Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 22 (3 апреля 2013)
Итак, отношения эти — между торговыми сетями и поставщиками продукции — принципиально неравноправные: торговая сеть в этих отношениях делает что хочет, так как она монополист. И это, с точки зрения исследователя, — ничего, нормально. Сети заставляют поставщиков платить за право поставки? — и это тоже нормально, потому что так дело обстоит не только в России.
Далее автор обнаруживает, что большая часть контактов (60–63%) между сетями и поставщиками носит долговременный характер. «Получены эмпирические доказательства тому, что отношениям российских закупщиков торговых сетей и их поставщиков свойственна ориентация на продолжительность и устойчивость. Это подтверждают, в том числе, следующие результаты:
— преобладают партнеры, отношения с которыми продолжаются более пяти лет (в 2010 г. их средняя доля у закупщиков торговых сетей составляет 60%, а у поставщиков — 63%);
— как правило, участники рыночного обмена стремятся возобновить контракты в следующем периоде (в 2010 г. закупщики торговых сетей собираются пролонгировать их в среднем с 89% партнеров, а поставщики — с 92% партнеров);
— средняя доля новых партнеров у участников рыночного обмена относительно невелика, составляя у закупщиков торговых сетей 9%, а у поставщиков — 11% в 2010 г.»
То есть, монополия (которая приводит к неконтролируемому снаружи росту цен) в данном случае организуется путем поддержания долговременных отношений с одними поставщиками и высокой «входной платой» для других. Но это — наш вывод. Автора исследования такие пустяки не интересуют. Его интересует «наука»! — он упоенно изучает устойчивость торговых связей (моментами кажется, что семейные отношения изучаются). Вы только вчитайтесь: «Ключевым результатом является то, что поставщики более склонны к выстраиванию продолжительных отношений рыночного обмена по сравнению с закупщиками торговых сетей при прочих равных условиях. Кроме того, именно механизмы формирования институционального скрепления помогают поставщикам справляться с проблемой властной асимметрии в цепях поставок. Виды отношений обмена, практикуемые закупщиками торговых сетей в отличие от поставщиков, в значимой мере варьируются от одного региона к другому, демонстрируя их зависимость от локальных институтов».
«Институциональное скрепление»! «Проблема властной асимметрии в цепях поставок»! «Виды отношений обмена, практикуемые закупщиками»! Поэма, чистая наука, будто про папуасов или полинезийцев читаешь, Миклухо-Маклая или Малиновского! Романтика! А ведь речь идет всего лишь о таких будничных вещах как воровство, откаты, вымогательство, о ценовых сговорах и обманутых потребителях. Так красиво об обыденном не каждый Быков поэт напишет.
А вот, к примеру, диссертация о «трансформации (то есть коммерциализации) профессии врача в результате реформы (то есть разрушения) здравоохранения». Исследуется определенная группа врачей — врачи муниципальных поликлиник. В результате разнообразных исследований (!), которые длинно и путано описываются, выясняется, что в России некоторые отдельные врачи разбогатели, а большинство — обнищало, пообносилось. (Скажите, уважаемые читатели, смогли бы вы установить этот медицинский факт без специальных методик? Смогли бы? Вот поэтому вы и не сможете защитить диссертацию в ВШЭ! Потому что там кандидатами и докторами наук становятся только те, кто умеет выявлять такие факты путем многолетних исследований).
Но это еще не всё. Оказывается, за разные результаты этой «трансформации» врачей ответственность несут совершенно разные «агенты». Когда врачи некоторых специальностей богатеют — это результат правильных «либеральных реформ» здравоохранения, в результате которых наша медицина приближается к «лучшим европейским образцам».
А вот в том, что большинство врачей обеднело, виновато, как и положено, государство (а не те же «реформы», как кто-то мог подумать), которое своим ужасным патернализмом не дает невидимой руке рынка установить справедливые цены на медицинские услуги и приблизить, наконец, нашу медицину к настоящей, «как у людей». Что остается врачам и медсестрам, которые попали в это обедневшее большинство медработников? Правильно! — у них есть только один «научно обоснованный» выход — брать дополнительную плату с пациентов. Ну не оставаться же бедными, но честными? Такого в природе не бывает!
