Юрий Мухин - ЕСЛИ БЫ НЕ ГЕНЕРАЛЫ! (Проблемы военного сословия)

«Однажды, на другой день после такого воскресного отпуска, в понедельник, батальону приказали построиться, Из наших рядов вызвали старшего стрелка, поставили перед строем, осыпали похвалами и наградили почетным холодным оружием. Накануне в воскресенье он пошел в профсоюзный клуб в Кеслине, где его втянули в спор, а затем в драку. Его со всех сторон окружили, так что он вынужден был, защищаясь, заколоть своим штыком одного из членов клуба. Начальство оценило его поступок как проявление «мужества» и установило, пользуясь юридической латинской терминологией, что он действовал, исходя из соображений «законной самозащиты». Мы нашли этот термин в словаре и позавидовали старшему стрелку, получившему такое красивое почетное оружие».

Заметьте, в воскресенье солдат убил гражданского, т. е. полиция и прокуратура еще ничего не успели решить, а уже в понедельник офицеры купили почетное холодное оружие и наградили этого солдата. И плевать им, что там думает прокуратура, — он их солдат, он член их семьи или, если хотите, банды

И мне еще раз вспоминается «дело Буданова», когда не только суд ничего не решил, но и прокуратура еще следствие не закончила, а Главнокомандующий Российской Армии и ее начальник Генштаба, пялясь в телекамеры, дружно заявили, что они осуждают убийцу. Если они с такой скоростью «сдают» даже полковников, то, сколько же им надо, чтобы «сдать» солдата? Успеешь ли за это время моргнуть?

Но и на солнце бывают пятна — у немецких офицеров начисто отсутствовал патриотизм — они могли служить кому угодно, и их, в принципе любому врагу было легко сманить предложением денег или должностей. Правда, патриотизм у них заменялся честностью. Присягнув, немец во время боя вел себя храбро, жизни не жалел, и во время войны на него можно было положиться. (Иначе их бы просто не принимали на службу.) Ну, а в мирное время, если кто предложил больше, то уж извини… Известнейший прусский фельдмаршал Блюхер, герой Лейпцигского сражения (1813 год) и битвы у Ватерлоо (1815 год), начинал свою службу в шведской армии, в Семилетней войне был взят пруссаками в плен и в 1760 году перешел на службу к Фридриху II. Известнейший прусский фельдмаршал и военный теоретик Мольтке начал служить в датской армии и только в 1822 году перешел в прусскую.

Несколько зарисовок к теме.

В конце апреля 1945 года командующий 3-й немецкой танковой армией генерал фон Мантейфель начал самовольно уводить армию с Восточного фронта на запад, чтобы сдаться в плен англичанам. Начальник генштаба Вермахта фельдмаршал Кейтель, не в силах помешать Мантейфелю, упрекнул его: «Вы ответите за это перед историей!» На это фон Мантейфель высокомерно ему ответил: «Мантейфели служат Пруссии уже двести лет и всегда отвечали за свои поступки. Я, Хассо фон Мантейфель, охотно беру на себя ответственность за это». Во-первых, удирая от русских, можно было бы вести себя и поскромнее, во-вторых, двести лет — это, значит, с 1745 года. А вот эпизод из реляции русского генерал-фельдмаршала Апраксина императрице о разгроме русской армией войск прусского короля Фридриха II у деревни Гросс-Егерсдорф 20 августа 1757 года.

«…с нашей стороны бывшей урон за краткостию времени еще неизвестен; но между убитыми щитаются командующей левым крылом генерал Василий Лопухин, который так мужественно и храбро, как я сам пред тем с четверть часа его видел и с ним говорил, поступал и солдат ободрял, что я без слез об нем упомянуть не могу, ибо потерял такого храброго генерала, который мне впредь великую помощь, а вашему императорскому величеству знатную службу оказать мог бы; генерал-порутчик Зыбин, которой тако же с храбростию жизнь свою кончил, и бригадир Капнист; ранены: генерал Юрья Ливен в ногу, хотя и легким только ударом, однако, по его слабости, ево беспокоит; генералы-лейтенанты Матвей Ливен и Матвей Толстой, генералы-майоры Дебоскет, Вилбоа, Иоганн Мантейфель, генерал-квартирмейстер Веймарн и бригадир Племянников. Однако всех сих раны не опасны».

Так что Мантейфели двести лет честно служили как Пруссии, так и ее врагам, в данном случае — России (поскольку Апраксин называет Мантейфеля по имени, то, значит, у него в войсках были и еще Мантейфели).

