Юхан Норберг - В защиту глобального капитализма

Если мы последуем рекомендациям Кузнеца и проанализируем развитие событий в мире после 1955 года, выяснится, что его предварительный вывод справедлив не всегда. Действительно, бывают случаи, когда экономический рост поначалу приводит к усилению имущественного неравенства, но общую закономерность из этого вывести нельзя. Есть государства — например, Индонезия, Малайзия, Тайвань, Южная Корея, Маврикий, — где мощный рост сопровождался сокращением различий в доходах, а в Китае, Таиланде, Пакистане и Бразилии он, напротив, приводил к увеличению разрыва между богатыми и бедными. По-разному складывалась ситуация в странах с низкими или отрицательными темпами роста. На Кубе, в Колумбии и Марокко неравенство уменьшилось, а в Кении, Эфиопии и Мексике в 1980-х годах или в России в 1990-х — увеличилось. Распределение доходов в обществе зависит от других факторов, например, стартовой ситуации в стране или внутриполитического курса. Специалисты из Всемирного банка делают следующий вывод: «Имеющиеся данные говорят об отсутствии стабильной связи между ростом и неравенством. В целом степень имущественного неравенства внутри отдельных стран за последние тридцать лет не сократилась и не увеличилась»[49].

Изучив ситуацию с имущественным неравенством, экономист Дж. У. Скалли пришел к выводу о более равномерном распределении доходов в государствах со свободной экономикой, открытыми рынками и гарантированными правами собственности. Это связано в первую очередь с тем, что в этих странах, по сравнению с несвободными, на долю среднего класса приходится больше доходов, а на долю высшего класса — меньше.

Рисунок 16. Экономический рост не усиливает неравенство (соотношение экономического роста и уровня неравенства на основе данных по 80 странам)

Источник: Dollar D., Kraay A. Growth Is Good for the Poor. Washington: World Bank, April 2001.

В «самых свободных» в экономическом отношении государствах доля национального дохода, получаемая самыми богатыми 20 % населения на четверть меньше, чем в «наименее свободных». Доля ВВП, получаемая беднейшими 20 % населения, не зависит от степени экономической свободы в стране, однако в абсолютных цифрах их доходы намного выше в государствах с либеральной рыночной экономикой[50]. Таким образом, вопреки распространенному мнению, чем выше в обществе уровень экономической свободы, тем меньше в нем имущественное неравенство. Но что происходит с равенством в период перехода к либеральной экономике? Усугубляет ли ускоренная либерализация неравенство в обществе? И на этот вопрос, судя по всему, следует ответить отрицательно. Шведский экономист Никлас Бергрен изучил вопрос о том, как возрастание экономической свободы влияет на имущественное неравенство. В странах, где с 1985 года происходит либерализация экономики, неравенство сократилось, а в тех государствах, где либерализации не было, — осталось на прежнем уровне или даже усилилось. Быстрее всего сокращается неравенство в бедных развивающихся странах, энергично проводящих экономические реформы.

Рисунок 17. Экономическая свобода и неравенство доходов (отношение доходов самых богатых 10 % населения к доходам самых бедных 10 %)

Источник: Economic Freedom of the World 2000 / Ed. by J. Gwartney, R. Lawson, D. Samida. Vancouver: Fraser Institute, 2000.

Выводы Бергрена говорят о том, что имущественному равенству в обществе способствуют два основных фактора: свобода международной торговли и свобода движения капиталов на международном уровне — две «визитные карточки» глобализации[51].

Та же картина получается, если систематизировать страны мира по иному принципу — по степени их «глобализованности». Журнал Foreign Policy и консалтинговая фирма А.Т. Kearny попытались разработать «индекс глобализации», в рамках которого оценивается, как часто граждане той или иной страны делают покупки и инвестиции за рубежом, звонят и выезжают за пределы собственной страны. Как выяснилось, «глобализованные» страны отнюдь не отличаются самым высоким уровнем неравенства. Напротив, «для большинства стран как со зрелой рыночной, так и с переходной экономикой характерно сочетание более высокой степени „глобализованности“ и равенства доходов»[52].

