Сергей Кара-Мурза - Русский путь. Вектор, программа, враги
А.Н. Яковлев лгал, потому что в мае 1990 г. было уже прекрасно известно, что в результате реформы как раз «сильно возрастет безработица, упадет жизненный уровень и т. д.». А утверждение, будто безработицы при рынке быть не может, потому что «вообще рыночная экономика вводится не для того, чтобы ухудшить положение трудящихся», надо расценивать как издевательство над слушателями и читателями.
Сравните три его выступления: два на широкую публику, одно для интеллигенции. Все они напечатаны в одной книжке тиражом 50 000 экз., читателями которой были увлеченные перестройкой интеллигенты.
Выступая 20 февраля 1990 г. в Московской высшей партийной школе, А.Н. Яковлев так характеризовал доктрину экономической реформы: «Думаю, если бы мы признали разнообразие форм собственности, то только бы выиграли от этого. Разумеется, речь не идет о частной собственности на банки, транспорт, базовые отрасли производства» [46, с. 161]. Как пример тех предприятий, которые можно было бы сделать частными, он называл парикмахерские.
Вскоре была выдвинута программа «500 дней», главным смыслом которой была обвальная приватизация. И в Париже, в интервью французской газете А.Н. Яковлев так выражает свое отношение к этим планам: «Шаталин мой очень хороший друг. То же самое могу сказать и о Явлинском, который часто ко мне заходит… Целью обоих планов была приватизация экономики, либерализация банковской системы, введение акционирования, аграрная реформа и т. д… Но я повторяю, что оба плана были программами перехода к рынку, и это, по моему мнению, было самым главным. В концепции “500 дней”, которую я поддерживал и поддерживаю…» и т. д. [46, с. 236].
Таким образом, выступая перед партийной аудиторией, с расчетом на публикацию в массовой печати, А.Н. Яковлев сознательно лгал. Он утверждал, что в планах перестройки и речи нет о приватизации банков и промышленных предприятий, и одновременно имел постоянные контакты с Шаталиным, Явлинским и другими экономистами, которые готовили проекты тотальной приватизации банков и промышленности, а в кабинетах и банях лихорадочно шла дележка кусков государственной собственности и подбирались кадры олигархов.
Говорят, «по делам их судите их». В Послании Президента РФ Федеральному Собранию 2004 г. В.В. Путин говорил: «С начала 90-х годов Россия в своем развитии прошла условно несколько этапов. Первый этап был связан с демонтажом прежней экономической системы… Второй этап был временем расчистки завалов, образовавшихся от разрушения “старого здания”… Напомню, за время длительного экономического кризиса Россия потеряла почти половину своего экономического потенциала».
Реформа 1990-х гг. представлялась обществу как модернизация отечественной экономики – а оказывается, это был ее демонтаж, причем грубый, в виде разрушения «старого здания». На это согласия общества не спрашивали, а разумные граждане никогда бы не дали такого согласия. Ни в одном документе не было сказано, что готовился демонтаж экономической системы России. Власть с ее советниками, экономистами и социологами следовала тайному плану и привела к уничтожению «половины экономического потенциала» страны.
Идеологи реформы очень много сделали, чтобы вообще устранить из политики и социальных отношений сами понятия греха и нравственности. Н. Шмелев писал: «Мы обязаны внедрить во все сферы общественной жизни понимание того, что все, что экономически неэффективно, – безнравственно и, наоборот, что эффективно – то нравственно» [85]. Здесь принято новое соподчинение фундаментальных категорий – эффективности и нравственности. Это радикальный разрыв даже с либеральной шкалой ценностей, в которой один из принципов Дж. Локка гласит: «совесть выше выгоды». Для нас важен тот факт, что власть декларировала построение правового общества, но подобными декларациями легитимировала криминальный порядок. Реформа не просто не сформировала что-то похожее на протестантскую этику, она сформировала ее антипод – этику социального хищника и расхитителя средств производства и жизнеобеспечения общества.
Ложь экспертов бывала и вполне конкретной, и завуалированной, концептуальной. Вот ложь концептуальная. Выступает по телевидению начальник Аналитического центра при Президенте М. Урнов: «Россия до 1917 г. была процветающей аграрной страной, но коммунисты довели АПК до нынешней разрухи». М. Урнов избегает точности: есть надежная статистика и производства, и урожайности, и уровня питания населения с конца XIX в. Официально «физиологический минимум» в России составлял 12 пудов хлеба с картофелем в год на душу. В нормальном 1906 г. такой уровень потребления был зарегистрирован в 235 уездах с населением 44,4 млн человек – у трети крестьян.
За период 1909–1913 гг. в среднем производство зерновых в России было 72 млн т, а в СССР в 1976–1980 гг. – 205 млн т. В натуральных показателях продукция сельского хозяйства только с 1950 г. выросла в 3 раза, а число занятых сократилось на 23 %. Рост эффективности в 4 раза за 30 лет – прекрасный результат (село в то же время финансировало и индустриализацию СССР, и войну). «Нынешняя разруха» наступила именно при хозяине Урнова в 1990-е гг.
