Бразилия вчера и сегодня - Борис Иосифович Коваль
Буржуазные историки предпочитают при оценке 1930 г. акцентировать главное внимание на роли Жетулио Варгаса, являвшегося официальным вождем либералов. К. Левенштейн считает, что Ж. Варгас «победил душу простого человека» и «был в целом исключительно популярен среди трудящихся масс»{60}. Г. А. Филлипс договаривается даже до того, что якобы «народ единодушно восстал в защиту своего диктатора против самого себя»{61}. Подобные восторженные высказывания можно найти у многих буржуазных авторов.
Однако часть исследователей рассматривает движение 1930 г. как «крупную ошибку» и «печальную авантюру». По мнению Аффонсо Энрикеса, автора трехтомного труда «Подъем и падение Жетулио Варгаса», в 1930 г. закончилась эпоха «умиротворения и порядка», вся власть стала принадлежать «одному человеку, причем человеку, не способному к управлению»{62}.
Но даже те, кто негативно оценивает последствия 1930 г., признают, что в антиолигархическом движении участвовали широкие слои населения.
Выступая как против нигилистического охаивания и принижения движения 1930 г., так и против неумеренной, неоправданной идеализации «либеральной революции», и особенно фигуры самого Ж. Варгаса, исследователи-марксисты не могут, разумеется, игнорировать того обстоятельства, что в вооруженном движении 1930 г. народные массы приняли действительно активное участие на стороне Либерального альянса. Бразильский марксист Р. Фако в своей книге «Бразилия XX столетия», вышедшей в 1960 г., прямо пишет: «В 1930 г. началось вооруженное движение, которое пользовалось бесспорной поддержкой масс»{63}.
Аналогичный вывод, впервые еще в 1934 г., был сделан в документах Коммунистического Интернационала, в которых подчеркивалось, что Либеральному альянсу удалось «овладеть властью путем использования стихийного революционного массового движения»{64}.
К сожалению, вопрос о степени и роли участия масс в движении 1930 г. в марксистской литературе не получил должного освещения. Более того, утвердилось мнение о том, что никакого массового движения в 1930 г. вообще не было, а произошел весьма ординарный государственный переворот верхушечного типа.
Следует признать, что и автор данной работы долгое время придерживался этой точки зрения. В соответствующем разделе «Очерков истории Бразилии», вышедших еще в 1962 г., события 1930 г. характеризовались им как государственный переворот, вооруженный конфликт между враждующими буржуазно-помещичьими группировками. Правда, уже тогда отмечалось, что этот конфликт проходил «на фойе развивавшегося одновременно с ним массового стихийного движения против помещичьей диктатуры»{65}. Эта оговорка, однако, носила несколько формальный характер.
В книге «История бразильского пролетариата», изданной в 1968 г., автором была сделана попытка уточнить точку зрения по этой важной проблеме, определить реальное участие пролетариата и непролетарских слоев трудящихся в борьбе против олигархии в 1930 г. Однако тогда не удалось все же определить ту границу, тот уровень, который характеризовал участие масс в «либеральной революции».
Дискуссии о событиях 1930 г. продолжаются до сих пор. В современной литературе встречаются самые различные мнения. Одни авторы делают упор на том, что в 1930 г. развернулась схватка за власть между соперничающими олигархическими группировками. Другие видят главное в том, что по форме движение было схоже с государственным переворотом. Третьи абсолютизируют народный характер движения. Четвертые вообще отрицают сам факт участия масс в вооруженной борьбе. Особенно жаркие споры идут вокруг вопроса о социальном характере движения 1930 г., о том, можно ли назвать вооруженное движение против кофейной олигархии революционным. И если так, то как определить его содержание, движущие силы и цели? Все эти вопросы носят не схоластический характер, а имеют важное значение для выработки общей марксистской концепции новейшей истории Бразилии.
Чтобы разобраться в существе дела, следует учесть, что движение 1930 г. было сложным и многообразным явлением, в котором причудливо переплелись самые различные элементы и факторы: борьба буржуазно-помещичьих блоков между собой, движение масс против господства кофейной олигархии и английского империализма, использование методов государственного верхушечного переворота Либеральным альянсом, активные вооруженные действия мелкобуржуазного офицерства — тенентистов, выступления пролетариата, борьба крестьян и т. д. Именно сочетание самых различных и часто противоречивых факторов характеризует в целом это движение. Оно, таким образом, не сводится ни к деятельности Либерального альянса, ни к соперничеству враждующих олигархических кланов, ни к борьбе масс, а включает в себя и то, и другое, и третье.
При однобоком взгляде на события 1930 г. можно легко прийти к противоположным выводам и оценкам. Отсюда и такой разнобой во мнениях, причем разные авторы в общем правильно подмечают те или иные явления. Однако единственно правильным является не рассмотрение отдельных сторон движения 1930 г., а анализ этого сложного политического явления во всей его диалектической цельности. Для этого необходимо, хотя бы кратко, осветить ход событий.
Либеральный альянс
Экономический кризис, разразившийся в 1929 г., с полной очевидностью и драматизмом обнажил всю отсталость и гнилость социально-экономической и политической структуры Бразилии, ее зависимость от иностранного капитала. В то же самое время кризис привел к резкому обострению классовых и политических противоречий общества, вставшего перед острой необходимостью радикальных перемен.
Особенно губительным для страны оказался кризис кофе. Перепроизводство этого главного экспортного продукта стало ощущаться еще в середине 20-х годов. «Излишки» кофе достигли к 1930 г. 23 млн. мешков (по 60 кг){66}. Чтобы поддержать цены, плантаторы прибегли к варварскому уничтожению первосортного кофе: его сжигали, топили в море, пускали на удобрения, делали асфальт и т. д.
Аграрный кризис немедленно оказал свое влияние на промышленность. Первыми пострадали мелкие и средние предприниматели. Объем производства (по стоимости продукции) за один год сократился на треть, многие фабрики закрылись{67}.
Кризис с чрезвычайной силой обострил социальные противоречия. Для пролетариата главную опасность представляла безработица, охватившая 1,5 млн. человек{68}. Президент В. Луис цинично заявил, что все безработные — «это люди просто ленивые, которые не работают лишь потому, что сами не хотят»{69}. Одновременно с ростом безработицы произошло резкое падение заработной платы (в среднем на 30–40 %). Тысячи семей буквально умирали от голода. Директор Национального департамента общественного здравоохранения Белизарио Пенна вынужден был признать: «30 миллионов людей не имеют почти никакой собственности, они постепенно умирают от голода, сифилиса и лихорадки»{70}.
Накануне кризиса ведущую роль