Левые часто утверждают, что принципы индивидуальной свободы и имущественного равенства вступают в противоречие друг с другом, а потому они вынуждены поддерживать лишь одну из этих двух основополагающих ценностей. Возможно, они правы в том смысле, что законодателям действительно приходится выбирать, какому из этих двух принципов больше следовать в своей работе, но называть их взаимоисключающими неверно. Напротив, многое указывает на то, что демократическое равноправие ведет и к имущественному равенству. Соблюдение прав собственности, свобода предпринимательства, торговли и снижение инфляции несут с собой не только экономический рост, но и большее равенство доходов.

Тот факт, что экономическая свобода не исключает равенства, станет настоящим сюрпризом для людей, которых убедили, что капитализм служит интересам богатых и привилегированных слоев. На деле все обстоит с точностью до наоборот. Свободный рынок — антитеза самой идее социальных привилегий. В условиях рыночной экономики единственный способ сохранить свое имущественное положение — совершенствовать производство и предлагать потребителям качественные товары и услуги. Привилегии могут пустить корни только в регулируемой экономике, где льготы и монопольные права раздаются «дружественным» власти группам. Только те, у кого есть нужные связи, могут добиться своего за взятку. Только те, у кого есть достаточно времени и знаний, чтобы разобраться в объемистых томах нормативных актов и инструкций, могут основать собственное дело или заниматься торговлей. У бедных людей в этой ситуации нет шансов организовать даже малое предприятие, вроде булочной или лавки. В капиталистическом же обществе каждый, у кого есть идеи и сила воли, имеет возможность попытать счастье — даже если он и не в фаворе у правителей.

Глобализация только способствует этому, ломая сложившуюся структуру властных отношений в обществе и освобождая людей от подчинения местным элитам. Благодаря свободе торговли потребители могут приобретать товары и услуги не только у местных монополистов, но и у множества конкурирующих между собой производителей по всему миру. Свободное движение капиталов позволяет людям, разработавшим удачную идею, но не имеющим средств для ее осуществления, профинансировать свой проект. Свобода миграции приводит к тому, что работодателю-монополисту в какой-нибудь деревне приходится повышать зарплату и улучшать условия труда, чтобы не остаться без рабочей силы.

Левые часто изображают экономический либерализм как идеологию богатых, поскольку он выступает за соблюдение прав собственности. Однако защита частной собственности не равносильна стремлению навеки закрепить сложившуюся ситуацию в этой области. Факты говорят о том, что от защиты прав собственности больше всего выигрывают не богачи. Наоборот, от отсутствия гарантированных прав собственности больше всего страдают самые незащищенные слои населения, поскольку контроль над ресурсами чаще всего получают те, кто обладает политической властью или нужными связями. Там, где существует частная собственность, ресурсы и доходы достаются прежде всего производителям товаров и услуг, и в этих условиях у представителей обездоленных слоев населения намного больше шансов повысить свой жизненный уровень, чем в обществе, где все зависит от власти и мздоимства. Кроме того, благодаря конкуренции, которую порождает частная собственность, товары по сравнению с доходами постоянно дешевеют, а от этого в наибольшей степени выигрывают именно бедные. Права собственности побуждают людей думать о будущем, проявлять инициативу, подстегивают экономический рост и обеспечивают (в целом) равное распределение его плодов между богатыми и бедными. Таким образом, гарантии частной собственности, с точки зрения равенства возможностей, приносят бедным не меньше пользы, чем система всеобщего образования. Научные исследования показывают, что из всех экономических реформ росту больше всего способствуют меры по защите прав частной собственности[53].

Перуанский экономист Эрнандо де Сото нагляднее, чем кто-либо другой, показал, насколько проигрывают бедные от отсутствия гарантированных прав собственности. В своей книге «Загадка капитала» он буквально перевернул все традиционные представления по этой теме. Главная проблема бедных заключается не в том, что они не защищены, и даже не в отсутствии у них «собственности» в буквальном смысле этого слова — то есть самих материальных активов, а в том, что они лишены официальных прав на эту собственность.