Социализм. История благих намерений - Александр Монович Станкевичюс

в лагерях, подчиненных СС. В октябре 1934 г. там находилось всего 2,4 тыс. человек, в 1938 г. – до 50 тыс., в 1940 г. – чуть более 53 тыс., но уже с 1941 г. число начинает резко расти. 31 декабря 1941 г. концлагеря СС были местом заключения для 80 тыс. человек, через год – 115 тыс., к концу 1943 г. – 315 тыс., в середине 1944 г. – около 714 тыс. и 550 тыс. к апрелю 1945 г. [48, с. 592]. В этих лагерях погибло свыше 2 млн человек, из которых 1,1 млн были убиты в Освенциме [48, с. 593]. Эти люди были убиты в специально оборудованных для массового истребления людей газовых камерах, другие были расстреляны, умерли от голода и изнурительных работ. В этой цифре не учтены погибшие в т. н. «маршах смерти», проводившихся в 1944–1945 гг., когда прифронтовые концлагеря пришлось спешно распускать, а заключенных перевозили на грузовиках или в поездах, а то и заставляли пешком передвигаться в центр Германии (это еще несколько сотен тысяч человек). Также в эти цифры не вошли дети из лагерей для «асоциальной» молодежи Jugendkonzentrationslager, жертвы концлагеря Ясеновац в Хорватии (от 80 до 100 тыс.) и многие другие.

Огромное число жертв нацистских концлагерей пришлось на советских военнопленных, умерших от изнурительного труда, расстрелов и голода, особенно в 1941–1942 гг. Как пишет Адам Туз, «в преддверии кампании “Барбаросса” вермахт получил приказ не применять в отношении советских военнопленных общепринятых стандартов, соответствующих Женевской конвенции. Были составлены особые указания об изоляции и казни тех, кто будет сочтен политически опасными. Пленных полагалось разделять в соответствии с их национальностью. При этом не было принято никаких мер к тому, чтобы обеспечить их жильем на зиму. По-видимому, предполагалось, что они сами выроют себе землянки (если кто-либо вообще задумывался на эту тему). Пленным красноармейцам полагалось намного более скудное питание, чем прочим заключенным. Даже те лагеря военнопленных, которые содержались в порядке, были очень нездоровыми местами. Многие красноармейцы на момент захвата в плен находились в плохом физическом состоянии. Многие из них были ранены или страдали от шока и истощения. Многие уже давно ничего не ели. Их страдания усугублялись тем, что по пути в тыл их заставляли проходить сотни километров пешком. При нормальном уровне смертности это привело бы к десяткам тысяч умерших. Но статистика не оставляет сомнений в том, что в дополнение к этой “нормальной убыли” вермахт систематически морил своих пленных голодом. К концу декабря 1941 г., по подсчетам самого вермахта, число взятых в плен достигло 3,35 млн человек. Из них к тому моменту в живых оставалось всего 1,1 млн человек и всего 400 тыс. находилось в достаточно хорошей физической форме для того, чтобы быть способными к работе. Из 2,25 млн умерших как минимум 600 тыс. было расстреляно, пав жертвами “Приказа о комиссарах”, который давал немецкой армии и айнзатцгруппам СС право на уничтожение любых советских граждан, сочтенных политически опасными. Остальные умерли от “естественных” причин. Только с декабря 1941 г. по февраль 1942 г. умерло 600 тысяч человек. Если бы война закончилась в начале 1942 г., то эта программа массовых убийств осталась бы величайшим отдельным преступлением из всех совершенных гитлеровским режимом» [369, с. 615–616].

Разумеется, СССР и Германия были не единственными государствами XX столетия, где во время правления социалистов были концентрационные лагеря. Подобные учреждения в эту эпоху появлялись по всему миру как грибы после дождя. Хуже того, существуют социалистические режимы, которые либо практиковали изоляцию людей в лагерях относительно недавно, либо практикуют по сей день.

Один из самых эксцентричных и мифологизированных социалистических режимов – т. н. красные кхмеры, практиковавшие изоляцию и истребление своих противников в лагерях, существовал в Камбодже с конца 1975 по 1979 г. (Демократическая Кампучия). Всего за три года красные кхмеры, руководимые выпускником Парижского университета Пол Потом, успели провести полномасштабную коллективизацию сельского хозяйства, превратив всю страну в трудовую коммуну, уничтожить массу представителей христианской, исламской и буддистской религий, отменить многие традиционные для Юго-Восточной Азии элементы воспитания и общения и перейти к бестоварной экономике. Режим Пол Пота оброс массой предположений и домыслов, вроде якобы проводившейся политики полного уничтожения городского населения и людей, носящих очки, что дало некоторым повод не причислять красных кхмеров к социалистам, ведь социалисты не будут уничтожать город и промышленность, а, напротив, будут проводить индустриализацию. Однако красные кхмеры во всех отношениях были последовательными социалистами, пусть и не последовательными марксистами. Городское население действительно было в массе своей насильно переселено в сельскую местность в надежде на подъем сельского хозяйства в условиях его полного разрушения после долгих лет политической нестабильности и вооруженных столкновений между различными политическими силами, однако часть горожан была затем возвращена обратно для работы на сохранившихся фабриках. По некоторым данным, население Пномпеня при красных кхмерах составляло минимум 32 тыс. в 1978 г., не считая населения пригородов [461]. Камбоджийские социалисты уничтожали банки, церкви, частную собственность и стремились даже к отмене денег в сельской местности, что приближает их к большевикам эпохи «военного коммунизма», но в то же время они строили ирригационные сооружения, дамбы и плотины, стремясь за счет подъема села прийти и к индустриализации.

Собственно, в этом и заключалась главная цель режима Пол Пота, обозначенная в Четырехлетием плане. «Модернизация страны мыслилась им как непрерывный процесс, на первом этапе которого происходит подъем сельского хозяйства, а на втором – подъем промышленности. Такой путь развития он называл “ноюбай кхлуон ты пын кхлуон” – “политика опоры на собственные силы”, благодаря которой Демократическая Кампучия сможет быстро развиваться, избегая диктата других государств: “Мы будем сражаться на фронте сельскохозяйственного производства, так как обладаем сельскохозяйственными ресурсами. Мы займемся развитием других сфер экономики, когда битва в аграрном секторе будет завершена. Учитывая скорость нашего движения вперед, – это будет быстрая битва. Сельское хозяйство станет для нас фундаментом… для укрепления и развития индустрии”» [227, с. 353–354]. Как и прочие социалистические режимы, камбоджийский режим красных кхмеров пытался использовать ресурсы села для получения средств на индустриализацию, для чего из страны вывозился практически весь рис, что стало причиной масштабного голода. Все несогласные с этим экстремальным курсом, а также все социально неприемлемые для режима граждане подлежали заключению в лагеря и физическому уничтожению. Красные кхмеры, помимо прочего, были ярыми националистами и проводили этнические чистки против вьетнамского, китайского и чамского населения, одновременно возвышая отдельные периоды независимой кампучийской истории, что делает их близкими к национал-социалистической разновидности социализма (где-то пересекаясь с движением младотурок).

За время правления красных кхмеров в Камбодже, с 1975 по 1979 г., была создана сеть концлагерей, где заключенные подвергались страшным пыткам (поедание фекалий и питье мочи, вырывание ногтей, отрубание конечностей, дыбы и т. д.) и казням (как правило, с использованием сельскохозяйственного инвентаря ради экономии