Хаос как стратегия глобализма - Вардан Эрнестович Багдасарян
Мировой транзит от либерализма к фашизму
Могут возразить, что у либерализма и фашизма имеются два, как минимум, два принципиальных различия. Первое — это либеральная ценность свободы, второе — либеральная ценность индивидуума. Фашизм, казалось бы, обе эти ценности дезавуирует. Вначале о ценности свободы.
Свобода одних, как свидетельствовал опыт рабовладельцев — американских президентов, предполагала несвободу других. Древний мир и средние века знали категорию лиц «свободные». В противоположность им существовал «несвободные» — рабы, крепостные.52 Свободные не могли существовать без наличия рабов и крепостных. А сегодня какая постановка вопроса? «Свободные» противополагаются «бедным». Из этого противоположения следует, что «свободный» тождественен «богатому». В геокультурном плане свободный эллинский мир противопоставлялся в античные времена варварскому несвободному мир. И сегодня в политологической терминологии «свободный мир» противопоставляется «автократической периферии». Свобода бенефициаров и обеспечивается тем, что на «свободных» работают «несвободные».
Что представляет собой в свете рассматриваемой проблемы выстраиваемая мировая систем? Либерализм в ней оказывается достаточно прочно связан и сопряжен с фашизмом. В центре мировой системы — либерализм. Это страны «золотого миллиарда». Свобода оказывается преференцией избранных. А в тоже время на периферии устанавливаются, фашистские режимы. Для этой группы стран характерны уже другие черты — автократия, иерархизм, непотизм. Принцип здесь уже совершенно другой — несвобода для большинства. Одно связано с другим: либерализм и свобода в центре, фашизм и несвобода на периферии. Либерализм в общей мироустроительной парадигме дополняется фашизмом. Одно не может функционировать без другого.
Второе возможное возражение против тезиса о сущностном подобии либерализма и фашизма — ценность гуманизма и человеческой жизни. О степени гуманистичности либерализма можно получить представления по расчету демографических потерь России, понесенных ей в результате либеральных реформ. Фиксируется численность населения на конец 1980-х годов, современная численность и потенциальная численность при сохранении коэффициента рождаемости и смертности на уровне позднесоветских лет. Общие потери России — неродившиеся и преждевременно умершие составляют 30 миллионов человек. Но может быть, падение демографических потенциалов есть мировой тренд. Аналогичный расчет по должной, на основе показателей конца 1980-х гг., численности населения был проведен применительно к США (сколько было, сколько стало и сколько должно было стать). Здесь показатель плюс 24 миллиона человек. На 24 миллиона современное население США больше, чем оно должно было бы быть, если сохранялся коэффициент рождаемости и смертности конца 1980-х годов. Из проведенного сопоставления видно, кто является бенефициаром произошедшей инверсии.
Иллюстративен применительно к раскрытию сущности либерализма ряд высказываний — видных, относящихся к либералам, представителей российской политической элиты. И.Ю. Юргенс: «России мешают русские. Основная масса наших соотечественников живет в прошлом веке и развиваться не хочет. Русские еще очень архаичны. В российском менталитете общность выше, чем личность» 53. Е.Т. Гайдар: «Идут радикальные преобразования, с деньгами сложно, и уход из жизни людей, неспособных противостоять этим преобразованиям — дело естественное» 54. А.Б. Чубайс: «Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет 30 миллионов — они не вписываются во время. Не думайте об этом, новые вырастут» 55. Чем принципиально либерализм в таком изложении и фашизм различаются?
Ниже представлена мировая карта преступлений либерализма. На ней показаны по странам мира наиболее крупные демографические катастрофы, которые были связаны с либерализмом. Здесь и соответствующие тридцатимиллионные демографические потери России, здесь и 40 миллионов умерших в результате пандемии голода в Индии, здесь и геноцид в отношении аборигенов Африки, Америки, Австралии, здесь и огромное количество — более 100 миллионов — наркозависимых людей после опиумных войн в Китае.
Неоиерархизм
Каковы же замыслы реализуемого глобального политического проекта? Самое интересное, что эти замыслы не скрываются. После одержанной 75 лет назад победы над фашизмом мир за последующие четверть столетия существенно сдвинулся влево. Рухнули мировые колониальные империи. Был осужден и в значительной мере преодолен расизм. Ориентир равенства народов и рас становится мейнстримом общественного развития. И тут, с начала 1970-х гг. западные экспертные и политические круги начинают бить тревогу. Появляются знаменитые доклады Римского клуба. Пафос возникшего дискурса связывался с выдвижением положения о том, что при дальнейшей реализации доктрины равенства ресурсов на всех не хватит. Еще одни Соединенные Штаты Америки по масштабу потребления планета не выдержит. И вот левый вектор постепенно замещается правым. Еще в 1974 году по заказу Трехсторонней комиссии С. Хантингтоном, М. Круазье и Дж. Ватануки был подготовлен доклад «Кризис демократии». Авторы приходили к заключению, что взамен демократии и равенства приходит новый иерархизм56. Сегодня становится очевидным, что эти разработки сорокалетней давности имели проектный характер.
Понятие демократия было сохранено, но оказалась изменена его семантика. Демократия перестает трактоваться как власть народа, то есть большинства, реализующего свое волеизъявление на основе выборов. Теперь под демократией понимается власть политически активного меньшинства (пусть именуемого «гражданским обществом», но уже не народом в целом). Легитимность новых политических элит определяется уже не столько самими выборами, сколько признанием их «демократичности» со стороны «международного сообщества». Выборы же при существующих управленческих технологиях могут быть программируемы. Особо ярко произошедшая инверсия понятия демократия проявляется в «цветных революциях». Меньшинство заявляет свое особое право формировать политику государства без легитимизации его положения поддержкой большинства.
Могут возразить — какая фашизация? Доминирующие страны оперирует идеей свободы. Образ свободы положен в основу американской семиотики. Фашизм же наоборот коннотирует с концептом несвободы. Но важно посмотреть на реальные исторические воплощения идеи свободы. Свобода в системе общественных отношений не может быть в принципе абсолютной. Соответственно, она всегда связана с несвободой. Несвобода является ее оборотной стороной.
В античном и средневековом мире элита, как известно, определялась зачастую социальным маркером «свободные». Но их свобода обеспечивалась наличием несвободного большинства — рабов, крепостных. Сегодня эта дихотомия свободных и несвободных сохранена. Богатство в современной паразитической системе обеспечивается эксплуатацией бедных. Свобода одних основывается, таким образом, на несвободе других.
В период античности в отношении свободы и несвободы существовало и геополитическое разграничение. Римско-эллинский мир определялся свободным и противопоставлялся несвободному варварскому миру. Свободный центр — несвободная периферия — это идущее с
