Пол Лайнбарджер - Психологическая война. Теория и практика обработки массового сознания
Контрпропаганду можно считать ограничением в тех случаях, когда материальные силы врага растут. В этом как раз и заключается отличие психологической войны от других видов борьбы. Если идея, которую хотят донести до врага пропагандисты, принесет пользу, то оглядываться на то, что скажет противник, не обязательно. В условиях успешно развивающихся военных операций надо обращать внимание на вражескую пропаганду только в том случае, если она способна в чем-то помочь вашей. Иными словами, нужно замечать вражеские выпады только тогда, когда они содержат откровенную ложь или свидетельствуют о таком неприкрытом обмане своего собственного народа, что достаточно лишь немного подредактировать текст, и он станет годным для контрпропаганды. Основную же часть проблем трогать нельзя, особенно те, что касаются идеологии. Самых больших успехов пропаганда русских коммунистов и нацистов достигала в тех случаях, когда она касалась основных проблем повседневной жизни, когда же они пытались критиковать идеологию друг друга, то терпели полное поражение. Опровергать очень приятно, людям нравится возражать. Но самая лучшая пропаганда очень редко бывает контрпропагандой. Она использует просчеты врага, дискредитирует его достижения, но добивается успеха своими собственными средствами.
Но это вовсе не означает, что пропагандистская работа не нуждается в анализе. В каждом учреждении, занимающемся психологической войной, должна быть разведывательная группа, обслуживающая все операции. Если, например, враг обвиняет вас в том, что ваши летчики разбрасывают с самолетов отравленные конфеты (и подтверждает это, сбросив кое-где «ваши» конфеты, которые на самом деле были изготовлены и отравлены его ребятами, занимающимися черной пропагандой), не надо сразу объявлять его лжецом, ведь какое-то время вы не будете знать, разбрасывались ли такие конфеты или нет. Если командующий врага велел показать своим солдатам фотографии людей, которые сдались к вам в плен и были убиты (причем снимки весьма правдоподобны), не надо обращаться к этим солдатам с призывом сдаться, не послав им предварительно не менее правдоподобные снимки военнопленных, которые содержатся в хороших условиях. Если враг утверждает, что вы и ваши союзники грабите города и похищаете женщин, или обвиняет вашего союзника в том, что он ничего не делает, предоставив вам право сражаться в одиночку, было бы очень хорошо разбросать листовки, доказывающие, что обе ваших стороны воюют, активно помогая друг другу, или подготовить несколько радиопередач на эту тему.
Итак, следует считать пропаганду противника лишь частью общей психологической войны и использовать ее как фон, позволяющий лучше оттенить ваши достижения. Стоит только дать ему понять, что инициатива принадлежит ему, как ваша пропаганда начнет тащиться за ним. Расскажите народу вражеской стороны то, что его пропагандисты не смогут опровергнуть. Пусть он не спит ночами, ломая себе голову, что противопоставить вашим доводам. Пусть доводит до белого каления офицеров своих органов безопасности, приводя цифры, которые порадуют вашу разведку, чтобы уверить свой народ в том, что все идет как надо. По-настоящему хорошая пропаганда не беспокоится о том, что говорит контрпропаганда. Она никогда не признает вражеского пропагандиста порядочным человеком. Он уже по определению лжец. Ваши слушатели и вы – единственные порядочные люди на земле.
Глава 5
Психологическая война в годы Первой мировой войны
В годы Первой мировой войны психологическое оружие, применявшееся до этого от случая к случаю, превратилось в ведущее и позже даже было названо оружием, которое выиграло эту войну. Это высказывание разошлось по всему миру, поскольку немцы любили говорить, что их убедили не побеждать, а бывшие пропагандисты союзников тешили себя мыслью, что именно они, благодаря своим умным действиям, привели союзников к победе, когда жестокая окопная война зашла в тупик. Если рассматривать психологическую войну в широком смысле, то становится ясно, что именно она определила исход Первой мировой войны. Политическое благоразумие союзников, Четырнадцать пунктов президента Вильсона, разочарование в кайзере и во всем том, за что он призывал сражаться, борьба поляков, народов Прибалтики, финнов, чехов, словаков и южных славян за независимость – все это сыграло свою роль в капитуляции Германии в 1918 году. Но неужели все это перевесило пушки, корабли, самолеты, танки и огромные армии? Кто знает? Это все равно что спрашивать у бегуна на длинные дистанции, что помогло ему одержать победу – сердце, легкие, ноги или голова. Поскольку война ведется всеми составляющими человеческой натуры и против нее – всем организмом, всеми умениями, разумом, эмоциями и другими компонентами – определить, какой вид оружия помог достичь цели, которая сама по себе является очень сложной, – капитуляции целой страны – практически невозможно. Только такое оружие, которое уничтожит все живое на Земле, сможет претендовать на решающую роль в победе.
