Анатолий Уткин - Единственная сверхдержава
Проблема заключается в том, что “американцы любят считать себя первой мировой державой, но они не имеют глубоких исторических обид или страстей, необходимых для того, чтобы доминировать над другими или реформировать других; они не склонны наделять свое слабеющее правительство необходимыми полномочиями, а себя заковывать в дисциплину, требуемую для осуществления глобальной гегемонии”*. Как пишет У. Пфафф, противостоящий изоляционизму «интернационализм является более теорией, чем практикой и основывается на значительном невежестве относительно происходящего за рубежом. Конгресс не всегда отражает общественное отношение, но в той мере в какой он это мнение отражает, американский ответ на угрозы национальным интересам — даже коммерческим интересам чаще всего является односторонним и несущим черты ксенофобии. Это шаткое основание для проведения политики глобальной гегемонии».*
Расширяется пропасть между продолжением оснащения таких вооруженных сил, которые выиграли две мировые войны, готовых вести одновременно две войны типа тех, что имели место в первой половины ХХ века, и неготовностью общества и элиты платить кровью, убивать и жертвовать собой в этих конфликтах. На пути силовой политики встает новое фундаментальное правило (мы цитируем в данном случае американца Д. Риэфа): «Население Соединенных Штатов не потерпит ни длительной войны (подобной вьетнамской), ни ощутимых, значительных потерь».* Если эта пропасть будет расширяться, то центральная роль Америки в мире подвергнется изменениям довольно быстро. “Вот почему, — пишет Д. Риеф, — факт отсутствия у США соперника где-нибудь на горизонте делает современную ситуацию такой настораживающей”*.
Несколько субъективных факторов, ощутимых и в США и за их пределами, следует выделить особо.
Во-первых, происходит дегероизация американского политического Олимпа, а, собственно, и самой американской политической системы. Между Уотергейтом и скандалами периода Клинтона исчезла аура, которую мир видел над воином-политиком Эйзенхауэром и “юным цезарем” Джоном Кеннеди. «Потрясенная неурядицами внутренняя сцена Америки, — пишет историк П. Кеннеди, — внутренняя направленность ее очень особенных культурных войн предопределяет растущую сложность нахождения лидеров, которые фокусировали бы свое внимание на международных проблемах... Все это ослабит способность мирового лидерства Америки».*
Во-вторых, как бы завершился своего рода “крестовый поход” американцев во внешнем мире. Они одержали все возможные победы. Не пора ли почить на лаврах? Возникает картина, когда основная масса американского населения все еще поддерживает идею мирового лидерства, но, повторяем, весьма нерасположена «платить» за него — она явно не готова к самоотверженности, она против американских жертв. Американцы не расположены видеть свою страну глубоко вовлеченной в долгосрочные внешнеполитические кризисы. Речь не идет о неком возврате американского изоляционизма, но явно иссякает энтузиазм следовать клятве президента Дж. Кеннеди «заплатить любую цену» за свое лидерство в мире.
Об ослаблении интереса простых американцев к прежде привлекательному миру можно судить хотя бы по туристическим потокам. В ХХ веке число американцев, выезжавших за границу, значительно превышало численность иностранцев, посещавших Соединенные Штаты. На рубеже ХХ-ХХI вв. эти цифры почти сравнялись (по 45 млн. человек выезжали из США и приезжали в них). Численность иностранцев, навещающих Америку, в ХХI в. будет значительно больше массы американцев, выезжающих за границу.
В-третьих, во внешнем мире растет убежденность в том, что американский опыт практически неимитируем, что повторить американский путь не сможет никто. Хотя бы потому, что недостаточно земных ресурсов и уровень американского потребления, воспроизведенный в массовых масштабах, просто опустошит планету — основных ископаемых при американском темпе потребления хватит лишь на несколько десятилетий.
