Леонид Млечин - Империя террора. От «Красной армии» до «Исламского государства»
Через несколько часов она услышала, как Чин вернулся с заседания военного совета. Хлопнула дверь, раздались шаги, чьи-то голоса. Чин вошел в туалет и сказал ей:
– Тебе, сучка, повезло. Военный совет дает твоему отцу еще одну возможность спасти тебя. Твой отец должен начать кормить голодных, чтобы военный совет увидел искренность его намерений. Это не значит, что тебя сразу освободят, но по крайней мере тогда начнутся переговоры о твоем освобождении. Так что давай пошлем твоему папочке еще одну пленку.
К ее изумлению он разрешил ей снять повязку с глаз. Первые мгновения она ничего не видела. Сначала испугалась: что-то неладное с глазами. Потом вошел Чин, щелкнул выключателем, и она увидела своего похитителя в черной маске. Он велел ей говорить своими словами.
Она быстро наговорила текст с просьбой к отцу пойти навстречу армии, отговорить ФБР и полицию от их попыток арестовать кого-то из членов «Симбиционистской армии» и остановить газеты, которые публикуют оскорбительные для террористов статьи.
На следующий день Чин пришел и сказал, что ее отец выделил два миллиона долларов на продовольственную программу. На эти деньги создается фонд, который займется распределением продовольствия среди безработных в штате Вашингтон.
Чин пришел спросить ее, насколько, по ее мнению, это реально. Действительно ли ее отец даст все деньги? Она поняла, чем он огорчен: деньги пойдут через общественный фонд, а не попадут ему в руки.
Потом она поняла: он не знал, что ему делать дальше. Они похитили ее, чтобы обменять на двух арестованных товарища. Когда это не получилось, возникла идея продовольственной программы. Позднее она узнала, что другие радикальные организации были недовольны тем, что «армия» опорочила левые идеи криминальным похищением. И кроме того, между четырьмястами миллионами долларов, которые они потребовали сначала, и двумя миллионами, которые они получили, большая разница.
Она продолжала думать о том, что они все могут решить ее убить. Как это произойдет? Предупредят ли ее? Или это произойдет внезапно, и она даже не сумеет приготовиться к смерти? И что потом? Жизнь после смерти? А что это такое?..
Она вспоминала своих сестер, мать. Все они были веселы и счастливы, и она была как бы среди них, но на самом деле ее не было. Она сидела в темной туалетной комнате, запертая террористами.
Военный совет отверг предложение ее отца о двух миллионах долларов.
– Это просто издевательство над бедными людьми! – кричал Чин. – Но мы дадим ему последнюю возможность одуматься и вернуть дочь. Он должен добавить еще четыре миллиона долларов. И продовольствие должно быть распределено в течение не года, а месяца.
На сей раз они сами составили звуковое послание, которое заканчивалось угрозой: «Если это предложение будет отвергнуто, все переговоры прекращаются, и все пленные будут находиться в заключении до тех пор, пока не будут освобождены наши пленные. Любая попытка освободить пленных или нанести ущерб нашим солдатам приведет к немедленной казни пленных».
Она слышала, как Чин наговаривал на пленку свой текст:
– Не пытайтесь узнать мое подлинное имя. Вы знаете меня. Вы все давно знаете меня. Я тот самый негр, за которым вы охотитесь и которого боитесь. Я негр, такой же, как те сотни негров, которых вы убили. Вы знаете меня. Я негр, я слуга, я бедняк, я безработный. И я знаю вас. Мы все вас знаем – вы убийцы и грабители. Вы охотитесь за нами, вы грабите нас. Теперь те, на кого вы охотитесь, не дадут вам спать спокойно. Мы будем бескомпромиссны во имя наших детей. Смерть фашистам, которые мешают жить приличным людям!
Она слушала этот монолог в состоянии, близком к отчаянию. Ее первоначальные надежды улетучивались. Формула «требование выкупа – получение денег – ее освобождение» не сработала.
Чин сказал:
– У твоего отца есть двадцать четыре часа на ответ.
Зоя, самая жесткая из них, добавила:
– Если твой отец не заплатит, ты уже труп.
Гелина, наиболее симпатичная, утешила ее:
– Не горюй. Отец заплатит.
Теко, который служил во Вьетнаме, кричал на нее в гневе:
– Ты просто буржуазная шлюха. Что мы с тобой возимся?..
