Аркадий Жемчугов - Китайская головоломка
Для большинства китайцев учеба была единственным путем выбиться в люди. Но двигаясь по этому пути, каждый впитывал в себя только конфуцианскую премудрость, проникался ею, постигал ее до тонкостей и, естественно, следовал ей всю оставшуюся жизнь, поскольку она была для него единственной истиной.
Иллюзии и жизнь
«Конфуций назвал всех людей «посередь четырех морей», т. е. все человечество, братьями, а «человеческое начало» (жэнь) в каждом человеке определил как «любовь к людям»… В этом плане был создан тезис о любви к человеку, с разной степенью силы провозглашенный и буддизмом, и христианством, и конфуцианством», — писал в своей книге «Запад и Восток» академик Н. Конрад. Его мнение разделяют и другие ученые.
В январе 1986 года в Шанхае по инициативе местного Фуданьского университета была созвана Международная конференция по культуре Китая. В ней приняли участие более восьмидесяти историков и философов, представлявших различные научно-исследовательские центры как Срединного государства, так и США, Японии, ФРГ, Канады и Советского Союза. Вниманию собравшихся были предложены две темы: «Взаимоотношения между китайской и мировой культурой» и «Переоценка китайской традиционной культуры».
С установочным докладом «Гуманистический дух китайской культуры выступил Бан Пу, главный редактор пекинского журнала «Лиши яньцзю» («Изучение истории»). Основное содержание его пространного доклада сводилось к следующему.
В отличие от западной культуры в Китае не было характерного для Европы мрачного средневековья с его пренебрежительным, изуверским отношением к человеческой личности. Китайское общество было несравненно более гуманным и по сравнению с Древней Грецией, где человек обычно противопоставлялся мрачным силам природы, и по сравнению с Древней Индией. Китай — родина истинного гуманизма. Еще со времен Конфуция (V в. до н. э.) в центре всей общественно-политической мысли находились вопросы о связях между индивидуумом и обществом. Поэтому в истории китайской культуры не было периода, аналогичного европейскому Возрождению. Все китайские религиозные учения также были проникнуты духом гуманизма. Даосизм характерен тем, что призывал к достижению физического бессмертия еще при жизни. Буддизм, который пришел из Индии и в своей классической форме призывал к уходу из семьи, из общества, в Китае подвергся влиянию характерных для этой страны гуманистических традиций, впитал в себя доктрины сыновней почтительности и братства, и фактически слился с конфуцианством в форме неоконфуцианской философии, господствовавшей в культурной жизни Китая на протяжении длительного периода. Конфуцианская философия не трансформировалась в религию, поскольку она не признавала бессмертия души, а считала возможным достижение бессмертия личности путем ведения добродетельной и совершенной жизни и создания выдающихся морализующих письменных произведений. Если все же говорить о религиозном аспекте конфуцианства, то опять-таки его от других религиозных учений отличал гуманизм.
Все типично китайское — начиная от колоссального архитектурного сооружения, каким является Великая Китайская стена, до миниатюрной, вырезанной из камня печати; от классической храмовой и дворцовой музыки до пейзажной живописи, отражающей даосские или буддийские мотивы; от огромных частных книгохранилищ до скромных лирических стихотворений; от классического театра до простонародных мистерий; от произведений классической поэзии до лубочных поделок простых ремесленников — неизбежно концентрируется вокруг человека, его повседневной жизни и свидетельствует о неразрывном единстве человека с окружающим его обществом.
Доклад Бан Пу не встретил критических замечаний, а тем более принципиальных возражений со стороны участников конференции и представителей официальных властей, среди которых был мэр Шанхая Цзян Цзэминь.
Два года спустя, в 1988 году, в авторитетном издательстве «Макмиллан пресс» вышла монография «Китай в мировой истории». Ее автор — С. А. М. Эдшид словно специально задался целью дополнить тезисы Бан Пу конкретными историческими параллелями, фактами, яркими примерами.
Эпоху династии Тан (612907 гг.) он, в частности, сравнил с Византией времен императора Юстиниана. Итог — в пользу китайцев. У них значительно лучше оказалось организовано управление страной, не говоря уже об уровне развития культуры. Китай эпохи Тан, которую Эдшид называет «золотым танским веком», был «самым передовым обществом в мире».
