Пьер-Андре Тагиефф - Протоколы сионских мудрецов. Фальшивка и ее использование
Чтение это продолжалось очень долго.
Затем Нилус перешел к «вещественным доказательствам». Он открыл свой сундучок. В нем в неописуемом беспорядке находились пристегивающиеся воротнички, калоши, предметы домашнего обихода, значки различных технических школ, даже вензель императрицы Александры Федоровны и крест ордена Почетного легиона. На всех этих предметах воображение рисовало Нилусу «Антихристову печать» в форме треугольника или двух наложенных друг на друга треугольников.
Не говоря о калошах рижской фабрики «Треугольник», сочетание двух стилизованных заглавных букв «А» и «θ» (фита), образующее вензель царствующей императрицы, а также пятиконечный крест Почетного легиона воспринимались в воспаленном сознании Нилуса как два скрещенных треугольника – знак Антихриста и печать Сионских мудрецов. Достаточно было наличия на каком-то предмете даже нечеткого изображения треугольника, чтобы он попал в его музей. Почти все эти наблюдения вошли в его издание «Протоколов» 1911 года.
С волнением и беспокойством, которые усиливались под воздействием какого-то мистического страха, мой собеседник объяснил мне, что знак «Сына беззакония» все осквернил, он горит даже на рисунках, украшающих церкви, и даже на орнаменте великой иконы, установленной за престолом скитской церкви. Я почувствовал какой-то ужас.
Близилась полночь. Взгляд Нилуса, его голос, его жесты, похожие на машинальные, – все это создавало ощущение того, что мы движемся по краю пропасти, что нужен еще лишь миг, и его рассудок растворится в безумии.
Произошел психологически очень любопытный факт.
Я старался успокоить С.А. Нилуса, доказать ему, что в самих «Протоколах» не идет речь об этом зловещем знаке, поэтому между ними нет никакой связи. Я пытался убедить его в том, что он ничего не открыл, ибо названный знак был замечен во всех работах по оккультизму, начиная с Гермеса Трисмегиста и Парацельса, которые не были «Сионскими мудрецами», и кончая нашими современниками, Папюсом, Станиславом де Гаита и другими, которые не были евреями. К тому же пресловутый «знак Антихриста» не содержал в себе ничего антихристианского, выражая сошествие Божественного в Человеческое и вознесение Человеческого в Божественное. Сергей Александрович лихорадочно реагировал на мои аргументы, и вскоре я понял, что моя попытка образумить его, отнюдь не достигнув цели, лишь до предела обострила его болезненные чувства.
Через несколько дней он послал в Москву, в книжный магазин Готье, большой заказ на работы по герметизму, а два года спустя, в 1911 г., вышло в свет третье издание[109] «Протоколов», содержащее новые данные, взятые из оккультизма, и примеры, заимствованные у названных авторов. На обложке, под новым названием – «Близ грядущего Антихриста и царство дьявола на земле» – была помещена карта с изображением короля для игры в таро с надписью: «Вот он, Антихрист!»
Таким образом, фигурировал даже его портрет.
Я завершу эту главу, описав две черты, которые довольно четко характеризуют личность С.А. Нилуса.
В 1909 г., во время моего пребывания в Оптиной пустыни, в Санкт-Петербурге проходил судебный процесс над государственным советником Лопухиным, бывшим директором полицейского департамента. Непроизвольно перед взорами любопытной публики открывались полицейские недра старого режима. Я спросил у Нилуса, напомнив ему то, что когда-то слышал о «генерале Рачковском»:
«Не думаете ли вы, Сергей Александрович, что какой-нибудь Азеф смог обмануть генерала Рачковского и что вы производите опыты с фальшивкой?»
«Вы знаете, – ответил он, – мои самые любимые слова, сказанные апостолом Павлом: «Сила Божия в немощи человеческой совершается». Допустим, что «Протоколы» подложны. Но разве Господь не может через их посредство раскрыть готовящуюся несправедливость? Разве не пророчествовала Валаамова ослица? Разве Господь, ради нашей веры, не может превратить собачьи кости в чудотворные мощи? И он, следовательно, может устами лжеца вещать истину!»
В июне – июле 1909 г. русская печать сообщила о второй революции младотурков. Армия Махмуда Шефкета-паши приближалась к Константинополю. Однажды я зашел к Сергею Александровичу и увидел его в необыкновенном возбуждении. Перед ним была развернута карта Европы, приложение к журналу «Русское знамя», о которой идет речь во французском издании «Протоколов» (с. 128)[110]. На этой карте был изображен ползучий змей и начерчен его исторический путь через государства Европы. Константинополь был на этом пути последним этапом перед Иерусалимом.