А вот практически одногодок А.В. Суворова и его соратник во всех походах русской армии, человек, которого называли «русский Ахилл», хотя на самом деле его звали Отто-Адольф Вейсман. Последний свой бой генерал-майор Вейсман провел под Силистрией — он лично повел 10 батальонов русской пехоты на турецкий укрепленный лагерь. «Янычар было в три с лишним раза больше, чем солдат в его каре, и они своей массой начали отжимать русских от лагеря, пишут очевидцы: «Один из турок, яростно рубившийся саблей и уже долгое время действовавший как щитом пистолетом, зажатым в левой руке, приблизился к русскому генералу. Отбив его шпагу и довернув противника кистевым нажимом, янычар в упор разрядил в него свой пистолет. Заряд пробил Вейсману левую руку и сердце. Последние его слова были: «Не говорите людям…»

Но его опасения и надежды турок, издавших ликующий рев, когда он упал, оказались напрасными. Два гренадера, держа на весу тело генерала, завернутое в плащ, мерно пошли вперед. Их обогнали остальные. Противник был сбит с позиции и попал под настоящую резню. Пленных в этот раз не брали. Началось повальное бегство. Генерал-майор Муромцев, заменивший Вейсмана на посту командира корпуса и на его месте в первой шеренге атакующих, бросил вдогон туркам кавалерию. Османы потеряли до 5 тысяч, русские — 15 человек, но среди них — «русский Ахилл».

Суворов, узнав об этой смерти, прошептал:

— Вейсмана не стало, я остался один.

Так же думал и Румянцев; когда русские отошли за Дунай, на посту командующего армии у Гирсова Вейсмана заменил Суворов».

Что же касается Великой Отечественной войны, то Советский Союз с середины войны из пленных военнослужащих формировал дивизии и даже армии, т. е. хватало не только пленных солдат, но и офицеров, согласных воевать на стороне противника. Но эти части были польскими, румынскими и словацкими. Немецких не было, хотя такое желание у СССР наверняка было, да и случаи такие были. Вот вспоминает дважды Герой Советского Союза генерал-полковник В.С. Архипов о случае, начавшемся в ноябре 1943 года.

«Бой был короткий, и спустя полчаса мы уже подсчитывали трофеи. Взяли около 200 пленных и три десятка исправных бронетранспортеров. Это были машины с сильным вооружением — 40-мм пушкой, двумя лобовыми пулеметами (один из них крупного калибра) и зенитным, тоже крупнокалиберным, пулеметом. Немецкие бронетранспортеры с закрашенными, разумеется, крестами служили нам до конца войны. Причем часть этих машин водили немцы. Это были рабочие люди, некоторые из них состояли в прошлом в германской социал-демократической партии, другие — в коммунистической. Когда мы отправляли пленных в тыл, они обратились ко мне с просьбой оставить их в бригаде. Я отказал, но кто-то надоумил их пойти к заместителю по политчасти. И вот явился подполковник Иван Алексеевич Варлаков и начал меня убеждать оставить пленных водителей и механиков у нас. Потом поехал в политотдел армии и добился своего. Немецкие товарищи, более 100 человек, служили в бригаде до последних дней войны, мы отпустили их домой вместе с демобилизованными солдатами старших возрастов».

Но для создания немецких частей требовались и немецкие офицеры, а среди них предателей уже не было, и это горько сознавать, если вспомнить, сколько предателей оказалось среди советских офицеров и генералов.

Китайцы говорят: «Чтобы выпрямить палку, ее нужно перегнуть». Я сознательно перегибаю палку в идеализации немецких офицеров, чтобы более выпукло показать те достоинства, которые у них были, и те причины, которые позволили им приобрести эти достоинства. Однако, повторю, не армии выигрывают войны, а государства, и пока Пруссия не зажглась духом патриотизма, немецкие армии в решающих войнах мало что стоили. В 18-м веке Фридрих II был умным, славным и храбрым полководцем, громил и французов, и австрийцев, что никак не помешало русской армии отобрать у него Восточную Пруссию и взять Берлин. Уже в начале 19-го века немецкие армии не много стоили, когда им пришлось столкнуться с войсками революционной Франции.

Да и в русской армии немецкие офицеры ярко блистали в первом поколении, а последующие поколения как-то быстро серели, примером чему может служить военный министр при Николае II А. Редигер. В объемных дневниках этого русского генерала от инфантерии и профессора Академии Генштаба практически ничего нет о военном деле — деньги, деньги, деньги. Добывал он их честно, но все же это был не банкир, а генерал…

Так что государству мало иметь только хороших офицеров, но без них, надо сказать, очень тяжело.