Существенная разница в общей эволюции Китая и Запада отчетливо просматривалась в структуре товарного обмена между ними. Из Срединного государства в больших объемах вывозились шелк, фарфор, ароматические вещества и разнообразные специи. Более того, китайцы научили европейцев изготовлению бумаги, того же шелка, стремян и сбруи, и многих других предметов обихода. Сами же позаимствовали у европейцев технологию производства стекла. Танская империя, подчеркивается в монографии, «сама по себе стала новым всемирным институтом позднеантичного периода».
Связи Китая с внешним миром издавна поддерживались по «шелковому пути», а также по южным морям, от Гуанчжоу через Малайский пролив и Цейлон к Персидскому заливу и Египту или через острова Индонезии к Мадагаскару и Восточной Африке. В XVXVII веках заметную лепту в развитие торговых контактов между Китаем и Западом внесла Ост-Индская компания и сформированный ею английский чайный рынок.
Внешнеторговый обмен осуществлялся зачастую не напрямую, а опосредованно, через купцов-перекупщиков. Так, в частности, поддерживались и развивались торговые связи Поднебесной с Римской империей. Некоторые историки, отмечая необычайный интерес римлян к китайским товарам, склонны считать китайцев «пособниками» разложения и окончательного падения Римской империи. Доводы ученых просты: из Рима в Поднебесную активно перекачивались «валютные резервы» в виде золота и прочих драгоценностей в обмен на китайские шелка. Утечка валюты в Китай, а также в Индию достигала ежегодно астрономической суммы — до ста миллионов сестерций. Но удержаться, остановиться в своих запросах римская аристократия не могла. Шелка были настолько превосходны, что Овидий сравнивал о ними волосы своей возлюбленной:
Право, так были тонки, что причесывать ты их боялась,
Только китайцы одни ткани подобные ткут…
В последующие три с половиной столетия, в эпоху династий Сун и Юань, китайцы уверенно продолжали шагать впереди планеты всей. Как признает Эдшид, в течение 10001350 годов. Поднебесная достигла новых высот и оставалась более передовым государством, чем Индия, исламские страны и «сообщество восточных христианских государств». Заметно отставал от Китая и «западный христианский мир», хотя в нем к этому времени стали появляться признаки более динамичного развития. Этому, несомненно, способствовало заимствование у китайцев целого комплекса технических достижений, таких, как навигационное оборудование, анкерный механизм, взрывные устройства, технология выплавки чугуна, методы использования энергии воды и многое другое. В монографии подчеркивается, что все это было «особенно важным для последующего развития Европы в эпоху Возрождения», что европейцы, воспользовавшись заимствованными у китайцев знаниями, стали постепенно превращать свой континент в центр формировавшейся уже тогда мировой системы. Отсталый Запад спешил заимствовать все, что только мог, включая макароны и спички, у гораздо более развитого Китая. Запад нуждался в Китае, а Китай в Западе, по большому счету, — нет. Поэтому Запад был активен в развитии контактов с Китаем, а тот вел себя крайне пассивно, упиваясь чувством самодостаточности.
В эпоху правления династии Мин (13681644 гг.) китайское общество продолжало оставаться самым образованным, самым культурным в мире. Уровень материальной жизни в Поднебесной также в значительной мере превышал уровни жизни в европейских государствах. По доходу на душу населения Китай по-прежнему удерживал первое место в мире. И как при предыдущих династиях, «поток технологии» шел с Востока на Запад, а не с Запада на Восток. Как отмечается в монографии, двумя самыми важными заимствованиями европейцев в этот период были «печатное дело и система письменных государственных экзаменов конфуцианского Китая, что способствовало росту интеллектуального потенциала Европы». Весьма значительным оставалось и влияние всей китайской культуры на страны Запада. Правда, это было не прямое, а косвенное влияние, через миссионеров-иезуитов. Но это не меняло сути дела. «Ирония судьбы, писал известный китайский публицист Ку Хумин, со стоявший в переписке с Л. Н. Толстым, — что римско-католические миссионеры, прибывшие в Китай с целью обратить в свою веру китайских язычников, стали орудием передачи в Европу идей китайской культуры, идей, которые способствовали крушению средневековой культуры, которую они как раз и хотели распространить в Китае». Только изучение китайских книг, по его словам, помогло развиться и созреть тому «зародышу разума», который возник во Франции XVIII века.
