Пропагандистский дискурс в условиях цифровизации - Коллектив авторов
Следует упомянуть еще один близкий по значению термин – «информационное противоборство», используемый государственными структурами и военными аналитиками. Например, в 2017 г. министр обороны Сергей Шойгу сообщил, что для противоборства в информационной сфере в Вооруженных силах РФ созданы специальные войска информационных операций. По словам Сергея Шойгу, пропаганда должна быть умной, эффективной и грамотной[138].
Все представленные подходы к стратегическим коммуникациям можно свести к следующим положениям. Стратегические коммуникации – это скоординированные действия, сообщения, изображения и другие формы информирования, влияния или убеждения целевых аудиторий для достижения национальных целей. Стратегические коммуникации зависят от существующей стратегии, целевой аудитории и ее характеристик, доступных средств влияния и используемых нарративов. Основное содержание стратегических коммуникаций согласуется с целями стратегических коммуникаций, которые сами по себе носят стратегический характер. Результаты стратегических коммуникаций находят свое выражение в таких понятиях, как согласие, лояльность, доверие, гармония отношений, приверженность и т. п.[139]
В таком случае, используя коммуникационный подход, можно определить пропаганду как систематические стратегические коммуникации для управления восприятием, манипулирования сознанием и поведением целевой аудитории с целью получения нужного для пропагандиста результата.
Для целей настоящей монографии будет использоваться скорректированный вариант определения данного понятия: пропаганда – систематическое информационное влияние субъекта пропаганды на целевые аудитории для достижения заранее определенных целей.
Соответственно, политическая пропаганда – это скоординированное, систематическое информационное влияние субъекта пропаганды на целевые аудитории для достижения политических целей и продвижения политических идей.
В современных условиях усиливающегося информационного противостояния стратегические коммуникации выходят на первый план, так как государствам необходимо оградить своих граждан от различных информационных угроз, обеспечить их безопасность, что является обязательным условием для дальнейшего развития государства. Инструменты и мероприятия, направленные на то, чтобы аннулировать пропаганду или смягчить ее последствия, мы определяем как контрпропаганду. Подобным образом контрпропаганда определяется и в документах НАТО[140].
В целом проведенные нами исследования показывают, что НАТО и Европейский союз начиная с 2014 г. серьезно занимаются проблемами пропаганды и контрпропаганды, разрабатывают специальные проекты и проводят прикладные исследования в данном направлении.
2.2. Специальные проекты НАТО и Европейского союза
В 2014 г. начал функционировать Центр передового опыта стратегических коммуникаций НАТО (NATO Strategic Communications Centre of Excellence, NATO StratCom COE). Центр является аккредитованной НАТО международной военной организацией, которая не входит в состав командования НАТО и не подчиняется ни одному другому подразделению НАТО. Как указано на сайте организации, миссия NATO StratCom COE состоит в том, чтобы способствовать коммуникационным процессам Североатлантического союза, предоставляя ему всесторонний анализ, своевременные консультации и практическую поддержку. Например, интересными, но требующими дальнейшей верификации и объяснения можно считать, например, исследования так называемого роботизированного троллинга, которые осуществляет NATO StratCom COE. Роботизированный троллинг, или роботтроллинг, – это скоординированное использование фейковых аккаунтов и записей в социальных сетях[141].
Американский аналитический центр Atlantic Council* запустил проект Digital Forensic Research Lab[142]. Исследования того, как боты в социальных медиа используются для управления общественным мнением в разных странах, осуществляются в рамках проекта «Teh Computational Propaganda Research Project (COMPROP)» Оксфордского университета[143]. Развивая мысль об идентификации ботов, троллей и фейк-ньюз, перечислим также ряд современных технологических инструментов и проектов, позволяющих выявлять цифровую дезинформацию в Twitter: Hamilton 68[144], Botometer[145], Debot[146]. Существует и много других подобного рода проектов. Помогают своим пользователям идентифицировать фейк-ньюз также Facebook*, Google[147] и другие IT-компании. Например, Facebook* и Instagram* удалили 120 тысяч постов, связанных с президентскими выборами в США в ноябре 2020 г., не дали опубликовать 2,2 миллиона рекламных объявлений, разместив 150 миллионов предупреждений в отношении постов с дезинформацией[148].
В Европейском союзе разработкой коммуникационных материалов и кампаний, разъясняющих политику Европейского союза и противодействующих дезинформации, в соответствии с уже упоминавшимся Планом действий в области стратегических коммуникаций, призвана заниматься Оперативная рабочая группа по стратегическим коммуникациям (East StratCom Task Force), созданная решением глав государств и правительств Европейского союза в марте 2015 г. В рамках кампании «ЕС против дезинформации» Оперативная рабочая группа разработала портал EUvsDisinfo[149], новая версия которого запущена в сентябре 2017 г. В конце 2017 г. Европейская комиссия создала группу экспертов высшего уровня для консультирования по вопросу противодействия фейк-ньюз, которая начала широкомасштабный процесс консультаций с общественностью, включающий онлайн-опросы, структурированные диалоги с соответствующими заинтересованными сторонами и опрос общественного мнения «Евробарометр», охватывающий все 28 государств – членов Европейского союза. Итоги консультаций с общественностью по поводу фейк-ньюз и цифровой дезинформации были представлены в марте 2018 г. в специальном докладе[150].
Европейский центр передового опыта противостояния гибридным угрозам (Teh European Centre of Excellence for Countering Hybrid Threats) начал функционировать в июле 2017 г. Судя по информации на сайте центра, его цель заключается в содействии общему пониманию гибридных угроз на стратегическом уровне и разработке всеобъемлющих ответных мер на национальном уровне, а также скоординированных ответных мер на уровнях Европейского союза и НАТО.
Нельзя не заметить, что большинство прикладных исследований Европейского союза и НАТО посвящены России. Европейские и американские исследователи четко выявляют источники, каналы, аудиторию российского воздействия, анализируют ключевые нарративы стратегических коммуникаций[151]. В частности, европейские исследователи считают, что «российские стратегические коммуникации содержат мета- или гранднарративы, то есть серию ключевых тем, которые последовательно проявляются в большинстве коммуникационных событий… Ключевой месседж изображает Запад как образование, с одной стороны, агрессивное и экспансионистское, и с другой – как слабое и находящееся на грани коллапса. Европейский союз изображается как близкий к распаду под совместным давлением финансового и миграционного кризисов»[152].
К сожалению, мы не можем утверждать, судя по открытым источникам, что подобные проекты существуют и в России. Укажем лишь, что на сайте МИД РФ создана специальная вкладка с примерами публикаций, тиражирующих недостоверную информацию о России[153]. И можно отметить деятельность нескольких групп инициативных граждан – например, «Наблюдатели» собирают базу данных из профилей пользователей на YouTube, которых относят к ботам.
В целом, на наш взгляд, основная проблема в изучении пропаганды и контрпропаганды на сегодняшний день заключается в том, что они принимают множество форм и распространяются по многим каналам. Коммуникации стремительно развиваются, и, хотя пропаганда имеет долгую историю, сегодня ее охват, масштаб и эффективность поднялись