Соответственно, нетрудно предположить, что будут расти сомнения в воспроизводимости, имитируемости столь пропагандируемой системы ценностей, в либерально экономической модели Америки, подаваемой как неизбежное будущее человечества (“конец истории” и т.п.). Как приходит к выводу американский исследователь де Сантис, «либерально-демократическая идеология может быть и одержала триумф над государственнической коммунистической альтернативой и над азиатской моделью индустриального планирования и политической опеки. Но это не означает, что другие нации торопятся повторить американский путь, еще менее готовы они последовать путем, который считают противоречащим их интересам. И чем больше необходима будет помощь других стран для реализации американских инициатив, тем больше те будут настаивать на собственном пути»*.
В-четвертых, ослабевает магнетическая притягательность массовой культуры США. Даже средний американец не будет доволен жизнью в стране, где “половина браков завершается разводом, где в двухчасовом фильме сотня сцен насилия. Уже есть признаки изменения системы ценностей — призыв к контролю над оружием, реформация системы общественного здравоохранения».* Скепсис набирает сторонников. «С распадом Советского Союза никакая сила уже не угрожает существованию Америки и никакая внешнеполитическая идея не возбуждает общественного интереса. Конгресс во все большей степени «балканизирован» — многие демократы не убеждены в достоинствах свободной торговли, а республиканцы питают слабый интерес к международным проблемам, у них нет желания посвящать время международным делам. Президент должен учитывать эти тенденции»*.
В-пятых, неясен ответ на вопрос, как совместить прием огромного числа иммигрантов (столько же, сколько весь принимает у себя весь остальной мир) с центральной ролью Интернета и построенной на нем экономики со всеми новыми присущими ему (Интернету) ценностями? Как сочетаются между собой национализм м космополитизм, мир клятвы новой родине и анонимный мир современных массовых коммуникаций?
В-шестых, критически важным обстоятельством является разлад в отношениях между внешнеполитической элитой СЩА и основной массой американского населения. Обратимся к социологической статистике. Согласно опросам чикагского Совета по международным отношениям, 98 процентов американской элиты категорически выступают за мировое лидерство. Гораздо сложнее отношение к этому вопросу основной массы американцев. Американская общественность не выразила никакого энтузиазма по поводу новой предполагаемой атаки против Ирака в феврале 1998 года, не выказала энтузиазма в случае с балканской военной интервенцией весной 1999 года. Расширение НАТО на восток получило весьма сдержанное одобрение незначительного большинства американцев.
Элита уже не может преподносить своему народу нечто «логически безукоризненное» типа стратегии «сдерживания». (Сдерживать СССР уже поздно, а КНР еще рано). В то же время 72% американцев полагают, что Соединенные Штаты не должны слишком вовлекаться в международные дела, а должны концентрироваться на внутренних национальных процессах — этого мнения элита явно не разделяет. По умозаключению Ф. Закариа, «общественность более не верит, что элита идет правильным путем. Общественность полагает, что элита слишком интернационально настроена, слишком концентрируется на грандиозных проектах — таких как поддержание стабильного мирового порядка или расширение зоны свободной торговли, а не на интересующем американский народ улучшении внутриамериканской жизни».*
Обратимся хотя бы к мировой торговле. 79% представителей элиты выступают за ликвидацию таможенных барьеров и расширение мировой торговли, среди широкой общественности такую идею поддерживают лишь 40% населения.* Только 51% представителей элиты считают защиту американских рабочих мест «очень важной целью» — каковой ее считают 84% общественности. Такого водораздела между широкой публикой и элитой не существовало в годы холодной войны, но он обрел очевидную зримость в начале третьего тысячелетия. И если настроенные на долгосрочную гегемонию политики не сумеют создать массовую поддержку жесткому международному курсу страны, внутреннее основание гегемонии прогнется несмотря на все физическое могущество.
Как резюмирует де Сантис: в конечном счете «Соединенные Штаты не владеют достаточными ресурсами и необходимой волей, чтобы осуществлять свою (контрольную) работу бесконечно».* Более углубленные в себя, менее прозелитирующие как носители новых ценностей американцы встретят жесткое конкурентное давление менее избалованных исторической судьбой соперников-конкурентов. И судьба Америки может оказаться стандартной для мирового центра: цена “имперской вахты” окажется для более самососредоточенного общества все менее и менее приемлемой.
