Два памфлета - Эдмунд Бёрк
При поиске решения проблем парламента обычно первыми приходят идеи по сокращению сроков службы парламентариев и исключению всех или большинства чиновников, занимающих места в Палате общин. Сколь бы эффективными ни были эти средства – уверен, в текущих условиях они неприемлемы. Первым делом необходимо восстановить избирательное право. А что там потом надо менять в государственном устройстве – это вопрос, требующий глубокого и вдумчивого исследования.
Если бы я писал лишь для того, чтобы удовлетворять популярные вкусы, то я не постеснялся бы, как и все остальные, восхвалять решения известных теоретиков, которые, однако, даже их самые преданные сторонники не спешат воплощать на практике. Признаюсь, не верю я ни в трехлетний срок избрания парламентариев, ни в закон, регулирующий занятие мест в Палате общин. Что касается первого – может так случиться, что он скорее помешает, нежели поможет в достижении тех целей, ради которых задумывался. Не говоря уже про ужасные народные беспорядки, вызванные частыми выборами, – лично я боюсь каждые три года отправлять приличного человека воевать с казначейством. Понятно ведь, кто в этой борьбе проиграет. Каждый, кто внимательно следит за общественными делами, дабы основывать свои теории на опыте, знает, сколь непомерно велика власть министров в первой и последней сессии парламента, когда его члены либо еще, либо уже непрочно сидят в своих креслах. Опытные парламентарии, с которыми мне довелось беседовать, при обсуждении законов постоянно делали уступки двору из-за неизбежных и определяющих их судьбу выборов. Данную проблему, если причиной ее является все-таки текущее положение дел, едва ли возможно решить с помощью уменьшения срока службы парламентариев до трех лет, ибо до тех пор, пока влияние исполнительной власти на выборах не будет сведено к нулю, чем чаще будут переизбираться парламентарии, тем более зависимыми от власти они будут, тем чаще они будут вынуждены идти на поводу у ее интересов, ведясь на бесконечные ресурсы цивильного листа. Конечно, для уменьшения ее влияния на выборы можно и нужно принять определенные меры. И не важно, планируется ли увеличить или же уменьшить срок службы парламентариев. Ничто не справится с данной проблемой лучше, чем успешная попытка сделать предвыборную гонку и ее частые и крайне опасные столкновения независимыми сначала от денежных, а затем и от личностных аспектов. Так как я лишь выражаю свое мнение по данному вопросу, а не защищаю определенную позицию, надеюсь, что мне простят и следующее наблюдение. Я никогда не встречал серьезного политика, который бы считал сокращение срока парламентских полномочий средством улучшения нашего политического строя. Господа, которым близко дело народа, готовы в этом узреть следы коррупции. Но даже если мы допустим, что привычка разлагает разум, то придется признать, что с другой стороны она укрепляет его, предоставляя ему опыт. Слово опытных людей всегда будет обладать весом. Оно может противоречить рассуждениям менее опытных политиков, которые, обладая более чистыми помыслами, все же не в состоянии здраво оценить положение дел. Не говоря уже о вульгарной и свойственной молодым ошибке: каждого политика считать коррумпированным – считать его мнение по любому государственно важному вопросу результатом хищнического интереса.
Следующая любимая спасительная мера – закон, регулирующий занятие мест в парламенте. И в ее основе тот же принцип: вера большинства в безотказность законов и правил при решении общественных проблем. Будучи умеренно критичным – в отличие от чрезмерно уверенного большинства, – я скажу лишь, что и в данном случае надо крепко и хорошенько подумать. Нелегко предвидеть итоги исключения из парламента тех, кто занимает государственные должности в таких больших и важных институтах, как армия и флот. Возможно, было бы лучше, будь у них шкурный интерес в существовании нынешнего строя. Данный вопрос совершенно не походит на запрет занимать места в парламенте для офицеров, имеющих определенные источники доходов, или, возможно, на лишение младшего командного состава права голосовать на выборах. Первое правило касается очень малого количества людей, второе – незначительного. Но карьерный, профессиональный армейский и флотский интересы, разделяемые многими влиятельными, одаренными и богатыми людьми, и создали это королевство. Эти интересы должны иметь свое представительство, иначе может случиться так, что они вынуждены будут разрушить институты, в работе которых сами не принимают участия. В этом вопросе не надо мелочиться, но и не стоит думать, будто каждого хорошего человека нужно допускать до управления страной. Тут ведь есть множество серьезных проблем. Я их сейчас касаться не буду, ибо они не связаны с моей нынешней целью. Просто хочу продемонстрировать читателю сложности, сопровождающие всякие серьезные изменения в государственном строе. Дабы он увидел, что не дать могущественному двору оказывать влияние на парламент – если не лишить его этого могущества – мягко говоря, сложно. И, возможно, в том случае, если сделать этого цивилизованным путем не удастся, то необходимо пойти по куда более страшному и опасному пути. Хорошо подошли бы тут закулисные и подковерные методы. Наука уклоняться от прямых столкновений, и так неплохо развитая теперь, была бы доведена тогда до совершенства. Ведь немало мудрости состоит в понимании терпимого количества зла, иначе, в попытке сохранить чистоту в деградирующих обстоятельствах, вместо выжигания существующих порочных практик можно создать новые виды коррупции, скрывающие и защищающие прежние ее проявления. Без сомнения, в идеале ничто не должно влиять на решения члена парламента. Но из всех видов влияния, на мой взгляд, быть подконтрольным власти менее всего позорно тому, кто и так является ее представителем, к тому же стране так спокойнее. Я не стал бы указывать на открытое давление на парламентария посредством его государственной службы, пока не смог бы ограничить влияние контрактов, взносов, взяток и прочих коррупционных приемов, столь масштабно используемых двором, и которые будут использоваться до тех пор, пока на них будет спрос и предложение. Наше государственное устройство балансирует на вершине крутого холма, окруженного глубокими водами. Создание любого плана по реформированию столь сложно устроенного правления вкупе с еще более сложными обстоятельствами представляет собой огромную трудность, в преодолении которой разумный человек всегда будет сомневаться, осторожный – медлить, а честный – иметь совесть не обещать. Те, кто берется за дело, не подумав или не рассчитав собственных сил, не уважают ни других, ни себя. Таковы мои мысли, может и не обоснованные, зато честные и беспристрастные, открытые для обсуждения серьезными людьми, заботящимися о стране и понимающими, что может ей больше всего помочь, а что навредить.
И правда: в нашем теперешнем положении, при гигантских доходах, непомерном долге, сильных институтах, когда правительство само оказалось и банкиром, и торговцем, лично я не вижу иных способов сохранить в народных представителях стремление защищать общественный интерес, кроме как с помощью вмешательства массы самого народа, будь оно вызвано какими-то ужасными и безумными действиями и радикальными инновациями. Вот тогда народные представители не смогут плевать на закон и вводить волюнтаристское правление. Подобное народное вмешательство – дело не очень приятное. Но если бы такая практика была регламентирована законом, то к ней прибегали бы только в тех случаях, когда становилось бы ясно, что нет другой возможности защитить подлинные принципы этого строя.
В прошлом веке активнее всего занимались рассмотрением и исправлением ошибок монархии, в этом веке – ошибок парламента. Но исправлять ошибки парламента можно и не прибегая к его помощи, да и едва ли сам парламент может начать их исправлять. До тех пор, пока народ снова не будет уверен
