Соединенные Штаты в период Реконструкции и Позолоченного века, 1865-1896 гг - Автор Неизвестен
При всей юридической и символической значимости их использования федеральные войска сыграли относительно незначительную роль в фактическом подавлении забастовки. Они провели июль и август, курсируя от одной вспышки к другой, часто прибывая уже после того, как насилие закончилось. Борьба шла в основном между забастовщиками и их сторонниками, с одной стороны, и полицией, волонтерами и ополченцами - с другой.
Хотя у забастовщиков не было национального руководства или координации, забастовка казалась общенациональной, потому что она была так широко распространена, а новости о различных вспышках распространялись так быстро. Она показала, насколько основательно железнодорожная и телеграфная сеть перестроила американское пространство. Рабочие могли быстро перемещаться из города в город по железной дороге, а новости о различных забастовках распространялись еще быстрее по проводам. В июле забастовка переместилась из Мартинсбурга в Балтимор, затем в Питтсбург, а потом на северо-восток, средний запад и на запад. Только Новая Англия и глубокий Юг остались в стороне.57
Рабочие использовали современные технологии так же эффективно, как и их работодатели. Железнодорожники олицетворяли собой меняющуюся экономику; они требовали контроля над этими изменениями, а не сопротивлялись им. Как цепная реакция, новости о забастовке в одном месте вызвали вспышки в других городах, поселках и регионах. Забастовка вызвала социальную напряженность, которая развивалась на протяжении десятилетия. Рабочие и их сторонники сопротивлялись "монополиям" - железнодорожным корпорациям, которые определяли условия их повседневной жизни и работы.
Забастовка казалась социальной революцией, потому что в ней участвовало гораздо больше людей, чем железнодорожники. Большая часть насилия исходила от тех, кто, не работая на железных дорогах, видел, как их жизнь нарушается и подвергается опасности. Поезда пересекали американские города на уровне улиц, тех самых улиц, на которых в буквальном смысле слова жили бедняки - работали, добывали дрова или уголь, торговали и покупали товары. На этих улицах играли и работали дети, по ним мелкие предприниматели получали и отправляли товары, по ним же получали доступ к клиентам. Железнодорожные пути, проходящие по центру таких улиц или пересекающие их на одном уровне, превращали районы, по словам одного из жителей Саут-Сайда Чикаго, в "длительный и вечный распределительный пункт", создавая "ужас и тревогу" для тех, кто ими пользовался58.58
Травмы и смерть, связанные с работой на железных дорогах и жизнью рядом с ними, вызывали глубокое недовольство. Только в штате Нью-Йорк в 1870-х годах ежегодно гибли сотни рабочих и жителей, раздавленных поездами или ставших жертвами беглых лошадей, напуганных поездами.
Дети погибали, пытаясь зацепиться за вагоны. К забастовщикам присоединились толпы людей, озлобленных на железные дороги, и зачастую они были более воинственными и жестокими.59
Старые идеалы независимости и мужественности подпитывали забастовку, но они также могли, по крайней мере в некоторых городах, предотвратить возникновение классового раскола. В 1877 году Юджин Дебс, местный чиновник Братства пожарных локомотивов в Терре-Хауте, штат Индиана, и начинающий политик-демократ, выступил против забастовки. Как и многие другие консервативные рабочие, он считал себя живущим в общем и гармоничном мире с работодателями, которых он рассматривал как коллег-производителей и сограждан. Большинство железнодорожников в Терре-Хауте поддержали забастовку, но они четко понимали, что, хотя они бастуют против Вандальской железной дороги, их настоящим врагом является Пенсильванская железная дорога и Том Скотт. Они думали, что "их сограждане всех классов" разделяют ту же неприязнь к Пенсильвании и поддерживают забастовку. В этом они ошибались. Работодатели Терре-Хауте не приветствовали забастовку, и федеральные войска вывели забастовщиков из занятого ими депо.60
После перестрелки в Мартинсбурге насилие утихло почти на неделю, но в пятницу 20 июля балтиморские ополченцы вышли из своего арсенала, чтобы защитить собственность B&O. Многие ополченцы отказались собраться; те, кто собрался, столкнулись с разъяренной толпой, которая угрожала и бросала камни. Солдаты открыли огонь по толпе, но вместо того, чтобы отступить, бунтовщики атаковали войска на всем пути их следования к станции Камден. Половина ополченцев, испугавшись или сочувствуя толпе, дезертировала. Только один солдат был тяжело ранен, но дюжина горожан лежала мертвыми, включая Патрика Гилла, сорокалетнего ирландского иммигранта, Томаса Бирна, продавца в магазине одежды, и Вилли Хоуранда, пятнадцатилетнего разносчика новостей.61
В Питтсбурге 20 июля насилие было гораздо серьезнее. Железнодорожники, поддерживаемые многочисленными сочувствующими, остановили все грузовые перевозки через город. Мэр ненавидел железнодорожных чиновников, которых считал "властными и диктаторскими". Бизнесмены возмущались структурой тарифов Пенсильванской железной дороги, которая долгое время дискриминировала грузоотправителей Питтсбурга. Депрессия сильно ударила по городу, и 19 июля город, отчаянно нуждаясь в средствах, уволил половину своего полицейского управления. Местная милиция открыто общалась с забастовщиками - людьми, которые были их соседями, друзьями и коллегами по работе. Офицеры ополчения, сомневаясь в лояльности собственных солдат, запросили подкрепления из Филадельфии, и железнодорожники охотно их поддержали. Филадельфийские ополченцы прибыли специальным поездом и 20 июля начали очищать железнодорожные пути и железнодорожные дворы от забастовщиков и сочувствующих им, среди которых были женщины и дети. Существуют разные версии того, кто спровоцировал насилие, но как только ополченцы с примкнутыми штыками двинулись на толпу, начались бои. Солдаты открыли огонь, убив от десяти до двадцати человек и ранив от тридцати до семидесяти. Эти смерти, которые большое жюри позже охарактеризовало как "несанкционированные, преднамеренные и бессмысленные убийства", привели город в ярость, и толпа в ответ разрослась. Питтсбургские ополченцы бросили оружие и дезертировали, оставив филадельфийцев на произвол судьбы. К понедельнику 23 июля толпа вытеснила ополченцев с железнодорожных дворов, разграбила и сожгла две тысячи железнодорожных вагонов и сорок зданий. Бунтовщики разрушили трехмильный участок Пенсильванской железной дороги и не дали пожарным потушить пламя. Насилие прекратилось только тогда, когда сжигать стало нечего.62
В Балтиморе и Питтсбурге насилие, развязанное забастовкой, вызвало стандартное сравнение со стороны испуганных либералов и работодателей: Парижская коммуна 1871 года. Они представили себе коммунистических революционеров в союзе с рабочими и опасными классами в нападении на свободный труд и собственность. Забастовщики, писала газета Brooklyn Daily Eagle, отказывались "признать право каждого американца распоряжаться своим трудом и
