Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Революция русская не имеет позитивного содержания? Но это „второй тупик мысли академика Павлова". Для Буха­рина все ясно: „Большевистская революция спасла страну от разгрома и превращения в колонию… Один выход из войны и неплатеж долгов являются двумя факторами, кото­рые определили жизнь страны". Теоретик считает, что пози­тивное содержание революции столь очевидно, что этого нет нужды доказывать. „Неплатеж долгов" своим кредито­рам — чего уж тут яснее… Как может думать академик, узнав об этом аргументе, что от „революции нет пользы"? Разбойничья логика не смущает Бухарина.

Разве гражданская война не ужасна, вопрошает Павлов. „Но это третий тупик академика". Для Бухарина и здесь все ясно: „Без уничтожения власти капитала мы идем к гибе­ли — вот что должно быть выжжено в каждом мыслящем мозгу. И ради спасения человечества мы должны идти на жертвы, которые требует революция…" Автор книжки еще не знает, что Советская Россия принесет эти жертвы, чудо­вищные жертвы; только с 1929 по 1953 год будет репресси­ровано 21,5 млн. человек. И среди них сам Николай Ива­нович Бухарин… И это все „ради спасения человечества"? Здесь Бухарин обильно приводит ленинскую аргументацию о пользе революционного насилия.

Революция заводит культуру в никуда? Но это „тупик академика Павлова номер четвертый и последний", считает Бухарин. Он особенно негодует, что Павлов приводит вся­кие там примерчики. „Сейчас на что-нибудь дают огромные деньги, например на Японию, в расчете на мировую револю­цию, а рядом с этим наша академическая лаборатория полу­чает три рубля золотом в месяц…"

— Откуда это академик Павлов узнал об „огромных деньгах на Японию"? — вопрошает Бухарин.

Конечно, в контексте рассматриваемого спора этот во­прос частный, но мы-то сегодня знаем, что сотни миллио­нов, миллиарды рублей передала страна, ведомая бухариными и другими последователями Ленина, на „мировую рево­люцию" во все концы света.

Бухарин поучает академика: „Если положительный ис­ход борьбы есть необходимая предпосылка для всего осталь­ного, то выбора нет: нужно жертвовать всем". Вы чувствуете ленинское: жертвовать всем ради сохранения власти. Непо­нятно только, как в этом „тупике" оказалась культура? Речь идет о жертвах, которые, по мысли теоретика, вполне оправданны. Академика удручает, например, факт классово­го приема в высшие учебные заведения. Но Бухарин и здесь ловко объясняет: в противном случае мы сползем к „целям либеральной буржуазии", а это есть не что иное, как „вы­рождение".

Все эти вопросики и сомнения академиков и профес­соров Бухарин именует „идеологией, достойной каменного века". Комментировать здесь нечего, только впору спро­сить: так чьи же здесь тупики — Павлова или Бухарина?

Одно можно сказать: ответы академику Павлову — квинтэссенция взглядов Бухарина-теоретика, которые он отстаивал в 1918 году, от которых не отказался и в году 1929-м. Все дело в том, что трагическая личная судьба чело­века, душевность и совестливость этой личности стали как бы фирменным знаком и его теоретических взглядов, что не одно и то же. В своих более ранних работах, касающихся Бухарина, я грешил этими же ошибками. Персональная при­тягательность Бухарина не есть тождественность его теоре­тическим взглядам. Они так же„Туликовы", как и у самого Ленинаи всех его соратников-вождей.

Когда заместитель наркома внутренних дел Я.Агранов на докладе с замысловатой подписью: „Помощник начальни­ка 7 отделения 4 отдела ГУГБ капитан государственной безопасности Коган" наложил резолюцию: „Арестовать", Бухарин три месяца отказывался давать „нужные" показа­ния. Наконец из Бухарина в июне 1937 года выколотили следующее:

„Наркомвнудел Н.И.Ежову

Заявление

После длительных колебаний я пришел к выводу о том, что необходимо полностью признать свою вину перед пар­тией, рабочим классом и страной и покончить раз и навсег­да со своим контрреволюционным прошлым.

Я признаю, что являлся участником организации пра­вых до последнего времени, что входил, наряду с Рыковым и Томским, в центр организации, что эта организация стави­ла своей задачей насильственное свержение Советской вла­сти (восстание, госуд. переворот, террор), что она вошла в блок с троцкистско-зиновьевской организацией.

О чем и дам подробные показания.

Арестов. Н.Бухарин".

Когда ему дали бумагу, чернила для показаний, Буха­рин начал с теоретических признаний. Думаю, сам этот факт должен был убедить уважаемого Николая Ивановича Бухарина, что его судьба, судьба тысяч и миллионов подоб­ных несчастных — не случайность, а глубокая закономер­ность. Их судьба была спровоцирована марксизмом-лени­низмом, который на русской почве оказался кровавой дик­татурой на практике, обоснованием этих преступлений в теории.

