность практически мгновенного распада такого рода системы. Поэтому, как это ни парадоксально звучит, гибкость федерализма способна более мягко принимать на себя социально-политические и экономические трудности, связанные с проводимой реформой.
Федерализм многим сегодняшним политическим деятелям не нравится, потому что не предполагает простых политических решений. Авторитарная система проста: решение — исполнение. А при федерализме эти элементарные управленческие команды должны сочетаться с трудным процессом достижения согласия. Но это делает федерализм важным фактором противодействия сползанию России к авторитаризму.
Позволим напомнить историю Веймарской Германии. Тем более очень многие публицисты и политики пытаются сравнить ситуацию в России в настоящее время с ситуацией в Германии конца 20-х — начала 30-х годов. А одним из факторов, который привел к тому, что установление фашистского режима не встретило практически никакого сопротивления, было то, что в руках земельных органов власти (во главе многих из которых находились представители иных партий) не оставалось правовых средств противодействия центральной власти. Дело в том, что в большинстве районов Германии в связи со сложной социальной обстановкой было введено президентское правление. И практически унитарная система очень быстро стала под партийный контроль. Попытки развития общественно-политической ситуации в таком направлении активно предпринимаются некоторыми несостоявшимися политиками.
Важным моментом, связывающим демократию с федерализмом, так сказать, изнутри, является их правовая основа. Федерализм это не только разграничение компетенции между Федерацией и субъектами, но и формально-правовое закрепление этого разграничения. В настоящее время этот процесс принял повально “договорной” характер. Договоры заключаются не только между Федерацией и ее субъектами, но и между районами о вхождении в область и так далее. Между тем договор как формальная основа разграничения компетенции — это лишь одна из форм установления федерального устройства, при этом, может быть, далеко не самая совершенная. Дело в том, что договор, во-первых, предполагает изначальное равенство сторон. Действительно, если какие-то государственные образования создают Федерацию, то они заключают Договор, и он в данном случае будет наиболее четким выражением их политико-правового положения. Однако договоры о разграничении компетенции между Федерацией и субъектами — это соглашения изначально неравноправных сторон. Поэтому и формой такого соглашения — а здесь формальный момент очень важен — должно быть нечто иное, не договор, а установление этого разграничения законом Федерации, в рамках которого сама Федерация выступает в качестве гаранта его соблюдения. Отсуда вторая проблема — гарантии выполнения взятых на себя обязательств сторонами и особенно Федерацией в целом. В рамках договора должна учитываться та независимая от обеих сторон инстанция, которая могла бы выступить в качестве арбитра в случае возникновения спора о выполнении этого договора сторонами. Но договор между Федерацией и ее субъектами превращает этот спор в международно-правовой, что для Федерации — правовой нонсенс. Поэтому необходимо расширение возможностей закрепления разграничения компетенции между Федерацией и ее субъектами.
