Сергей Кара-Мурза - Статьи 1998-1999 г.
За этот доклад я получил самую большую похвалу, какую только получал в жизни. И от кого! От Станислава Шушкевича, героя Беловежской пущи. Он сказал, что если бы он прослушал такой доклад десять лет назад, то он не сделал бы того, что сделал после 1989 года. Он не знал, что СССР относится к цивилизациям общинного типа.
Похвала похвалой, но ведь признание, согласитесь, страшное. Вот она, ответственность демократа. Принять на себя бремя власти, угробить страну, а потом признаться: да я о ней ничего и не знал. Ведь так же и Горбачев: «Ах, мы не знаем общества, в котором живем». Не знаешь — почитай книги, поговори со знающими людьми, но не лезь своими лапами «перестраивать» общество, которого не знаешь. Хотя Горбачев, скорее всего, как минимум после 1988 г. уже очень хорошо понимал, что делает. Про Шушкевича не знаю, его текстов я не изучал.
После такого откровения Шушкевича другие лидеры оппозиции (бывший председатель Верховного Совета Шарецкий, бывший управляющий Центральным банком Богданкевич и другие) начали выдвигать обвинения «по-крупному», говорить самое, на их взгляд, главное. Поскольку я, как докладчик, после каждого цикла выступлений имел слово для ответа (тут я снимаю шляпу перед западными порядками), получился редкостный диалог. Вот мои главные впечатления.
Похоже, демократы действительно настолько уверовали в схоластические догмы (политэкономии, монетаризма и черт знает чего еще), что рассуждать в понятиях здравого смысла просто не в состоянии.
— «Да, при советском строе люди были сыты и в безопасности, но это надо было поломать, потому что хозяйство было нерентабельным!». Что за чушь! При чем здесь рентабельность, если хозяйство было нерыночным и его цель — не прибыль, а чтобы все были сыты? Ведь мы только что об этом договорились. Зачем же к нерыночному хозяйству прилагать мерку, которая имеет смысл только для рыночного? Бесполезно, как об стенку горох. Спорить с такими доводами никто не спорит — их просто не замечают.
— «Советскую систему надо было менять, потому что низка была экономическая эффективность». Это — из той же оперы. Само понятие «эффективность» придумали недавно, а до этого тысячи лет вели хозяйство и следовали простым, житейским меркам. Но допустим, демократы испытывают к этой «эффективности» непонятное почтение. Как, спрашиваю, вы определили, что советское хозяйство было неэффективным? Почему финский фермер, которого нам ставят в пример, эффективный, а колхозник — нет? Ведь колхозник на 1000 га имел в 10 раз меньше тракторов, чем европейские фермеры, и давал всю последнюю советскую пятилетку пшеницу с себестоимостью 92-95 руб. за тонну. А у финского фермера себестоимость 482 доллара за тонну. Объясните, говорю, почему же производить один и тот же продукт вдесятеро дороже — это эффективно? Молчат. Ну хоть бы что-нибудь ответили. Какой же это диалог!
Я еще пример привел. Как-то за границей пришлось мне купить тюбик глазной мази из тетрациклина — точно такой же, каким пользовался дома. Но дома, в СССР, он стоил 9 коп., а на Западе — 4 доллара. Это меня так удивило, что я одно время таскал оба тюбика и иногда показывал их на лекциях. Но белорусы и так помнили, что сколько стоило. Вот, говорю, объясните, почему производить такую мазь по 9 коп. — неэффективно, а по 4 доллара — эффективно? Тут, по-моему, все поставлено с ног на голову. Молчат. Только мадам Шапиро объяснила мне, что такой тюбик в СССР могла получить только номенклатура.
— «При советском строе жить было невозможно из-за дефицита. А сейчас в России хотя бы дефицита нет». Ну что тут скажешь. Ведь только что на экране мы видели динамику производства продуктов по годам. Как же так, спрашиваю? Было много молока — это вы называете дефицит. Стало вдвое меньше — нет дефицита. А ведь слово дефицит означает «нехватка». Ведь, получается, для вас важнее образ молока на витрине, чем само молоко на обеденном столе. Да кроме того известно, что все это «изобилие» — липовое. Если бы вдруг людям выдали зарплату, все продукты смело бы с полок в два дня (так и получилось там, где во время выборов 1996 г., чтобы задобрить избирателей, сдуру выдали зарплаты и пенсии). Но и по дефициту не удалось договориться. Образ продукта для демократа действительно важнее, чем реальный хлеб и реальное молоко.
Кстати сказать, накануне отъезда в Белоруссию, 4 сентября я удачно простоял в очереди за мукой — взял предпоследний мешок и на заплетающихся ногах потащил домой. До этого последний раз я стоял в очереди за мукой в 1952 г. После этого она была в продаже свободно. В очереди люди строили мрачные прогнозы: «Если нам Лукашенко не подбросит харчей, мы этой зимой, глядишь, с голоду ноги протянем». Какие разговорчики в демократическом строю, в Москве!
