Константин Романенко - Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего
И все-таки на первом месте пока для него были приоритеты не мира, а войны. В военном смысле с точки зрения полководческого таланта и стратегической доктрины Сталина 44-й год стал последовательным комплексом сражений, которые в исторической литературе получили образное наименование как «Десять сталинских ударов».
Первым из них стал удар по разгрому германской группы армий «Север», направленный на полную ликвидацию блокады Ленинграда. Наступление Ленинградского фронта началось 14 января с Ораниенбаумского плацдарма. В этот же день войска Волховского фронта пошли на прорыв позиций противника с рубежа Любцы – Слутка.
30 января войска Говорова овладели Пушкином, Слуцком, Красногвардейском и вышли на рубеж реки Луги. Соответственно части Волховского фронта, форсировав по льду озеро Ильмень, к 20-му числу освободили Новгород. 27 января Москва салютовала в честь полной ликвидации блокады. Позже Сталин отметил: «Красная Армия взломала долговременную оборону немцев и отбросила их в Прибалтику. Результатом этого удара оказалось освобождение Ленинградской области».
Вторым «сталинским ударом» было освобождение Правобережной Украины. После образования стратегических плацдармов на западном берегу Днепра между Киевом и Кировоградом остался выступ, выдвинувшийся от общей дуги фронта на восток. Зацепившись на этом участке за правый берег Днепра, 1-я танковая и 8-я полевая немецкие армии еще удерживались на довольно широкой полосе фронт, оставляя Гитлеру надежду восстановить по западному берегу реки «Восточный вал».
Этот выступ не давал Сталину возможность развивать наступление дальше, и 11 января 1944 он года рассмотрел план Корсунь-Шевченковской операции, но она являлась лишь составной частью плана большого наступления, задуманного им и утвержденного на заседании Ставки в начале декабря 1943 года.
Достигнутое преимущество Красной Армии Сталин намеревался использовать с тем, чтобы без пауз двигаться вперед, инициативными действиями не давая возможность противнику закрепиться на промежуточных рубежах для подготовки организованного отражения ударов Красной Армии. Его общий замысел предусматривал освобождение силами четырех фронтов Правобережной Украины и выход к государственной границе и Карпатам. Сражение разворачивалось на огромном пространстве – от Полесья на севере до Черного моря на юге, от Днепра на востоке до Карпат на западе.
Наступление 2-го Украинского фронта Конева началось 15 января. Оно проходило в сложных погодных условиях: распутица, разбитые, раскисшие дороги затрудняли маневр войск. 16 января Сталин указал командующему на недостаточную организованность и отсутствие должной настойчивости, а через три дня утвердил новый план.
Конечно, Вермахт не собирался уступать захваченную территорию без сопротивления. Корсунь-Шевченковскую операцию Сталин готовил в условиях непрекращавшихся боев и контратак противника, стремившегося вернуть утерянные позиции «Восточного вала». Следующий этап операции 2-й Украинский фронт начал 24 января, нанеся удар в направлении Звенигородки. На следующий день боевые действия развернули войска 1-го Украинского фронта под командованием Ватутина.
Однако немцы предприняли контрнаступление, и западнее Киева войска 1-го Украинского фронта допустили прорыв 20-го и 29-го танковых корпусов Манштейна. Направленный по распоряжению Сталина на Белорусский фронт Рокоссовский вспоминает: «Не успели мы обосноваться на новом месте – меня вызвал к аппарату Сталин. Он сказал, что у Ватутина неблагополучно, что противник перешел там в наступление и овладел Житомиром.
– Положение становится угрожающим, – сказал Верховный главнокомандующий. – Если так и дальше пойдет, то гитлеровцы могут ударить во фланг войскам Белорусского фронта. – В голосе Сталина чувствовалось раздражение и тревога. В заключение он приказал мне немедленно выехать в штаб 1-го Украинского фронта в качестве представителя Ставки, разобраться в обстановке на месте и принять все меры к отражению наступления врага…»
Пожалуй, Сталин почти закономерно мог предположить вероятность возникновения печальных сюрпризов от фронта, где членом Военного совета был Хрущев. Поэтому, предупреждая возможные легкомысленные шаги, он заранее принял контрмеры.
Уже «перед самым выездом, – пишет Рокоссовский, – мне вручили телеграмму с распоряжением Верховного: в случае необходимости немедленно вступить в командование 1-м Украинским фронтом, не ожидая дополнительных указаний. Должен сознаться, что это распоряжение меня смутило. Почему разбор событий на 1-м Украинском фронте поручается мне? Но раздумывать было некогда. Важно сейчас как можно быстрее ознакомиться с обстановкой и принять решение…».