Она многое узнали от них. Особенно о тюрьмах. Чин повидал немало тюрем и этим гордился. По его словам, в тюрьмах рождались революционеры, особенно черные революционеры. Капиталистическое государство сажает черных лидеров по обвинению в изнасиловании или грабеже, чтобы не дать им возможности сражаться против истеблишмента. Но в тюрьме из них выковываются настоящие революционеры.
Чем больше они рассказывали ей о тюрьмах, тем более она убеждалась в том, что тюрьма – это место, для которого они созданы.
Они убеждали ее в том, что заключенные составляют собой целый класс и одновременно главный источник формирования потенциальных революционеров.
Один молодой человек с таким знанием дела рассказывал ей о калифорнийской тюрьме, что она подумала, что он там сидел. В этой тюрьме держали людей с психическими отклонениями, и она решила, что он насильник. Он рассказывал ей, что в тюрьме заключенным дают наркотики, чтобы они не могли сопротивляться.
Часами он сидел рядом с ней, читая ей коммунистическую литературу: «Коммунистический манифест», пособие для партизан под названием «За освобождение Бразилии» и маленькую книжку изречений Мао Цзэдуна.
У каждого из них было любимое изречение из Мао. Но они повторяли:
– Все левые читают Мао. Но только мы решились действовать.
Они были уверены, что рано или поздно революция разразится в США. Правда, не верили, что доживут до этого дня. Были готовы отдать жизнь во имя будущей революции. Она верила им, когда они говорили, что все умрут, если агенты ФБР обнаружат их укрытие.
Они разговаривали лозунгами. Они читали вслух эти книжки ей и самим себе. Их речь была полна марксистских и маоистских формул, которые они повторяли вновь и вновь. Как только кто-то из них открывал рот, она уже знала, что он (или она) сейчас скажет. В первые дни она не могла их слушать и молила бога о том, чтобы они ушли и оставили ее в покое. Потом она сходить с ума от одиночества и страха. Когда она слышала человеческий голос, ей становилось легче.
В душе она смеялась над их лозунгами, но спорить не решалась. Иногда они читали ей отдельные заметки из газет – о революционных акциях в Пуэрто-Рико, Мозамбике и на Филиппинах. Иногда она не знала, что и думать. До своего похищения она мало что знала об окружающем мире и много о чем не думала. Она даже и не читала ежедневные газеты. Тем не менее, вся ее натура противилась тому, что они ей внушали.
Над ее словами и ценностями они смеялись. Ее любовь к ведению домашнего хозяйства и кулинарии они считали проявлениям буржуазного духа. Обручальные кольца – проявлением мужского шовинизма. Сам брак – чисто буржуазным путем закабаления женщины. Моногамия – типично буржуазное изобретение, отрицающее свободу мужчины и женщины. Покупку новой мебели и разведение газонов они в равной степени сочли разбазариванием денег, которые могли бы служить благу бедняков. Ее спортивный автомобиль – игрушка, которой забавляются капиталисты в то время, как бедняки умирают от голода. Тем более они отрицали возможность отмечать день рождения.
Она изучала историю искусств – они считали, что это время она должна была посвятить народу. Они считали, что черные и другие угнетенные народы могут возглавить борьбу за освобождение. Только народы третьего мира знали, как вести эту борьбу. Белые для этого дела не годились. Тем более, что с исторической точки зрения они проявили себя предателями дела угнетенных народов.
– Белые браться и сестры должны гордиться тем, что им выпало такое счастье – сражаться под руководством черного фельдмаршала, – часто повторял Чин…
Ее продержали в заключении пятьдесят семь дней – пока она, считавшая, что каждый день может быть последним, в страхе за свою жизнь не заявила, что готова присоединиться к террористам. Чтобы убедиться в ее надежности, Патрицию заставили участвовать в ограблении банка.
Впрочем, вопрос о том, почему она все-таки присоединилась к террористам, не так прост: он многие годы занимал американских психологов, пытавшихся истолковать ее мотивы.
Но это решение закончилось для нее печально. Ее арестовали, судили, и она провела к заключении два года, прежде чем президент Джимми Картер помиловал ее.
Это была самая громкая акция левых террористов в Соединенных Штатах. В отличие от Западной Европы или Японии, здесь не возникла по-настоящему опасная «Красная армия». Пройдут годы, прежде чем американцы столкнутся с настоящим терроризмом…
Самый опасный враг – внутри
В 1995 году в Америке состоялся так называемый «Марш миллиона мужчин», который завершился невиданным по масштабам митингом темнокожих американцев в Вашингтоне. На этот митинг они съехались со всей Америки. Каждого пожелавшего прийти на митинг отпустили с работы.
