Михаил Полторанин - Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса

Горбачев, как всегда, поставил свою закорючку на полях до­кумента и спустил его в архив. Все они видели, все знали. Да и как не видеть, если на твоих глазах экономика проваливается в тарта­рары. Из других записок того времени с закорючками Горбачева и остальных членов Политбюро открывалась вся подноготная поло­жения страны. За год своего существования кооперативы вывезли из СССР треть произведенных у нас потребительских товаров, за второй год — еще столько же. Внутренний рынок обрушился. По­становлениями правительства на закупку импортной продукции бросили часть золотого запаса Советского Союза (за два года он сократился на полторы тысячи тонн). Золото текло за рубеж, а под видом «забугорного» нередко оформлялось «родное» продоволь­ствие — опять-таки с внутреннего рынка. И мясо и хлеб. К приме­ру, в портах Ленинграда, Риги или Таллина суда загружались де­шевым фуражным зерном, огибали по морю Испанию с Грецией и приходили в Одессу с «импортной» продовольственной пшени­цей по 120 долларов за тонну. Часть «добычи» уходила на взят­ки оформителям, а остальное складывалось на случай приватиза­ции экономики. При разрешенной Кремлем анархии дельцы ору­довали, не таясь. Народ стал выходить на площади с требованием прекратить разграбление страны. На митинге в Куйбышеве в сен­тябре 88-го собралось, например, около 70 тысяч человек. Заво­ды встали, хозяйственные связи между республиками разруши­лись. Там начали образовываться националистические Народные Фронты под лозунгом: «Спасаемся поодиночке!». И все стали сто­рониться Москвы, как проказы. Сначала в ноябре 88-го деклара­цию о суверенитете республики принял Верховный Совет Эстон­ской ССР, а за ним — Азербайджан.

По опыту знаю, что такие важные решения кремлевская власть не принимала второпях. Всегда создавались экспертные группы, в которые входили люди из аппарата Совмина и КГБ и, разумеется, ответственные работники заинтересованных мини­стерств и ведомств. И когда затевалось дело с подготовкой зако­нов о предприятии и кооперативах или готовились меры по отка­зу от госмонополии на внешнеэкономических направлениях при чрезвычайной ситуации, то обязательно привлекались «светлые головы» из МИДа, МВЭС да и других структур.

Давайте посмотрим, а кто обслуживал в то время кремлев­скую власть и мог иметь отношение к роковым событиям 88-го. Не встретим ли мы там знакомые лица? Что касается председате­ля Совмина СССР Николая Рыжкова, тут все понятно. Он был чле­ном Политбюро и мимо него в Совмине ни одна бумага не могла проскользнуть. Плачущий большевик, как его назвали на съезде народных депутатов СССР, сегодня восседает в Совете Федерации и, по слухам, весь в шоколаде. Были у него как у председате­ля Совмина верные замы — Иван Силаев и Юрий Маслюков. Они тоже не могли стоять в стороне от важных процессов. А мы, чле­ны первого правительства России 90-го года, все гадали, почему Ельцин взял в премьеры чужого для себя человека — Силаева?

Кто ему навязал или сосватал его? Значит, были люди, кто управ­лял тогда и Ельциным, и самой ситуацией! Не они ли держали в загашнике и Юрия Маслюкова, чтобы он стал при Ельцине позже вице-премьером правительства РФ?

Ну а ответственные работники МВЭС и экономических служб МИДа СССР той поры — разве могли без них обойтись в обос­новании цели перехода от порядка к анархии и не с учетом их мнений готовились документы? Разве не они были в составе экс­пертных групп, готовивших рекомендации для высшего чиновни­чества? Того чиновничества, которое в тяжелых схватках за крем­левские коридоры перенесло атрофию интеллекта, разучилось думать и готово только подмахивать принесенные им докумен­ты. Чем всегда пользовались недобросовестные клерки, протал­кивающие личные интересы.

Замом министра внешнеэкономических связей (МВЭС СССР) работал тогда Олег Давыдов. В январе 93-го он стал первым замом, в сентябре того же года министром внешнеэкономических связей РФ, а чуть позже — вице-премьером правительства. Давыдов про­плыл по политическому небосклону, стараясь не привлекать к себе особого внимания. Погромче вели и ведут себя Александр Шохин и Сергей Лавров — тогдашние начальник и замначальника управле­ния международных экономических отношений МИДа СССР. Один сегодня возглавляет адвокатскую контору олигархов под названи­ем РСПП, другой — министр иностранных дел России.

Ярче всех заблистала звезда Михаила Фрадкова — в 88-м пер­вого зама начальника главного управления координации и регу­лирования внешнеэкономических операций МВЭС СССР. В 92-м он стал замом у министра МВЭС РФ Петра Авена, затем сам перешел в министры, а при Путине поднялся до поста председателя прави­тельства России. Сегодня возглавляет службу внешней разведки.

