О прошлом, настоящем, будущем - Василий Арсеньев
В начале 20 века предприняты попытки скрестить дарвинизм с генетикой, так, рождается синтетическая теория эволюции: наследственная (мутационная) изменчивость официально получила статус ведущего фактора эволюции наряду с естественным отбором. Споры вокруг эволюционной теории в научной среде не утихают и по сей день: одни учёные считают, что эволюция происходит не постепенно, как учил Дарвин, а скачкообразно (теория прерывистого равновесия). Другие говорят о роли закономерности в эволюции, а сам Дарвин полагал этот процесс сугубо случайным. Учёные лихорадочно пытаются модернизировать теорию эволюцию в своём стремлении привести её в соответствие с новыми научными открытиями, подобно тому, как в Советском Союзе подвергалась постоянной правке отжившая теория исторического материализма Карла Маркса (ожидаемой мировой социальной революции, вопреки утверждениям идеологов марксизма, так и не случилось). Но позор тем учёным, что опускаются до обмана в попытках найти доказательства теории дедушки Дарвина…
Впрочем, последствия теории важны не менее, чем её положения… Учение Чарльза Дарвина породило новое общественное явление, названное социальным дарвинизмом. Сторонники этого учения объявили человеческое общество объектом эволюции; между людьми идёт постоянная борьба за существование, и да выживет сильнейший (принцип «человек человеку — волк», а, по сути, призыв «грызите друг друга, товарищи!»). Они отрицали, что общество основано на взаимопомощи и поддержке друг друга. Это учение появилось на Западе, в обществе единоличников, ищущих всецело своего интереса. Это была обратная сторона западного гуманизма и человеколюбия…
В 80-х годах 19 века немецкий философ Фридрих Ницше пишет свои труды о сверхчеловеке, как о завершающей стадии эволюции обезьяны (человек — это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком; канат над бездной). Сверхчеловек — это высшее существо, для которого не существует моральных преград, потому как «Бог умер» (фраза из книги Ницше «Весёлая наука»). «Бог умер! Бог не воскреснет! И мы его убили! Величайшее из новых событий — что «Бог умер» и что вера в христианского Бога стала чем-то не заслуживающим доверия — начинает уже бросать на Европу свои первые тени».
Обречённость звучит в этих словах, обречённость глубоко больного человека, обречённость, что приведёт его в психиатрическую лечебницу…
Ницшеанство пронизано неуёмной гордыней. Жизнь — это «воля к власти», а у кого нет сего стремления, тот не имеет права на существование; «падающего — толкни», чтобы он смог подняться и стал сильнее…
Если Бога нет, стало быть, всё позволено. Если Бога нет, не нужны и заповеди Его. Христианские ценности милости и милосердия — признаки жалости, а, значит, слабости и недостойны высокого звания сверхчеловека. Вспоминаются слова Раскольникова из «Преступления и наказания»: тварь ли я дрожащая или право имею? Достоевский предсказал появление идеи «сверхчеловека», который вправе «переступить» через других людей, не считаясь с нравственностью и собственной совестью. Для героя Достоевского всё закончилось печально, убийство старухи-процентщицы обернулось для него катастрофой и осознанием горькой истины. В годы революции, что всегда начинается со свержения религии, убийства — дело повседневное и рядовое… В романе «Бесы» Фёдор Михайлович весьма точно описал грядущее. И будет Россия-матушка залита потоками крови своих сыновей и дочерей…
Сверхчеловек Ницше предвосхитил появление расовых теорий, «Майн Кампф» Гитлера, учение о селекции людей (евгенику). Но всё же Ницше не был воплощением зла и лишь высказал те мысли, которые витали в атмосфере западноевропейского общества на протяжении последних шестисот лет (от эпохи Возрождения через эпоху Просвещения к эпохе мировых войн).
Вторая половина 19 века ознаменовалась невиданным всплеском преступности… В это время как науки о борьбе с преступностью зарождаются криминалистика и криминология: свои труды пишут Ламброзо и Бертильон… К концу века появляется дактилоскопия. Это время утраты идеалов и переоценки ценностей. Всегда народ жил в нищете, но теперь он не желал с этим мириться. Раньше религия сдерживала взрыв негодования и преступные наклонности толпы, а теперь «вера стала чем-то не заслуживающим доверия», религиозность — признак невежества, в моду вошёл атеизм, как вера в небытие Творца. Веры не стало, остался только страх перед наказанием…
Человек — не раб Божий, человек — господин своей судьбы и может изменить мир к лучшему. Социализм сулил свободу и опирался на науку, провозгласившую, что Бога нет, а люди — общественные животные. Жажда свободы развязала руки… Мировоззрение неуклонно менялось, чувство социальной несправедливости захватывало людские сердца, обида на жизнь выливалась в ненависть, для которой уже не было преград. Оттого и росла преступность.
Социализм… В эпоху Французской революции народ впервые почувствовал себя силой, способной творить историю. Рубикон перейдён. Якобинская диктатура просуществовала недолго и захлебнулась в крови, но вызвала сочувствие у бедняков и отбросов общества. Революция потерпела поражение, но породила социалистические учения и марксизм…
Монарх мёртв, казнён на гильотине, к коей сам приложил руку, придумав косое лезвие. Казнь Людовика 16 стала началом конца монархической формы правления. С монархией была тесно связана церковь (нет власти не от Бога), крах монархии бросил тень и на религию. Народ потерял доверие к власти как светской, так и духовной. И революции прочно вошли в жизнь людей и случались с завидным постоянством в Западной Европе 19 века, а в наши времена — добрались и до мусульманских стран…
Промышленная революция, что зародилась в Великобритании, способствовала становлению рабочего класса. Население из деревень перетекало в города, что в скором времени привело к чудовищной урбанизации, перенаселению, а это не могло не отразиться на уровне преступности. В больших городах люди мешают друг другу, в этом нетрудно убедиться, если в Москве утром спуститься в подземку. Это создаёт дополнительную нервозность, что вкупе с переживаниями за нелюбимую работу приводит не только к психическим расстройствам, но и к озлобленности, потере контроля над собой…
Город и деревня — это два разных мира, две разные планеты. Облик среднестатистического современного горожанина: глядит на окружающих с равнодушием или снисходительностью, хмурый беспокойный озабоченный взгляд особенно в утреннее время, торопливая поступь, в метро за секунду до закрытия дверей поезда пролезает в битком набитый вагон, расталкивая всех остальных,