Академик А.Г. Аганбегян утверждал везде, где мог, будто в сельском хозяйстве СССР имеется невероятный избыток тракторов, что реальная потребность в них в 2–3 раза меньше наличного количества. Этот «абсурд плановой экономики» он красочно расписал в книге «Экономическая перестройка: революция на марше», которая в 1989 г. была переведена на европейские языки. Дословно он пишет: «Результат [абсурда плановой системы] – разрыв между производством и социальными потребностями. Очень показателен пример с тракторами. CCCР производит в 4,8 раза больше тракторов, чем США, хотя отстает от них в производстве сельскохозяйственной продукции. Необходимы ли эти трактора? Эти трактора не нужны сельскому хозяйству, и, если бы их покупали за свои деньги и рационально использовали, хватило бы в два или три раза меньше машин» [49].
Это утверждение произвело столь сильное впечатление на мировое сообщество экономистов, что не раз цитировалось на Западе не только в прессе, но и в серьезных монографиях. Разве не удивительно было слышать, что советским колхозникам хватило бы в три раза меньше тракторов, чем они имели? Когда же наша промышленность успела так перенасытить село тракторами? Неужели на Западе фермеры имели в три раза меньше тракторов, чем советские колхозники? В действительности в тот момент (1988 г.) в сельском хозяйстве СССР тракторов на гектар пашни было в 16,5 раза меньше, чем в ФРГ, в 12 раз меньше, чем в Италии, и даже в 6,5 раз меньше, чем в Польше. Искажение меры столь велико, что знающие люди просто столбенели. Но сообщество экономистов без всяких сомнений приняло ложное утверждение одного из своих лидеров и, насколько известно, до сих пор никак на него не отреагировало[19].
Но ложь стала нормой и по мелким поводам, стала элементом сознания элиты обществоведов. На передаче «Времена» В. Познера 25 января 2004 г. выступил А.Н. Яковлев, представленный как «действительный член РАН по Отделению экономики». Он сказал: «Фактически Ленин приостановил движение России. Если мы вспомним, историки это знают, при Столыпине Россия в два раза увеличила производство, урожай собирала Россия, равный совокупному урожаю Канады, США и Аргентины».
Идейная позиция А.Н. Яковлева – его сугубо личное дело. Однако, выступая как академик-экономист, представитель РАН, он не имеет права прибегать к заведомой лжи. Экономические результаты реформы Столыпина изучены досконально. За 1906–1910 гг. по сравнению с 1901–1905 гг. посевные площади во всей России возросли всего на 4,8 %. За это время производство ржи уменьшилось на 9,9 %, пшеницы выросло на 0,1 %, овса на 2,1 % и лишь ячменя выросло на 19,6 %. Но в 1911 г. был неурожай и голод. Самый высокий урожай зерновых до революции был собран в 1913 г.: урожай пшеницы в 1913 г. был в два раза выше, чем в 1911 г., и на 38,5 % выше, чем средний урожай за 1906–1911 гг.
В этом самом урожайном году было собрано зерна (в сумме по главным культурам: пшенице, ржи, ячменю, овсу и кукурузе): в России – 5,3 млрд пудов; в США – 6,4 млрд пудов; в США, Канаде и Аргентине вместе – 7,9 млрд пудов. Российская империя уступала даже одним США. А на душу населения в России в 1913 г. было собрано 30,3 пуда зерна, в США – 64,3 пуда, в Аргентине – 87,4 пуда, в Канаде – 121 пуд[20].
Поразительно, но сознательный обман общества интеллектуалами реформы даже после 1990-х гг., при виде массовых страданий обманутых людей, не вызывал в их профессиональной среде никакого осуждения. Напротив, его оценивали как эффективный. На круглом столе в «Независимой газете» 17 мая 2000 г. В. Третьяков, главный редактор газеты, так отозвался о ловкости Е. Гайдара: «Представьте, если бы Гайдар пришел к Ельцину и сказал: будем вводить реформы, и через десять лет все будет хорошо – не так, как требовал Ельцин, – успех через полгода, а не через 10 лет. И будет гиперинфляция процентов 1000–2000… Если бы он так сделал, Ельцин бы тут же ударил его кулаком по голове и Гайдар не стал бы премьер-министром. Поэтому Гайдар на всякий случай сказал: инфляция составит 50 %, и к концу года все будет нормально. Я предполагаю, что Гайдар как эксперт был тогда достаточно грамотен, но не говорил правду из идеологических соображений, потому что считал, что нужен капитализм, а это зависит от Ельцина, ему надо сказать то, что он хочет услышать, а дальше пойдет, и уже ничего нельзя будет сделать».