В годы Первой мировой войны пропаганда получила широкое распространение, потому что средства массовой коммуникации стали к тому времени уже частью общественной жизни всех стран, участвовавших в этой войне. Толстые газеты, навязчивая реклама, тщательно подготовленная политическая популярность и манипуляции общественным мнением в других видах сделали свое дело – навыки, которые появились в мирной жизни, были с неизбежностью перенесены и на поля сражений. В целом средства психологической войны, которые применяли все воюющие страны, были эквивалентны неполитическим средствам их пропаганды довоенного времени. (Здесь было лишь одно исключение – особый талант большевистских лидеров позволил им создать более мощные средства пропаганды – как людские, так и материальные, – чем это было до 1914 года.)
Характерные черты разных народов почти не меняются в годы войны. Когда она начинается, заниматься переобучением, формировать совершенно новые навыки или развивать административные или оперативные умения, неизвестные в мирной жизни, у сформировавшихся ранее поколений уже поздно. Иногда, ценой огромных усилий, какому-нибудь народу удается создать на основе немногочисленных кадров новые крупные и эффективные организации в политической, военной, экономической и социальной областях. И даже в этом случае характер войны все равно будет определяться и окрашиваться опытом людей, ведущих эту войну. В 1914 году британцы имели одну из самых совершенных в мире систем передачи новостей, богатый опыт международного технического и коммерческого сотрудничества, подводный кабель для связи с Америкой, поэтому они смогли легко перестроить свою пропаганду на военный лад. У немцев была более регламентированная пресса, а сеть коммерческих и технических связей не такая разветвленная, как у англичан. Более того, Британия имела превосходную дипломатическую и консульскую службу; в аналогичных немецких службах был гораздо выше процент дилетантов и глупцов.
Так что с самого начала войны Британия заняла лидирующие позиции. Англичане называли немецкую пропаганду обыкновенной пропагандой, зато свою считали культурным явлением, литературой и новостями. Немцы, хваставшиеся, что они «культурная» нация, были вознаграждены за свою наивность тем, что в Британии немецкое слово Kultur стало синонимом скучного, педантичного высокомерия. Немцы имели ужасный обычай облекать свои непривлекательные эмоции в слова, и еще более ужасную привычку передавать эти слова в печать. Во многих случаях англичане просто дожидались очередного немецкого бахвальства или новых кровожадных заявлений и, обнародовав в газетах, пускали их путешествовать по всему миру. Английский язык постоянно пополнялся новыми словами: слово Strafe, например, пришло из немецкого обращения к Богу с просьбой покарать (strafe) Англию. «Гимн ненависти» первоначально был немецкой песней, написанной для немцев. Словом Hun (гунн) называл немецкого солдата сам кайзер Вильгельм, а в английском языке оно стало презрительной кличкой всех немцев. Более того, немцы опутали свою прессу и информационные службы такой мощной бюрократической сетью, какую не смогла превзойти ни одна страна мира. Да и национальный характер немцев в годы Первой мировой войны, несомненно, способствовал тому, что многие народы мечтали отомстить им.
Американская психологическая война в 1917–1919 годах использовала аналогичные британским средства: американскую прессу, уступавшую в то время только английской, церковь, Христианскую ассоциацию молодых людей и группы шатокуа (образовательная система для взрослых, применяющаяся на летних сборах учителей, получившая название от озера, где был проведен первый сбор. – Пер.). Кроме того, пропагандой занимались многочисленные частные клубы, которые процветали в условиях либеральной системы законов и обычаев. Другие нации тоже использовали организации, сложившиеся еще в мирное время. Японцы оказались очень находчивыми, но уже тогда им сильно мешало желание выглядеть «цивилизованной» страной и одновременно проводить экспансионистскую политику. Французы с большим профессионализмом приспособили своих военных и дипломатов к выполнению пропагандистских задач. Война шла на земле Франции, поэтому ее пропаганда могла опираться на ненависть народа к немцам и поддержку нейтральных стран. К словам из Парижа прислушивались. Китайцы, пережившие падение диктатуры Юань Шикая, после которого страна погрузилась в хаос, тем не менее сохранили дипломатический фронт и умело использовали все слабости противника. В 1915 году они вели свою частную войну с Японией. Поэтому они при всяком удобном случае упрекали союзников в том, что те не выступают единым фронтом против Японии.
