Аркадий Яровой - Волчьи логова - Адольф Гитлер на войне, в политике, в быту
Наиболее яркой фигурой среди переводчиков был некий Царицкий. Украинец немецкого происхождения, он свободно владел немецким, русским и украинским языками. Как устно, так и письменно. Его родители — немцы. Отец был таможенным инспектором во Львове, где Царицкий-младший окончил школу и посещал немецкую гимназию.
Во время Первой мировой войны 1914–1918 годов был призван на военную службу. Окончил австрийскую офицерскую школу и находился на итальянском фронте. Попал в плен к англичанам. В 1919 году освободился и отправился в Вену. Потом поступил добровольно в Украинскую армию к гетману Петлюре и воевал с большевиками и поляками.
В 1925 году стал учительствовать во Влацлаве в народной школе.
В 1939 году началась немецко-польская война и, в связи с немецким происхождением, из школы он был уволен.
Подался в Аушвиц — на родину своей жены, где занялся торговлей.
Как только немцы перешли границу СССР в июне 41-го, добровольно явился в немецко-украинское общество и предложил свои услуги новым властям.
В октябре 41-го получил извещение о направлении его учителем в Винницу, где он и попал в поле зрения гестапо. Сидя в гостинице, Царицкий писал гитлеровцам свою клятву-обязательство:
«Обязуюсь верно и добросовестно следовать всем полученным мною инструкциям в отношении соблюдения тайны. Я должен сохранять строжайшее молчание по отношению к непосвященным лицам о всех делах и обо всем, что мне придется наблюдать при исполнении моих служебных обязанностей как переводчика и при общении с солдатами и строителями «Эйхенгайн» организации «Тодт». Это обязательство соблюдать молчание остается в силе и после ухода со службы.
Я был поставлен в известность о том, что нарушение этого обязательства влечет за собой тяжелую кару, вплоть до смертной казни.
23 декабря 1941 года Царицкий Иван — переводчик».А ниже подпись криминального советника Шмидта, удостоверяющего роспись Ивана Царицкого.
Царицкий был верным псом Даннера, руководителя группы тайной полевой полиции по охране «Вервольфа» и борьбе с партизанами и настроенным против гитлеровцев населением, проживавшим в деревнях и селах Коло-Михайливка, Стрижевка, Дубово, Сосенка, Стадница, Переорки, Чизяковские хутора и других населенных пунктах.
В 41-м и в начале 42-го местные жители использовались в качестве рабочей силы. Но уже в сентябре-октябре 42-го, когда ставку временно покинул Гитлер и были продолжены строительные работы, им стали платить деньги.
Правда, для усиления безопасности и борьбы с партизанами было намечено вблизи Калиновки выселить 58 тыс. украинцев и поселить сюда 12–14 тыс. лиц немецкого происхождения («Фольксвайг»). Однако в связи с осложнением на фронте этот план не был реализован.
В сентябре 42-го войска СС «Великая Германия» из района объекта «Вервольф» выбыли. С декабря того же года, кроме гестапо, ставку стала охранять прибывшая тыловая воинская часть, «Вахкомпания».
Вновь возобновились строительные работы. Строили новые дома и бараки. Все сооружения были стандартные, привезенные в разобранном виде из Германии. Строительство проводилось до мая 43-го, после чего все немецкие и польские рабочие были эвакуированы в Германию.
В основном с осени 42-го местных жителей мобилизовывали на черновые работы. Однако небольшая группа молодых женщин и девушек из местного населения была взята в качестве уборщиц, кухонных рабочих и штопальщиц при вещевой камере. Работали с семи-восьми утра до шестнадцати-восемнадцати. Воскресенье — выходной. Еженедельно выплачивалось по 32 рубля.
Женщинам, работавшим в помещениях, без сопровождения выходить не разрешалось. Смотреть в окна и обращать внимание на проходивших офицеров категорически запрещалось.
Впрочем, режим работы и времени в районе объекта соблюдался с немецкой пунктуальностью и распространялся не только на местных жителей, но и на немецких и польских рабочих-строителей, и даже на солдат СС.
О том, что на объекте был Гитлер, местному населению впервые стало известно уже после его отъезда в 42-м. Об этом, кстати, говорили и сами солдаты из охранных войск. Затем приезд Гитлера местные жители стали вычислять по некоторым признакам. Если им разрешались полевые работы вблизи леса и патрулей было меньше — значит, Гитлера в ставке не было.