Я спросил у Сергея Александровича: “Что случилось”?
“Голова змея приближается к Константинополю”, – ответил он.
Затем С.А. Нилус отправился в церковь, чтобы заказать искупительную службу, умолить Бога даровать победу султану Абдул-Хамиду. Дежуривший на той неделе священник отказался славить его как слугу Божьего. Нилус пошел жаловаться старцу Варсонофию, которому пришлось, впрочем совершенно напрасно, приложить большие усилия, чтобы убедить Сергея Александровича в том, что «Кровавый султан» получал справедливое наказание за избиения христиан и за преследования наших единоверцев. Однако Сергей Александрович отнюдь не успокоился и возвратился, охваченный великим гневом и по-настоящему возмущенный доводами старца.
III. Как С.А. Нилус издал «Протоколы»
Приступая к изложению моих воспоминаний о С.А. Нилусе и о «Протоколах сионских мудрецов», я понимал, что данные, которые у меня имеются, являются лишь материалами для тех людей, которые, опираясь на прояснение всех сторон проблемы, смогут решить вопрос о происхождении «Протоколов». Вот почему я твердо решил не вступать в полемику ни с французским издателем, ни с органами печати, занимавшимися этим вопросом.
Однако прежде чем описывать переплетение обстоятельств, сделавшее С.А. Нилуса обладателем «Протоколов», я хочу обратить внимание читателя на одну особенность издания 1917 г., которую обнаружил монсеньор Жуэн. Я имею в виду заявление С.А. Нилуса о том, что рукопись ему якобы передал предводитель дворянства Алексей Николаевич Сухотин[111]. Эта версия противоречит другому заявлению, которое сделал мне Сергей Александрович: в соответствии с ним рукопись получила от Рачковского госпожа К. Будучи знакомым с личной жизнью Нилуса, я очень хорошо понимал, что он не мог назвать читающей публике имя этой таинственной дамы, которая упоминалась в его книгах.
Я далек от мысли о том, что А.Н. Сухотин является каким-то мифическим персонажем, но я убежден в том, что он был посредником, курьером, которому мадам К., находившаяся тогда во Франции, поручила передать драгоценный манускрипт С.А. Нилусу, уже возвратившемуся в Россию. Из-за соображений личного порядка Сухотин стал ширмой, скрывавшей от читателей таинственную даму, госпожу К.
Что касается передачи рукописи, то она произошла при следующих обстоятельствах.
В 1900 г. Сергей Александрович Нилус, полностью разорившийся, возвратился в Россию обращенным. Он стал путешествовать, точнее, странствовать из одного монастыря в другой, иногда питаясь лишь освященными хлебцами. Именно тогда он написал «Великое в малом»[112]; это сочинение благодаря помощи архимандрита (затем епископа и архиепископа Вологодского Никона) было напечатано в журналы «Троицкие листки» в Сергиевом Посаде (70 верст от Москвы), а затем вышло отдельной брошюрой.
На выход этой маленькой книжки, описывающей обращение интеллектуала-атеиста и процесс мистического возрождения, откликнулись директор «Московских новостей» Лев Тихомиров, обращенный русский революционер[113], архимандрит Никон (на страницах московской «Религиозной недели»). Отзывы благонамеренной прессы дошли до великой княгини Елизаветы Федоровны, которую заинтересовал автор книжки. Елизавета Федоровна всегда боролась против авантюристов-мистиков, окружавших Николая II, и особенно против влияния лионского магнетизера Филиппа[114]. Она не любила духовника их Величеств, протопресвитера Янышева, который не смог оградить царя от вредных мистических влияний. Великая княгиня полагала, что С.А. Нилус как русский православный христианин-мистик мог бы благотворно воздействовать на царя.
Генерал-майор Михаил Петрович Степанов, брат Филиппа Петровича Степанова, прокурора отделения Синода в Москве и дальнего родственника семьи Озеровых, был привязан к личности Елизаветы Федоровны, которая полностью ему доверяла, так что он сохранил связи с ней даже тогда, когда великая княгиня приняла монашество. Именно благодаря его посредничеству Сергей Александрович был послан в Царское Село и представлен фрейлине Елене Александровне. Это происходило в 1901 г.
Когда Сергей Александрович уезжал из Франции, он оставил в Париже очень близкую к нему особу, госпожу К. Эта несчастная женщина, потерявшая почти все свое состояние, удрученная разлукой, склонилась к мистицизму и заинтересовалась маленькими оккультистскими кружками, существовавшими в Париже. Как кажется, именно в этих обстоятельствах она получила от Рачковского, также посещавшего оккультистские собрания, рукопись «Протоколов сионских мудрецов», которую переслала Нилусу.