Биографию Фрадкова нужно читать между строк. Безродный паренек из Куйбышевской области закончил Московский станко­строительный институт и сразу был направлен в Индию советни­ком Посольства СССР по экономическим вопросам. Затем кто-то запускал его, как из катапульты, все выше и выше.

Кто знаком с законами кадровой политики тех времен, согла­сятся со мной, что с бухты-барахты людей из ниоткуда в капстра­ны не посылали. И не парили над ними потом ангелами-храните­лями. Если такое случалось, за этим стояла могучая сила. Обычно такой силой, такой катапультой выступал КГБ — Контора Государ­ственного Беспредела. Возможно, и в случае с Фрадковым да и с другими известными ныне товарищами без этого не обошлось?

В умах наших людей все заметнее созревает вывод, что раз­вал страны— это не пьяная выходка трех бывших партийных функционеров. И рыдания пропагандистов нынешней власти при упоминании Беловежья — отвлекающий треп. (Будто бы не было у хозяев тогдашней державы сил специального назначения). Да и выкормыши КГБ— первые российские банкиры-олигархи ус­пели кое-что выболтать. Выстраивается такая следственная вер­сия: группка ушлых ребят (партийно-кэгэбистская мафия?) готови­ла страну к расчленению, чтобы прибрать к рукам богатую недра­ми Россию с населением, которому все до лампочки. Готовила под чью-то диктовку. Организовали хаос. В пыли и грохоте развала дали харизматическому Ельцину поуправлять осколком СССР, не ослабляя контроля за ним и заставляя брать все плевки на себя. А потом устроили тихую передачу власти своему человеку— он должен быть весь в белом и постепенно утверждать диктатуру спецслужб в открытую, якобы демократическими методами.

Я не ставлю целью определять свое отношение к данной вер­сии и распространяться на эту тему — мой рассказ о другом. Но по­лагаю, что в году этак 2017-м, когда Россию возглавит Комитет На­ционального Спасения, не карманная, а полновластная прокурату­ра займется разгадкой кремлевско-лубянских тайн. И хотя многие документы уже уничтожены, думаю, в сейфах таятся признания-ис­поведи тех, кого обошли, «кинули» при дележе собственности.

Не упомянул при перечислении имен я Михаила Сергееви­ча Горбачева. Но не по принципу: царь хорош, да бояре паскуд­ные. Для меня, как и для многих, Михаил Сергеевич раскрылся не сразу. Видно было, что он не хапуга, не цеплялся зубами за крем­левскую власть. И демократ Горбачев не показушный, а истинный. Лозунг «Свобода личности!» для него не пустой звук. И как раз в обертке свободы личности скармливали ему зарубежные «дру­зья русского народа» кашицу натовской корысти. И здесь в той же обертке свободы личности разные проходимцы несли Михаи­лу Сергеевичу на утверждение пагубные идеи, а он от удоволь­ствия закатывал глаза. Слишком много скучковалось вокруг него проходимцев и слишком верил Михаил Сергеевич им. Иногда хо­телось воскликнуть: «Прости его, Господи! Он не ведает что тво­рит». А какую ставил он перед собой тайную сверхзадачу, стали догадываться позднее.

На первом съезде народных депутатов СССР ему бросили в лицо обвинение в доведении страны до хаоса. А Михаил Сергеевич поднялся и торжественно произнес: «Ну и что! Из хаоса воз­родится порядок!» Уже шла гражданская война в Нагорном Кара­бахе, Узбекистане, загорался Кавказ. Какой из хаоса вырастает по­рядок, теперь знает каждый. Вроде бы не с моего шестка судить о такой личности, но скажу, тем не менее: он многого не понимал в большой политике. В глубинных процессах, которые отдавались наверху лишь толчками. Он не чувствовал жара подошвами ног.

Он попросту был юрист. А главное для юристов не содержа­ние, а форма. Эту угловатую жизнь они готовы утрамбовать в фор­му одной статьи закона, а эту — какой бы она ни была разнопла­новой — в форму другой статьи. Юристы любят громкие фразы, внешний эффект, а суть дела отводят на второй план. Юристы в большой политике непредсказуемы, как шаровая молния.

Народу России надо, кстати, быть осторожнее, двигая во гла­ву государства юристов. От них одни беды стране. Такая зако­номерность: был во главе государства юрист— Александр Ке­ренский — дело закончилось октябрьским переворотом. Потом был юрист Владимир Ульянов (Ленин) — он создал ГУЛАГ и уто­пил пол-России в крови. Потом был юрист Михаил Горбачев — он подвел страну к самороспуску. Потом был юрист Владимир Пу­тин — десятки миллионов обворованных россиян на себе испы­тали плоды его творений.