Возможно, так бы мирно и сосуществовали тайная полевая полиция Даннера и местное население. Но с конца 1942 года, после того как Гитлер временно покинул ставку и население узнало, что за объект у них появился под носом, начинаются ЧП. Вначале повесился польский военнопленный. Казалось бы, ничего необычного. Тем не менее весь батальон охраны был собран по тревоге…
В июне 1943 года польская девушка пробралась мимо поста «Ост» через дорогу к аэродрому до зоны № 2, но была задержана… После этого скандального для охраны СС случая посты стали проверять по несколько раз в течение часа…
Все чаще в лексиконе немцев стало появляться слово «партизаны». Действия партизан в районе Винницы становятся все ощутимее. В Коло-Михайливке сожгли служебное помещение немцев. На дороге к ставке убили немецкого солдата, разоружили патруль. А в Стрижевке появилась листовка следующего содержания:
«Не спите, украинцы! Поднимитесь, украинцы! Мои дорогие украинцы, я даю вам знать, что я прибыл сюда для переговоров о свободной Украине. Я передаю вам привет от вождя украинцев Бандеры Степана, а также привет врагам немецкого правительства.
Чернобруза Стах Аркадьевич».Глава 14
Теперь уж доподлинно известно, что в Виннице уже с 42-го года существовали партизанское движение и подполье. Особенно активно начала действовать подпольная патриотическая группа в районе расположения ставки с начала 43-го. Возник партизанский отряд «За Родину», возглавляемый местными чекистами и партийными работниками.
Уже летом 42-го в Москву были доставлены разведданные о расположении под Винницей ставки Гитлера. Первые сведения об этом поступили в Москву от киевских подпольщиков, которыми руководил Иван Кудря (псевдоним «Максим»). Он получил информацию об этом ещё тогда, когда начиналось строительство «Вервольфа». Строились аэродром, дорога и другие вспомогательные объекты. Опытный разведчик не мог не заметить и такой важной детали, характерной только для Винницы, — перенасыщенность войсками СС, не говоря уж о жандармах, гестаповцах и полицаях…
Для перепроверки данной информации в район строительства Кудря направил Раису Окипну, солистку Киевского оперного театра. Она была родом из Винницы, и появление её в родных местах не могло вызвать подозрений. Тем более что у неё был надежный документ — настоящий немецкий «аусвайс» паспорт. Она побывала в Виннице, много общалась с немецкими офицерами, получила подтверждение о строительстве ставки. «Максим» — Кудря передал эти сведения в Москву.
3 марта 1942 года перешел линию фронта и проник в Жмеринку, а затем в Винницу Ануфрий Николаевич Боварчук. Он доставил в Москву сведения о ставке Гитлера под Винницей.
С апреля 42-го по февраль 43-го членом подпольной группы в Виннице был чешский антифашист Стеглин Карел Иосифович, который также располагал данными о ставке Гитлера.
В винницком подполье активно работал и бывший председатель облисполкома А.П. Панченко. Это он создал подпольный центр и руководил им под именем Ю.П. Левченко. Он, как и Кудря, сумел проникнуть в тайну «Вервольфа» и передать об этом сведения в Москву. К сожалению, Панченко был репрессирован (реабилитирован в 1964 году).
По заданию Винницкого подпольного комитета за линию фронта для связи с ЦК КП Украины был направлен Григорий Тимофеевич Прокудин, который ранее вел партизанскую борьбу в Гомеле. Летом 1942 года Прокудин вместе с подпольщиками Я.И. Бялэром и И.О. Бондарем добрались до своих и передали важные сообщения, в том числе и о ставке.
Следом за ними подпольный центр послал в Москву И.С. Драхлера, с информацией о «Вервольфе».
Подробная информация о винницкой ставке была получена в декабре 1942 года и от немецких офицеров, которых взял в плен в районе Ровно известный советский разведчик Николай Кузнецов.
А вот что рассказывает в своей книге «Степной рейд» (Киев, 1990) бывший командир партизанского отряда Михаил Наумов, совершивший рейд по степям Украины по заданию Украинского штаба партизанского движения (УШПР) в феврале 1943 года. Он очень сожалеет, что до похода его никто не информировал о «Вервольфе» и, более того, скрывали от него даже уже известное о ставке.
«Перед началом рейда Мартынов (представитель УШПР) отозвал меня в сторону. Не спеша, тщательно подбирая слова, Мартынов сказал, что было бы чрезвычайно важным, помимо других дел, разведать военно-политическую ситуацию, особенно в районе Винницы…