„Личные показания Н.Бухарина" — потрясающий чело­веческий документ. „Ценнейший и крупнейший теоретик партии" под давлением капитана госбезопасности Когана готов был признать что угодно. Поскольку чекисты не мог­ли вникнуть в суть теоретических „заблуждений" Бухарина, они приказали ему написать о них самому: в чем его пре­ступные „ошибки".

Многостраничные показания Бухарина оформлены им как философский трактат с подзаголовками: 1. Общие тео­ретические антиленинские мои взгляды. 2. Теория государ­ства и теория диктатуры. 3. Теория классовой борьбы в условиях пролетарской диктатуры. 4. Теория организован­ного капитализма и т.д. Лишь в конце „трактата", написан­ного в тюрьме НКВД, Бухарин говорит о политических ве­щах: своей борьбе против партии, зарождении его „школы" с контрреволюционными целями и др.

Приведу лишь несколько фрагментов „теоретических показаний", написанных собственноручно Бухариным. Воз­можно, это уникальный, единственный случай в следствен­ной практике, когда подсудимый собственноручно пишет материал для протокола, выискивая грехи в собственных теоретических взглядах.

„…Известно, что в „завещании" Ленина указано, что я не понимал диалектики и серьезно ее не изучал. Это было совершенно правильное указание… Абстрактный схематизм гонится за „последними обобщениями", отрывая их от мно­гообразия быстротекущей жизни, и в этом мертвом подходе к процессам истории и исторической жизни лежит корень огромных моих политических ошибок, при определенной обстановке переросших в политические преступления…"

Бухарин каялся во всем, выступая уже не просто как „схоласт", но и как антиленинец. „…Известно, что В.И.Ленин обвинял меня в том, что концентрирую все внимание на разрушении буржуазного государства — с одной стороны и на бесклассовом обществе — с другой… Именно здесь ле­жал один из корней позднейшей идеологии правых… Была недооценка мощи государственного аппарата возросшей и укрепившейся диктатуры пролетариата".

Что правда, то правда. Бухарин явно недооценил чудо­вищной мощи террористической диктатуры. Система уже действовала по присущим ей законам тоталитарного обще­ства. Его умная голова, лишь оказавшись под ножом сталин­ской гильотины, смогла оценить сатанинскую силу „госу­дарственного аппарата".

„…В теории классовой борьбы в условиях пролетарской диктатуры я совершил коренную ошибку. Я делал вывод, что после сокрушения помещиков и капиталистов насту­пает этап „равновесия" между пролетариатом и крестьян­ством… в котором классовая борьба затухает. Отсюда — вместо сокрушения кулачества — перспектива его мирного врастания в лозунг „Обогащайтесь!".

Но, пожалуй, довольно. Перо Бухарина выводило в тю­ремной камере совсем не то, что он думал. Этой Системе не нужна теория, ей необходима светская религия и инквизито­ры, которые следят за ее чистотой. Если бы Ленин мог увидеть и услышать, как капитаны государственной безопас­ности указу ют „увязывать свою теорию со своими полити­ческими преступлениями"? Надо признать, что Н.И.Бухарин делал „признания" весьма профессионально. Возможно, эти несколько десятков листков .личных показаний Н.И.Бухари­на" важнее многих ленинских томов, ибо в них крах и траге­дия всего исторического замысла большевиков, их тоталь­ное поражение.

Может быть, для читателя эти страницы покажутся скучными, но в них, поверьте, мне хотелось выразить весь глубокий трагизм умного человека, посвятившего себя слу­жению утопической идее. Таких были миллионы. Я сам от­дал утопии лучшие годы своей жизни, был жрецом ленин­ской схоластики, замешанной на реальных проблемах самой жизни, спекулирующей на вечной христианской идее соци­альной справедливости.

Думаю, что самые честные страницы жизни были про­житы Бухариным во время эпопеи с Брестским миром. Веро­ятно, Бухарин и его сторонники „левые коммунисты" вздра­гивали, когда Ленин, картавя, не раз повторял, что сию ми­нуту Гофман не может взять Питер, взять Москву. „Но он может это сделать завтра, это вполне возможно… Перед нами вырисовывается эпоха тягчайших поражений, она на­лицо, с ней надо уметь считаться, нужно быть готовыми для упорной работы в условиях нелегальных, в условиях заведо­мого рабства у немцев…" Неужели могли думать те боль­шевики, для которых отечество еще что-то значило, что революция свершилась только для того, чтобы жить в „ус­ловиях заведомого рабства у немцев"? А где же обещанный мир? Или ценою рабства?