Опыт подсказывал Сталину, что Хрущев может вовлечь командующего фронтом в очередную авантюру, и, чтобы не допустить критического положения, он не намеревался считаться с самолюбием генерала. Прибыв в штаб Ватутина, Рокоссовский быстро разобрался в ситуации.
Проявляя деликатность, Рокоссовский пишет: «Сообща наметили, как выправить положение. Свои выводы об обстановке, о мероприятиях, которые уже начали проводиться войсками 1-го Украинского фронта, и о том, что Ватутин как командующий фронтом находится на месте и руководит войсками уверенно, я по ВЧ доложил Верховному главнокомандующему и попросил разрешения вернуться к себе. Сталин приказал донести обо всем шифровкой. А на следующее утро мне уже вручили депешу из Ставки с разрешением вернуться к себе на Белорусский фронт».
Положение действительно исправилось. Передовыми частями усиленные контратаки противника были отражены, а вторые эшелоны советских войск смели силы Манштейна. 28 января войска 1-го и 2-го Украинских фронтов соединились в районе Звенигородки.
Решительный перелом, которого Сталин настойчиво добивался, произошел после Курска, и теперь его победы казались естественными. В окруженной корсунь-шевченковской группировке оказалось 10 дивизий и одна бригада – 80 тыс. солдат и офицеров противника.
Гитлер послал командовавшему окруженными войсками генералу Штеммерману телеграмму: «Можете положиться на меня, как на каменную стену. Вы будете освобождены из котла». Однако он не выполнил своего обещания. Направлявшиеся к окруженным транспортные самолеты Ю-52 легко сбивались советскими истребителями, а с большим трудом собранные немцами танковые дивизии – по четыре от 8-й полевой и 1-й танковой армий – неожиданно натолкнулись на серьезные трудности.
Наносившая удар с юга 1-я танковая армия Хубе смогла пойти в наступление только 4 февраля. Атаки немецких сил по прорыву кольца окружения оказались слабыми и разрозненными; 2-я танковая армия С.И. Богданова отбросила контратакующие силы противника. Советская бомбардировочная авиация непрерывно совершала налеты, и окруженная группировка потеряла последние аэродромы.
8 февраля 1944 года в 15.00 советские парламентеры через командира Стебловского боевого участка полковника Фукке вручили немецкому командованию ультиматум о капитуляции. Но немцы еще не хотели смириться с поражением; на следующий день, в 11.00, генерал Штеммерман сообщил об отклонении советского ультиматума [101] .
Прорвать окружение с внешней стороны, ударом с северо-запада, попыталась 11 февраля 8-я германская армия, а в ночь на 12-е, собрав свои части на узком участке, окруженная группировка начала движение навстречу своим танковым дивизиям изнутри котла – через Стеблов и Лысянку. Операция имела частичный успех. Сломав сопротивление 27-й армии 1-го Украинского фронта на участке Шендеровка – Новая Буда, немецкие части продвинулись как изнутри, так и на 10 километров с внешней стороны кольца. Теперь германские войска разделяла лишь полоса в 12 километров.
Конечно, Сталин был раздражен. В полночь он связался с Коневым. «Как вы там допустили прорыв? – без предисловия спросил он. – Мы на весь мир сказали, что в районе Корсунь-Шевченковского окружена группировка противника, а у вас она, оказывается, уходит к своим. Что вы знаете по обстановке на фронте у соседа?»
Чувствуя очевидное недовольство Верховного главнокомандующего, Конев заверил: «Не беспокойтесь, товарищ Сталин. Окруженный противник не уйдет. Наш фронт принял меры. Для обеспечения стыка с 1-м Украинским фронтом и для того, чтобы загнать противника в котел, мною в район образовавшегося прорыва врага были выдвинуты войска 5-й гвардейской танковой армии и 5-й кавалерийский корпус. Задачу они выполняют успешно».
Сталин всегда ценил самостоятельное творчество и предприимчивость своих командиров. Он спросил, пишет Конев: «Это вы сделали по своей инициативе? Ведь это за разграничительной линией фронта». Я ответил: «Да, по своей, товарищ Сталин». Сталин сказал: «Это очень хорошо. Мы посоветуемся в Ставке, и я вам позвоню». Он вновь позвонил Коневу через десять минут и передал указание о подчинении ему всех войск, «действующих против окруженной группировки».