— «Самое главное в реформе — выполнить требование МВФ о снижении дефицита госбюджета, не считаясь ни с какими жертвами. А иначе не дадут займов». Как это «не считаясь с жертвами»? Вы что, людоеды? Да и что это за идол такой, бездефицитный бюджет? Ведь в трудные моменты разумно «взять в долг у будущего года», у себя самого. Почему же займы МВФ, которые затягивают на шее долговую петлю, лучше?
Ответа на такие простые вопросы получить невозможно. И даже трудно понять, почему. Похоже, демократы уже настолько неспособны оторваться от штампов монетаризма, что просто этих вопросов не понимают. Как бы не слышат. Интересно, что тут даже пример США не помогает. Ведь президент Рузвельт, когда приперло в годы Великой депрессии, послал куда подальше всех своих экспертов-монетаристов и заявил, что в условиях кризиса сводить бюджет без дефицита — преступление против народа. Пусть бы наши демократы, Гайдар и Явлинский, объяснили эту позицию Рузвельта.
Вот еще один тезис, который повторяется в разных вариациях: «То-то и то-то в советской системе надо было сломать, потому что на Западе это устроено лучше». Этот тезис мы и в России слышали, но теперь о нем наши демократы стараются не вспоминать — все мы видим, что получилось, когда «сломали то-то и то-то». А в Белоруссии реакционеры во главе с Лукашенко многое успели спасти, и там идея слома в мозгу демократа до сих пор жива.
На том семинаре особенно часто говорили, что надо сломать «предприятия-монстры, унаследованные от советской системы» — Минский тракторный завод, МАЗ и т.д. Зачем же ломать, ведь там люди работают, на этих заводах хозяйство держится? Нет, надо сломать — на Западе заводы лучше.
Вообще-то, какой завод лучше — это дело вкуса (на наших заводах люди почему-то меньше уставали, даже хотя работали с более отсталой техникой). Но я не стал спорить о вкусах, меня больше волновала логика. Допустим, говорю, западные учреждения лучше, но дальше-то ваши рассуждения нелогичны. Предположим, тебе не нравится твоя жена, а нравится Софи Лорен. Ну, убей свою жену — ведь Софи Лорен от этого у тебя в постели не появится. А вы хотите поступить с белорусскими заводами именно так.
Похихикали, и опять за свое. Выступает другой знаток Запада: «Тот, кто побывал у западного зубного врача, никогда (!) не пойдет к советскому зубному врачу!». И ведь это говорил какой-то известный в Белоруссии экономист — а каков уровень мышления. Ради бога, ходи к немецкому врачу, если есть у тебя двести долларов на пломбу. Но зачем губить советского врача? Ведь другого у нас не будет. В действительности нам вовсе не предложили выбор: плохой советский врач или прекрасный западный. На деле реформа означала, что советскую систему сломали и большинство людей оставили вообще без всякого врача. Ведь пока что мы лечимся, худо-бедно, в недобитой советской системе. А дальше что? В богатейших США 35 млн. человек не имеют доступа ни к какой медицинской помощи. Ни к какой! А у нас сколько таких людей будет, если подобные экономисты и дальше будут командовать?
Я сказал и белорусским демократам, и мадам Шапиро с ее коллегами, что мы, к несчастью, говорим на разных языках. Причем разница не в мелочах, а в самом отношении к жизни. Трудно дать определение их языку и их мышлению. Не желая никого обидеть, я бы сказал, что это — язык и мышление религиозного фанатика. Для него не важна земная жизнь, счастье и страдания людей. Это — мелочь по сравнению с той истиной, которая, как он думает, ему открылась.
Вот, выступает тот же экономист. Он признает, что Белоруссия при Лукашенко, восстановив то, что демократы не успели сломать в «семейном» (советском) хозяйстве, добилась удивительных успехов. Даже по их, западным показателям. Рост промышленного производства составил в 1997 г. почти 18%, зарплату всем платят вовремя, налоги собирают исправно, дефицита госбюджета нет и т.д. «Всему этому можно было бы порадоваться, — сказал экономист, — но…». И начал. Выходит, радоваться этому нельзя, потому что все неправильно. Слишком много денег вкладывают в жилищное строительство, спасают Минский тракторный, не разгоняют колхозы.
Я опять подал голос. Смотрите, говорю, как ненормальна ваша логика. В Белоруссии удалось, пусть с точки зрения теории не вполне правильно, но остановить разруху. Это и вы, и Запад признаете. Людям дали отдышаться, они успокоились, накапливаются средства. Казалось бы, надо именно радоваться — а затем уже выражать сомнения относительно следующих шагов. Но вы не радуетесь! Для вас теория важнее очевидных и жизненно важных для простого человека успехов.