И вот что поразительно — в результате всех этих «процессов» престиж профессии врача в целом упал. Этот факт устанавливается, но никак не комментируется — очевидно, автор не имеет научных доказательств связи «реформ» с падение престижа медицинских профессий. Поэтому что делать дальше для «трансформации» профессии врача, непонятно. Но это ничего — ценность исследования от этого не уменьшается.
Есть примеры диссертаций и еще более удивительной научной и практической значимости. Например, в кандидатской диссертации, посвященной проблеме ксенофобии в России и США, приведены данные по динамике негативного отношения к мусульманам. При этом в США речь идет именно об исламофобии, а в России — о негативном отношении, прежде всего, к народам Кавказа. За 10 лет после 11 сентября 2001 г. уровень негативного отношения к мусульманам вырос в США с 17 до 38%, а негативизм к кавказским народам среди россиян увеличился с 23 до 29% (тогда как к народам Средней Азии — с 4 до 6%).
Из этих данных автор делает вывод о том, «что современная наука не располагает данными о возможности политически влиять на различные аспекты ксенофобии и ее динамику», а ниже пишет: «Конструктивизм рассматривает этносы как идеальные модели, конструкции, создаваемые политической элитой для достижения каких-либо целей… Конструктивистский подход представляет этническое чувство как интеллектуальный конструкт. Такой конструкт — результат целенаправленно созданных объективированных представлений о социальном мире, транслируемых при помощи СМИ». Ну, какой вывод напрашивается, читатель? Если в США уровень исламофобии вырос более чем в два раза, а в России за тот же период — на четверть, а сама исламофобия — это «конструкт, созданный политической элитой» для каких-то своих целей, то… что? Вроде бы в США этим конструктом пользуются примерно в 9 раз эффективнее, чем в России. Так ведь? Ну, или США заинтересованы в росте антиисламских настроений в 9 раз больше.
Но автор далек от таких выводов. Его задача в другом — он должен каким-то образом «вписать» стремительный рост исламофобии в США в пейзаж «сложившегося гражданского общества», «развитых демократических институтов»…И автор пишет: «Сам факт сходства тенденций роста ксенофобии в столь разных странах, как США и Россия, (а в чем сходство тенденций?) наводит на мысль о недостаточной обоснованности представлений (чьих?), согласно которым страны с развитыми демократическими институтами, сложившимся гражданским обществом и укоренившимся правосознанием населения менее подвержены ксенофобии, чем страны с недостаточно модернизированной политической системой». А откуда взялись эти «недостаточно обоснованные» представления? Похоже, из головы (а может, из сердца) автора, из его веры в мощь «укоренившегося правосознания». Видимо автор искренне уверен, что если бы не гражданское общество, демократия и политкорректность, то уровень исламофобии среди американцев был бы под 100%.
Вот еще интересный пример передовой науки ВШЭ — диссертация о нормативно-ролевых требования в организациях, но не в смысле требований, а как элементе организационной культуры, в чем собственно новизна диссертации и состоит. Автор диссертации нормативные требования рассматривает как ценности, присущие сотрудникам различного уровня 80 московских организаций: рядовым сотрудникам, специалистам и начальникам.
Нужно сказать, что большинство авторефератов диссертаций написано так, что понять, что конкретно делалось автором, невозможно. Описание методик в автореферате, как правило, отсутствуют. Наш случай не исключение: ясно только одно — что проводился опрос сотрудников организаций по непонятной анкете, по неизвестным вопросам. В тексте нет ни итоговых таблиц, ни графиков. Поэтому перейдем сразу к новаторским (креативным — каша из топора) выводам диссертации.
«1. В структуре наиболее разделяемых норм организационных культур российских компаний центральное место занимает соблюдение формальных требований на рабочем месте — дисциплины, добросовестности и правил безопасности труда. (Перевод — для тех, кто не владеет языком диссертантов ВШЭ: главное в частных конторах — не высовываться и досконально выполнять любые требования начальства).
